События
Новый сезон фестиваля «Опера Априори» продюсер Елена Харакидзян целиком посвятила камерной музыке – хотя такое жанровое определение довольно тесное для трех больших и концептуальных программ. На открытии выступили Альбина Латипова (сопрано) и Юрий Мартынов (фортепиано/клавесин), представив свои трактовки произведений Рамо, Равеля и Дебюсси. Интригующим диалогом музыки Глинки и Россини была интересна вторая программа – Екатерины Воронцовой (меццо-сопрано) и Варвары Мягковой (фортепиано).
Ничего случайного в этом проекте не бывает: от состава исполнителей до выбора репертуарного соседства. Тем интереснее разбираться в творческих мотивациях, не всегда лежащих на поверхности. Заключительный фестивальный концерт, в котором на сцену выходили баритон Владислав Сулимский и пианист Яков Кацнельсон, оказался неоднозначной головоломкой.
Программа вечера – мечта для вокальных меломанов. Два известных и абсолютно разных цикла – «Песни и пляски смерти» Мусоргского и «Библейские песни» Дворжака – звучат не так часто, потому что технически заковыристы, а главное, интерпретации поддаются с трудом.
Неотъемлемой частью вечера, который можно назвать «разговором о важном» в самом правильном понимании этого процесса, стали фортепианные сочинения: цикл Дворжака предварялся Тремя венгерскими народными песнями области Чик Бартока, остроумно подытоженными его же «Варварским аллегро», а на цикл Мусоргского можно было настроиться, слушая Сонату Яначека с двумя программными частями «Предчувствие» и «Смерть». Финал сонаты – буквально гипнотический минимализм: все время акцентируется «паттерн» из четырех нот с обостренным ритмом – удачное сопоставление этого сочинения с циклом Мусоргского.
В сольных фрагментах и даже в условиях ансамбля Яков Кацнельсон сделал все, что следом необходимо было бы воплотить и солисту. Венгерские песни по музыкальному языку близки «Библейским песням», где в кажущейся высокой простоте заложен ключ к раскрытию глубоко философского содержания. Слушатели получали со стороны пианиста безупречную культуру и редкую живописность звука, внимание к музыкальному синтаксису на уровне пауз и цезур, разнообразие тембровых и динамических решений. Владислав Сулимский, все десять песен практически не отрываясь от нот, к высоте мастерства коллеги отнюдь не стремился.
Невозможно забыть, как полтора года назад на фестивале в Цинандали «Библейские песни» сделали Томас Хэмпсон и Елена Башкирова: вся музыка состояла из мельчайших драматургических деталей, которые, казалось, были безошибочными. Хэмпсон в силу возраста по качеству вокала Сулимскому сейчас уступает – но разве идеальная техника и полновесно озвученное форте первостепенны в этой музыке?
Заявленный в программе цикл «Песни и пляски смерти» Мусоргского внушал надежду, что здесь певец окажется в близком ему музыкальном контексте – например, партию Шакловитого из «Хованщины» он поет убедительно. Но цикл вообще мало кому поддается.
Владислав Сулимский повторил репертуарную ошибку, которую несколько лет назад сделал Ильдар Абдразаков: природа их голосов не очень подходит для воплощения таких нюансов, задуманных композитором, как тончайшее переключение оттенков тембра без эффекта пародийности и комикования. Кстати, Абдразаков в отличие от Сулимского театральными приемами при исполнении этого практически не пользовался.
Если мы почитаем текст Голенищева-Кутузова, а затем сопоставим все детали с музыкой Мусоргского, то поймем: в цикле уже все есть. Стилистическая история сродни музыке Баха, где от себя лучше ничего не добавлять. В любом случае, первые две части вряд ли предполагают краски «Трепака», а в «Полководце» все же необходимо добиваться четкой дикции. Хотелось бы проявить гибкость и принять иную точку зрения на интерпретацию, но весомых аргументов для этого вывода не было.
Успех и завоевание «Оперы Априори» – Яков Кацнельсон. Нечасто бывает, что пианист, оказываясь на уровень выше солиста, не кичится этим, а скромно и талантливо делает свое дело.
