Персона
В начале сентября разрешилась одна из главных интриг в череде кадровых перемен: главным дирижером Новосибирского академического симфонического оркестра назначен 35-летний греческо-российский дирижер Димитрис Ботинис (ДБ). О традициях прошлого и надеждах на будущее музыканта расспросила Екатерина Шелухина (ЕШ).
ЕШ Ваш учитель Юрий Иванович Симонов часто и справедливо говорит о том, что оркестр – это инструмент дирижера. Какой инструмент оказался сегодня в ваших руках, и каким видите, слышите его в перспективе?
ДБ НАСО – очень интересный коллектив, где сохраняются ценности, заложенные Арнольдом Михайловичем Кацем, руководившим этим оркестром более пятидесяти лет. Это, бесспорно, один из лучших оркестров нашей страны, и став четвертым главным дирижером в его истории, чувствую, что об этом надо всем «напомнить». НАСО должен стать оркестром будущего, оставив свой значимый след не только в истории двадцатого, но и двадцать первого века. Для этого потребуется разносторонняя, многоплановая работа.
ЕШ Какие же именно творческие ценности из полувековой практики Арнольда Каца определяют лицо оркестра?
ДБ Прежде всего, это отношение к дирижерской профессии. Здесь понимают, что такое дирижер, и насколько он необходим коллективу. Мы ведь видим, что сейчас происходит в целом. Наше искусство обесценивается. Кто-то на это ответит: «Да, обесценивается, потому что мало хороших дирижеров». А еще кто-то добавит: «И вообще, сейчас не время дирижерской диктатуры». Я вам скажу: да, я с этими фразами тоже согласен. Но дело не в этом. Дело в эпохе и ее потребностях. Знаете, в бизнесе есть такое понятие, как стартап. Люди с чутьем вкладываются в него, и через несколько лет у них вырастает компания-гигант. Так вот, попробуйте спросить у больших дирижеров, у мэтров, долго ли они шли к своему мастерству или нет? И что потребовалось для того, чтобы они к нему пришли? К счастью, в нашей сфере тоже есть люди, которые могут увидеть в молодом дирижере что-то, во что поверят, почувствуют творческий потенциал и будут всячески помогать ему раскрыться, чтобы через 10-15 лет получился мастер. Но дело в том, что наше время нетерпеливо. Мы живем в «эпоху маркетинга», со всеми ее плюсами и минусами. Нужны продажи, и нужны они прямо сейчас. Какие там «стартапы»? Уровень молодых дирижеров определяется продажей билетов. Соответственно, если дирижер создает определенный, хорошо продаваемый имидж – это «хороший» дирижер. Мне как-то раз один очень опытный и умный человек сказал: «Все определяет PR, говори, что ты в детстве в Греции сидел на коленках у Митропулоса, и он тебя поцеловал в темечко. Не важно, что он умер еще до твоего рождения, никто не будет проверять…» Он, конечно, шутил, преувеличивал, но ведь примерно так оно и работает.
ЕШ А в целом что для вас значат исполнительские традиции и понятие «русская дирижерская школа»?
ДБ К исполнительским традициям отношусь нормально. Если та или иная традиция мне нравится, и чувствую что она, на мой взгляд, близка к стилю и духу композитора, отношусь к ней положительно. Если нет – отрицательно. Касательно школы, понятие «русская дирижерская школа» очень растяжимое. Оно скорее несет в себе черты мышления и национального характера. Но с точки зрения дирижерского искусства существует гораздо более конкретное и узнаваемое понятие – «петербургская дирижерская школа». Но это отдельная большая тема…
ЕШ Как теперь будут складываться ваши творческие контакты с оркестром Северокавказской филармонии, которым вы руководили в последнее время?
ДБ С АСО имени Сафонова нас связывает тесное общение с 2015 года, когда я стал главным дирижером. Теперь буду работать с этим оркестром в качестве главного приглашенного дирижера. Рад, что наши творческие контакты будут продолжаться. Я провел с этим оркестром около 125 симфонических концертов и более пятидесяти оперных спектаклей. Конечно, есть определенная эмоциональная и профессиональная связь, и это нормально. Но все развивается. Думаю, со временем там тоже появится новый молодой главный дирижер, который, как и я в свое время, получит свой шанс.
ЕШ Ваше новое назначение говорит об «эмоциональной и профессиональной связи», которая в короткое время успела возникнуть и с новосибирцами. Стремитесь ли вы к товарищеским отношениям с членами коллектива?
ДБ Я стремлюсь к здоровой творческой атмосфере и к взаимоуважению с музыкантами оркестра. Человеческая связь, конечно, важна, и на творческом уровне. Но я не ставлю перед собой задачу подружиться со всеми музыкантами оркестра: дирижера приглашают не для этого. Ранее я несколько раз работал в Новосибирске в качестве приглашенного дирижера и еще тогда почувствовал определенную «творческую химию» с оркестром, некий энергетический обмен. Так как худсовет оркестра решил пригласить меня стать худруком, значит, это ощущение было взаимным.
ЕШ Художественный руководитель, если он всерьез и честно работает, всегда педагог оркестра. Какие задачи воспитателя кажутся вам главными?
ДБ Звучит так, будто бы если дирижер не мучает оркестр, то он не всерьез и нечестно работает (смеется). Моя задача – вдохновлять! Делать так, чтобы музыканты играли музыку с удовольствием. И тут дело не в демократии или в диктатуре. Ключевое слово – «художественный». Моя отправная точка – искусство. Вся сложность нашего дела заключается в сосуществовании исполнительского качества с живым, дышащим творчеством. Я постоянно ищу этот баланс в работе с оркестром. Важно во время концерта создавать условия для сиюминутного творения музыки. Музыкантам становится особенно интересно, когда на хорошо подготовленном и проработанном материале во время концерта появляется ощущение спонтанности и свободы, что позволяет добиваться тончайших оттенков звука.
ЕШ Даниэль Баренбойм считает, что узнаваемый, глубоко индивидуальный стиль оркестров – достояние прошлого. Сегодня необходимо быть восприимчивыми к разным стилям, как «музыкальные полиглоты» говорить на многих языках. Согласны ли с этим именно вы, в ком так чудесно встретились разные культуры Востока и Запада?
ДБ Абсолютно. Потому что в таком случае «язык» композитора и стиль его музыки ставятся выше всего. Это правильно. Если Вы можете говорить без акцента на иностранном языке, это хорошо или плохо? Правда, может кто-то предпочитает говорить с акцентом но зато с «узнаваемым индивидуальным стилем»… Сложно сказать, все зависит от того, что для человека важнее. То же самое в музыке. Для меня важнее «язык» композитора. Но не надо заблуждаться, это не означает, что дирижер должен ограничиваться только тем, что написано в партитуре. Разве что, если он хочет убить музыку. Ни один большой дирижер не ограничивается только пометками композитора. Дирижерское искусство, наоборот, подразумевает личное отношение к исполняемой музыке. Но дальше все зависит от вкуса, таланта и понимания «языка» композитора.
ЕШ Как, по вашему мнению, должен складываться репертуар: прежде всего классика – основа оркестровой культуры – или смелые сочетания, поиски, эксперименты?
ДБ Должно быть все. Нынешний сезон НАСО был составлен до меня, и все концерты были выпущены в продажу еще весной. Теперь я займусь формированием следующих сезонов. Репертуар – это часть политики развития оркестра. Мы должны жить и творить в наше время, в ХХI веке. При этом надо понимать, что любой перекос имеет свои положительные и отрицательные последствия. Я не люблю крайности, и, несмотря на то, что узкая специализация в том или ином направлении способна дать быструю популярность благодаря «повешенному» на дирижера или оркестр «ярлыку», я к этому никогда не стремился. Мои внутренние убеждения сформировались еще в юности и были связаны со словами Рильке из его «Писем молодому поэту»: «…расти, как дерево, которое не торопит своих соков и встречает вешние бури без волнений…»
