Композитор, аранжировщик, бас-гитарист Александр Ростоцкий (АР) – совершенно уникальное явление в российском джазе. Лауреат многочисленных премий, автор музыкальных проектов, в которых выступают выдающиеся, всемирно известные исполнители, создатель ряда программ, опирающихся на этнические традиции, академическое наследие русского симфонизма и музыку великих джазовых музыкантов, Ростоцкий некоторое время назад открыл себя в совершенно новом качестве, взяв в руки краски и кисть. Как он рассказал Артему Липатову (АЛ), это помогло ему по-новому взглянуть и на музыкальное творчество.
АЛ Я много раз бывал на твоих концертах, но никогда не думал о тебе как о художнике. А теперь тебя без картин и представить не получается. Как ты превратился в рисующего музыканта – и почему?
АР У меня нет четкого ответа. Это зыбь на воде… ощущения 12-летней давности стерлись, конечно. Но помню, что мне в какой-то момент захотелось искать где-то еще. Все случилось неожиданно: мы снимали дачу у друзей, художников Игоря и Кати Лысенко, много лет уже оформляющих мои альбомы. Сижу я в Кратово на даче, и вдруг почему-то вспомнилось, как я бывал у друзей в художественных мастерских, как чувствовал запах масляных красок, как кисть буквально танцевала на палитре… Тогда я поехал в магазин, купил маленький холстик и набор детских масляных красок. И пока Игорь с Катей были на работе, я нарисовал свою первую рыбу.
АЛ А до этого ты рисовал?
АР Нет, никогда. Прямую линию толком провести не мог. И вот вечером они приезжают, а на веранде, на столе, лежит и сохнет моя первая рыба. Они ее увидели и говорят: «Только не бросай!» А потом это меня затянуло, я начал рисовать по двенадцать часов в сутки! Как в юности, когда мне было двадцать лет, я занимался на бас-гитаре день и ночь – и тут, спустя тридцать лет, то же самое! Я начал жадно учиться. То, чего не знал, спрашивал у Игоря или искал ответы в Интернете. И потом через несколько лет Катя с Игорем приехали ко мне и, взглянув на картину, Катя сказала: «Саша, научи!»
АЛ А как ты шел к этому?
АР На первых работах я вообще не смешивал краски, работал чистым цветом. Потом, когда понял, что мне не хватает красочной палитры в музыке, начал заниматься электроникой. На бас-гитаре с четырьмя струнами, чем бы я ее ни обвешивал, я не мог получить звуки, которые мне были необходимы. Я стал экспериментировать с разными моделями синтезаторов, мечтая построить «электростанцию», которая могла бы заменить оркестр и хор. Моя квартира стала похожа на лабораторию, она была набита специальными электро-коробочками и синтезаторами, я покупал буквально все, а потом выяснилось, что ни один из них мне не подходит…
Я разделил половину суток еще пополам: шесть часов сидел за синтезаторами, изучал и создавал звуки, писал музыку, а вторые шесть – искал цвет и форму в другой комнате. Через несколько лет обнаружил, что могу «рисовать» звуковые картины – то, чего я не мог делать на бас-гитаре.
АЛ Но ведь у тебя была довольно долгая история творческой жизни без картин, без рисования!
АР Я много лет работал с видео-контентом, и этот опыт мне сильно помог. Думаю, что мой интерес к визуальным образам, мой видеоопыт в какой-то момент и пророс в то, что я начал рисовать. Когда трудишься с утра до вечера, очень много радости проявляется в цвете, который есть и в музыке, и на холсте.
АЛ Прошло тринадцать лет с тех пор, как ты рисуешь. У тебя было десять выставок. У тебя покупают работы. Это – признание?
АР Не знаю, не уверен… Жизнь художника во все времена – сложная штука… конечно, хочется, чтобы тебя принял зритель, особенно насмотренный. Хочется говорить с людьми, обсуждать инновационные вещи в разных областях искусств. Мне кажется, нужно быть смелее, без этого качества не будет роста.
АЛ Ты замечаешь в себе какие-то изменения?
АР Конечно. Во-первых, я стал делать эскизы. Раньше я подходил к холсту и видел картину, которая должна на нем появиться. А сейчас я должен продумать каждый шаг, и это еще больше меня захватывает. Я постепенно осваиваю акварель и элементы восточной графики. Во-вторых, сегодня для видео-арта и мультипликации я использую только свои работы, и сейчас мы заняты абсолютно новым проектом: анимацией в реальном времени, в концертных условиях, при зрителях. Мог ли я подумать, когда все это начинал много лет назад, что смогу целиком построить видеоряд на том, что я сам нарисовал? Нет, конечно.
АЛ Ты совершенно не боишься использовать в живописных полотнах смешанную технику – у тебя на картины наклеены маски, ткань, какие-то артефакты…
АР Да, это желание появилось уже давно, а в последнее время еще и живые растения, цветы. Когда они засыхают, я покрываю их лаком, чуть оживляю краской, цветом.
АЛ А что о тебе думают «настоящие» художники?
АР Многие из них меня приняли. Очень осторожно, всегда с оговорками… Это – цех, и чужому там непросто. Но сам факт – большая радость.
АЛ До какого-то момента твоя живопись апеллировала к этническим, родоплеменным архетипам – Африке и прочим древностям, мифам. На недавней выставке я обнаружил еврейский цикл, и он очень удачно соединяет архаику и современность. А потом ты представил в клубе Козлова программу «Евреи… Страны… Города…» – очень интересную, если не уникальную. Но спросить я тебя хочу вот о чем: насколько ты еврей?
АР Если следовать традиции, то я еврей настоящий, по маме. По отцу у меня польская и русская кровь.
АЛ Что для тебя значило твое еврейство до того, как ты этой темой занялся?
АР Пока был маленький и жил в провинциальном городе, родители на эту тему не говорили никогда. Но когда я приезжал к бабушке в Тверь, и она с соседками разговаривала на идише, то я понимал, что есть какой-то другой мир. В шкафу нашелся дедов талес (дед помогал в синагоге, а в первые дни войны погиб совсем молодым). Но для бабушки еврейская тема тоже была табуирована, и этот идиш был для нее лишь элементом быта. Я не задавал вопросов, интересовался совсем другими вещами. В советское время этих тем старались избегать. Когда у меня появилась возможность путешествовать, я несколько раз был в Израиле и специально ходил в районы, где живут ортодоксальные евреи, много ездил по стране и разговаривал с людьми, слушал музыку, но тема не возникла – видимо, всему свое время.
АЛ И как же возникла эта тема для тебя?
АР Все началось с визуального образа, с рисунков, с картин. Если бы не живописные работы, я бы не занялся музыкальным проектом. Все должно было случиться наоборот – я же музыкант! Но нет – образы приходят неожиданно. В Венеции (а ведь именно там было первое в Европе гетто) я встретил большую семью хасидов, и в тот момент у меня внутри что-то произошло. Я никогда не видел таких лиц! Я никогда не видел такого уважения к старикам, беспокойства и заботы о детях. С этого все и началось. На меня нахлынули воспоминания детства. О том, как зимой, раз в две недели бабушка Рива передавала с водителем автобуса Тверь–Ржев трехлитровый бидончик с фаршированной рыбой, а я встречал этот автобус и торжественно нес передачу домой. Вечером вся семья собиралась за праздничным ужином…
Через два часа у меня появились первые рисунки, тушью, а домой привез тридцать рисунков. Я начал копаться в книгах, изучать художников, которые работали над еврейской темой, смотреть фотографии. А чуть позже решил развивать эту тему в музыке. Задача, которую я поставил себе, оказалась не из легких, но я продолжаю поиск.
К участию в проекте мною приглашены прекрасные музыканты – барабанщик Петр Ившин, саксофонист Олег Грымов, гитарист Максим Шибин, видеохудожник Тамара Зубова… Цикл пьес, кстати, до сих пор не закончен – хочется, чтобы прозвучала музыка марокканских, угандийских, турецких и йеменских евреев…
АЛ Угандийских?!
АР Да, там до сих пор есть община местных темнокожих евреев. Они отказались от христианства, живут довольно обособленно… Удивительно, что в стране, которую я так люблю и так долго изучал, есть своя оригинальная музыка на библейские тексты, а я об этом и представления не имел!
АЛ Меня восхищает твоя настойчивость, целеустремленность и упрямство. Чего стоит история с твоим проектом “I Remember Joe Zawinul”!
АР Я до сих пор не могу поверить, спустя восемь лет, что все это состоялось, что я сыграл эту программу вживую, с музыкантами Завинула – басистом Линли Мартом и барабанщиком Пако Сери, что мы ее записали и выпустили! То, что музыканты эти мгновенно вошли в мою авторскую музыку, – вообще невероятно. Это настоящее чудо. На репетиции у нас был всего один день, и я был так потрясен их музыкальностью и мастерством, что после фестиваля на полгода прекратил свои занятия. Потому что я впервые увидел, как может быть, когда ты щелкаешь пальцами – раз, два, три! – и все мгновенно играют. Понимание на уровне дыхания. Никогда раньше этого со мной не случалось.
АЛ А «Картинки с выставки» Мусоргского, переосмысленные тобой? После Emerson, Lake & Palmer не страшно было за Мусоргского браться?
АР В 1970-е их пластинка очень меня впечатлила, а сегодня я вижу, какие там простые решения, но все равно я высоко оцениваю этот альбом. Во-первых, это чужая для них музыка, а во‑вторых, им было чуть больше двадцати лет! В таком возрасте замахнуться на великого композитора…
«Картинки с выставки» – великое произведение, много лет думая об этой музыке, я не находил достаточно сил и знаний для решения сложных музыкальных задач. Сколько бы я ни играл эту музыку Мусоргского, она по-прежнему волнует меня. Модест Петрович по-настоящему дает возможность играть четыре piano и четыре forte! И, кстати, именно после этого альбома я окончательно решил, что буду заниматься концептуальными закрытыми циклами, обдумывая их по нескольку лет.
АЛ «Евреи… Страны… Города…» – это же и есть такой закрытый цикл. Он, как мне кажется, важен еще и тем, что для России это первое сближение такого рода – и для джаза, который имеет, в том числе, и иудейское происхождение, твой проект является очень плодотворной историей.
АР Да, даже барабанщик Билли Кобэм обратил внимание на эту тему – сказал, что 2020-й у него пока свободен! Он советует играть эту программу интернациональным составом. Но, увы, пока мы не можем найти контактов, чтобы участвовать в фестивалях еврейской культуры.
АЛ А почему, как ты считаешь?
АР Думаю, дело в том, что культура, основанная на вере, требует, чтобы автор был вовлечен в нее полностью, а потом уже заявлял, что он еврейский художник и музыкант.
А у меня еще есть мультфильмы, над которыми мы работаем вместе с Тамарой Зубовой. В них, как и на картинах, мои евреи путешествуют вокруг света на велосипеде и даже летят в космос! Мой друг, композитор и музыковед Саша Розенблат, говорит: «Понимаешь, ты рисуешь евреев, которых не бывает! Ты придумал новых евреев!» (Смеется.) В любой закрытой среде на тех, кто возникает ниоткуда, смотрят косо: «Кто это? Почему он здесь? Пусть идет и играет на своей бас-гитаре!» Это смешно, но и не смешно в то же время.
АЛ И все равно ты снова и снова берешься за то, чего никогда раньше не делал!
АР Мир так прекрасен и разнообразен, что хочется все время учиться у него, искать что-то новое и двигаться дальше.
