Симфоническое наследие Малера – по сути, его автобиография. В девяти масштабных симфониях отразились метания юности, зрелость, пейзажи любимых им мест, философские размышления о жизни и смерти… А начало было положено в 1888 году, когда вышла в свет Первая симфония, этот величественный «Титан». Среди узнаваемых «поклонов» к Бетховену уже слышится собственная яркая мысль и новая эра, предвосхищающая эксперименты XX века.
Гевандхауз-оркестр Лейпцига как нельзя кстати подходит для исполнения Первой симфонии, ведь именно в Лейпциге возник ее замысел и доработка. Главный дирижер оркестра, Риккардо Шайи, до этого уже записал с ними сочинения Мендельсона, Баха, Шумана и Бетховена. Следующим шагом стал цикл записей всех симфоний Малера на лейбле Accentus. Первая симфония была исполнена в 2015 году, но на DVD вышла только теперь. Помимо живой видеозаписи концерта зрителю предлагается интервью с Шайи, где он касается проблем интерпретации и образов симфонии. К диску прилагается добротно оформленный буклет с аннотацией профессора Анн-Катрин Циммерманн. Подробно изложен жизненный путь Малера и культурный контекст, предшествовавший появлению симфонии, а также краткий анализ ее образов и подтекстов. В оформлении обложки использована сюрреалистическая картина Нео Рауха «Der Türmer», которая также настраивает слушателя на нужный лад.
В начале симфонии есть ремарка «Wie ein Naturlaut» – «подобно звуку природы». Природу следует понимать в более общем смысле как все, что происходит перед нашими глазами. Кажется, что Шайи избрал схожий подход к исполнению, не перегружая и без того насыщенную фактурными линиями звуковую ткань. Действительно, интерпретаторы Малера часто ударяются в крайности, либо чересчур драматизируя материал, либо трактуя его слишком по-лирически. Под управлением Шайи музыка льется естественно и спокойно. Малер здесь гораздо ближе к Бетховену, чем к Вагнеру.
Одно из преимуществ многолетней работы Шайи с оркестром Гевандхауза – возможность проработать детали. Все тембровые смешения и соло деревянных духовых звучат красочно, нигде нет «стерильности». Особенно хорошо это заметно в третьей части, этом гротесковом траурном марше, где на глазах зрителей «проходит» целый парад инструментов: чуть гнусавящий контрабас соло, меланхоличный фагот, гудящая туба, приплясывающий гобой… Впрочем, Шайи не забывает и о целом – танцевальное скерцо пролетает на одном дыхании, а в драматичном финале умело выстраивается баланс между отчаянием главной темы и умиротворением побочной. В коде все исполнители на медных духовых встают с высоко поднятыми инструментами – это ли не апофеоз жизни?
