События
MusicAeterna еще ни разу не гастролировал в Армении и теперь приехал во всей своей силе и славе – оркестр, хор, византийский хор и только что созданная танцевальная труппа. Два вечера в филармонии, один open air меж колонн древнего храма у подножия Арарата и церковь в Гюмри – четыре дня больших музыкальных событий.
Открывать гастроли выпало оркестру – в Зале имени Хачатуряна прозвучали произведения Чайковского. «Итальянское каприччио», симфоническая фантазия «Франческа да Римини» и увертюра-фантазия «Ромео и Джульетта». Эту программу Курентзис и musicAeterna совсем недавно играли в Петербурге и в Москве, но в Ереване она прозвучала особенно естественно. Вечерне-ночной Ереван в центре своем очень напоминает итальянские города – с шумной многоязычной и доброжелательной толпой, с меньшей, чем привычно, дистанцией общения и массой вкусных забегаловок. В утреннем сером по осени свете родство только подчеркивается: отступишь два шага от парадного проспекта и обнаружатся потертые дома, потрескавшиеся стены и жизнерадостные тетки в простецких нарядах, перекликающиеся с балконов. Может быть, именно поэтому Италия Чайковского и Курентзиса так пленила ереванцев – через день, когда пришла очередь выступать хору musicAeterna c хоровым концертом Альфреда Шнитке «Книги скорбных песнопений» (на стихи древнеармянского философа Григора Нарекаци в переводе Наума Гребнева), толпа, заполнившая площадь перед Залом имени Хачатуряна, дружно вспоминала о том, как фантастически звучал здесь же Чайковский, и рассказывала об этом всем, даже тем, кто просто хотел спросить, где, собственно, вход в сам концертный зал.
В концерте для смешанного хора, написанном Шнитке в восьмидесятые, звучит текст третьей главы «Книги скорбных песнопений» – композитор выбрал ее из 95 песен Нарекаци. Четыре части этой главы стали четырьмя частями концерта, проводящими слушателя духовной музыки от скорби к прославлению Господа. Строгость музыкальной мысли Шнитке подчеркнута строгостью исполнения – в молитве musicAeterna нет привычного для русской традиции пылкого выяснения отношений с Всевышним, когда, обращаясь к Нему, человек еще предъявляет адресату претензии. Это молитва-размышление, диалог человечества с самим собой (мужские и женские голоса дают понять, как разнообразно это человечество). И даже всплеск эмоций в третьей части по сути своей суров – именно эта краска сдержанности производит особое впечатление. Публика в Ереване слушала почти не дыша, отчетливо изумилась, когда в финале еще поющий хор стал уходить через зал (а как же аплодисменты?), и устроила дивную овацию, когда все вернулись на сцену.
Меж этими двумя концертами случилась мировая премьера – в храме Звартноц, что находится у подножия Арарата, в получасе езды от центра армянской столицы, только что созданная компания musicAeterna Dance сыграла спектакль «Страдание на всех языках звучит одинаково». Эта танцевальная труппа, о наборе артистов в которую было объявлено в начале лета, вообще-то еще находится в процессе формирования – не хватает нескольких человек (вероятно, отбор на просмотрах весьма суров). Поэтому именно в этот спектакль были приглашены и независимые петербургские танцовщики. Первой же собственной премьерой компании, художественным руководителем которой числится сам Теодор Курентзис, а штатным хореографом стала Анастасия Пешкова (прежде танцевавшая в «современной» труппе «Балета Москва»), станет «Посвящение Вайлю» в конце ноября. Структура нового театра необычна: в ней есть ведущий режиссер (что редко бывает в танцах) Анна Гусева и три хореографа, как бы входящие в круг театра, то есть, вероятно, призванные в будущем поставлять ему премьеры. Это Нина Гастева (ветеран петербургского контемпорари, чьи интересы ранее всегда лежали в сфере радикального перформанса), Нанин Линнинг (учившаяся в Роттердаме и однажды ассистировавшая Форсайту руководительница собственной танцкомпании в Гейдельберге; Курентзис уже приглашал ее к сотрудничеству на пермском Дягилевском фестивале) и хорошо известный петербургский хореограф Владимир Варнава, работающий как с классическими танцовщиками в Мариинском театре, так и с перформерами. Именно Варнава в сотрудничестве с Анной Гусевой стали авторами спектакля в храме Звартноц.
Чтобы спектакль прошел именно в храме, следовало бы родиться на четырнадцать столетий раньше – массивный круглый храм с тремя объемами, поставленными друг на друга, был построен в седьмом веке, а в десятом разрушился во время землетрясения. Специалисты говорят, что архитектор не рассчитал распределение нагрузки верхних этажей на нижние; с другой стороны, Армению как минимум раз в столетие трясет так, что простоять тысячелетие – задача практически невыполнимая. В десятом веке восстанавливать храм не стали, оставшиеся его части медленно заносило время, и лишь тысячу лет спустя, в начале века двадцатого, в историческом месте начались раскопки. Сейчас это археологический заповедник, на возвышении стоят части колоннады первого яруса, над ними сияет звездное небо и сквозь них видно заходящие на посадку самолеты (рядом ереванский аэропорт, названный в честь храма Звартноц). Вот в этом кругу колонн и игрался первый спектакль первой танцтруппы Курентзиса.
Было много живого огня – и какие-то массивные штуки типа жаровен, на которые были водружены целые костры (не участвующие в спектакле служители прямо во время представления подходили и подкидывали топливо). И факелы. И десятки расставленных на земле свечей. Время начала спектакля было рассчитано так, чтобы солнце начало садиться примерно в середине представления – так что доигрывали «Страдание» уже в южной темноте (и костры догорали). В течение полутора часов девять артистов представляли нам новый вариант скорбного обряда оплакивания. Разговор о новой обрядности Курентзис начал не вчера – в прошлом году его хор участвовал в постановке Клаудии Кастеллуччи «Новый обычай». Новая реакция, новый вариант движения в древнейших обстоятельствах – вот что предлагали и исследовали Варнава и Гусева в Звартноце.
Одна танцовщица – плакальщица: вся завернутая в черное, она сидит неподвижно среди свечей, затем переходит на другую сторону площадки и продолжает наблюдать за происходящим. Восемь артистов работают с повторяющимися движениями, где одна серия кивков, вздрагиваний, резких выдохов сменяется другой. Темп весьма размеренный, из спрятанных динамиков несется голос настоящей армянской плакальщицы, шум ветра и пугающие электронные звуки; более всего звуковая инсталляция работает на ощущение окружающей храм безлюдной пустыни, где изредка пытается пробиться к небесам одинокий голос человека. Со временем темп убыстряется, и вот уже появляются резкие рывки удерживаемого компанией человека – его все как-то странно поглаживают, будто обмывают, а он (его душа?) рвется прочь, настаивает, что еще жив. Но ночь совсем завладевает площадкой, людей на сцене уже не видно, лишь тени в последних всполохах углей – и артисты уходят в темноту сквозь круг зрителей, и в этой темноте растворяются.
Последний же день больших гастролей был также связан с разговором о земном и небесном – в церкви Святой Богородицы в Гюмри (считается северной столицей Армении, от Еревана порядка ста двадцати километров) хор musicAeterna и хор musicAeterna byzantina исполнили программу Lux eterna («Вечный свет»), в которой прозвучали произведения русской и европейской духовной музыки. Это был новый опыт для артистов – по армянской традиции церковь не может быть закрыта ни при каких обстоятельствах, каждый может зайти поставить свечку в любой момент. И во время концерта не было привычной для академических концертов (и особенно у Курентзиса) священной тишины – люди приходили в храм, молились, ставили свечи – и порой, потом, оглянувшись по сторонам, задерживались послушать, а порой – уходили, погруженные в свои мысли. Но в этом добавляющемся несильном шуме была настоящая жизнь святого места, и было в этом что-то, стирающее приметы нашего века. Так пели в храмах десять веков назад – и так десять веков назад слушали. Живая жизнь духовной музыки была явлена как она есть.
Улетая, музыканты старались разглядеть в иллюминаторах Звартноц, но то ли самолет слишком быстро ушел в облака, то ли траектория такова, что храм видно только при посадке… Но нет сомнений, что musicAeterna попрощался с армянскими святынями не навсегда – оркестранты, хористы и танцовщики Курентзиса наверняка еще вернутся.
