Проделки Демона

Возглавляющая ныне «Лисеу» немка Кристина Шепельман – из тех европейских интендантов, кто умеет соблюсти всяческую толерантность, избегая художественной тривиальности. Прежде чем перебраться в Барселону, она несколько лет работала в тандеме с Пласидо Доминго в Вашингтонской опере, а потом стала первым руководителем оперной компании в районе Персидского залива – Королевского Оперного театра Маската, только недавно открывшегося миру султаната.

«Демон» должен был явиться миру в облике Дмитрия Хворостовского – договоренность об этом проекте была достигнута, когда еще никто и подумать не мог, что всемирно любимый русский баритон погибнет от страшной болезни в самом расцвете сил и таланта. Для Дмитрия Хворостовского Демон стал последней, 27-й партией в опере. Премьера его «Демона» – редкий случай в оперной карьере выдающегося баритона – прошла в Москве на ставшими ради такого момента театральными подмостках Концертного зала имени П. И. Чайковского в конце января 2015 года. Три с половиной месяца спустя Дмитрий узнал, что смертельно болен… Он любил эту работу, очень радовался возможности сотворчества с другом и тезкой Дмитрием Бертманом и упоенно говорил об их «Демоне» сразу после московской премьеры:

– Несмотря на представление в концертном зале, у нас получилась постановка не «semi-stage», а «full-stage» – тотальный театр. Ты открыт зрителю на все 360 градусов, будто играешь в кино. О чем думаешь, как ты мыслишь, как чувствуешь – читается публикой со всех сторон. Ничего не нужно изображать, укрупнять, как иногда приходится делать для большой сцены. Хотя есть другая трудность – к сожалению, это не идеальный зал для вокального искусства, акустика очень неровная.

У меня была давняя мечта – исполнить эту роль на оперной сцене. Несколько лет назад мы с Валерием Гергиевым попытались представить в концертном исполнении отдельные сцены, но я жестоко заболел. В этом, казалось, проявилось некое предзнаменование, хотя меня это нисколько не испугало. И когда я встретился с Бертманом, идея с «Демоном» возникла вновь.

Начиная учить эту роль, я слушал записи Баттистини, Руффо, Шаляпина, русского баритона Максакова… Из советских певцов гораздо интереснее знаменитых солистов Большого театра исполнил Демона Георг Отс. Я очень кропотливо работал над ролью, собирая по крупицам штрихи, какие-то исполнительские «трюки».

Но судьба распорядилась иначе: Дмитрий Хворостовский, уже боровшийся с убивающим его недугом, успел выступить лишь на историческом гала-концерте, как раз открывавшем отреставрированную сцену «Геликона» осенью 2015 года. Остальным же планам сбыться было не суждено.

С одной стороны, факт премьеры в Барселоне подтверждает закон: «The Show Must Go On». С другой, эта премьера – свидетельство того, что великие люди продолжают влиять на нашу жизнь и после своего ухода. И теперь все бремя творческой ответственности и дружеской верности пало на плечи Дмитрия Бертмана. Он мудро не стал предпринимать попытку «повторить» тот спектакль, что был построен на могутном, притягательно-провокативном образе Демона-Хворостовского. А создал постановку впечатляющей мистической притчи об общечеловеческих ценностях. На фоне космического пейзажа в огромном тоннеле, будто в безумном коллайдере (роскошная сценография немецкого художника Хартмута Шоргхофера), происходит столкновение добра и зла. В финале же спектакля эта цилиндрическая конструкция, созданная в каталонской мастерской Quim Guixà (той, что сделала фигуру талисмана Олимпийских игр 1992 года Коби, улетавшего с Олимпийского стадиона на церемонии закрытия Игр), превращается в громадное всевидящее Око.

Для европейской премьеры партитура оперы была существенно сокращена – сконцентрирована, превратившись в спектакль продолжительностью всего в два с половиной часа, где действие стало максимально динамичным. Но, несмотря на все старания дирижера Михаила Татарникова, на территории неизвестной музыки оркестру эта работа давалась с заметным трудом, не хватило сил на нюансы и тонкости. Хору, который пел с очевидным усердием, русский язык практически не поддавался.

Спектакль получился не о любовной страсти Сатаны к грузинской красавице Тамаре, а о вечной дуэли черного Демона и белого Ангела. И в барселонском раунде победа осталась за Ангелом. Украинский контратенор Юрий Миненко – харизматичный, с красивым и полнозвучным голосом, он был куда убедительнее и притягательнее в небольшой партии, чем латышский баритон Эгилс Силиньш в титульной роли. Его Демон удивительно бесстрастен и формален, к тому же певец был крайне приблизителен в вокальном исполнении. И, как результат, два из трех его красивейших хитовых романса были публикой фактически «проигнорированы». Меццо-сопрано Лариса Костюк в маленькой роли Няни, этакой надзирательницы – настоящее воплощение исчадия ада, создала куда более запоминающийся образ. Классными певцами себя проявили и украинский бас Александр Цымбалюк в партии отца Тамары князя Гудала, и тенор Игорь Морозов, пылко влюбленный в его дочь Синодал, хотя драматургически значение их ролей стремится к нулю. Но если Александр Цымбалюк и Юрий Миненко сегодня уже имеют хорошую европейскую карьеру, то для Игоря Морозова дебют в «Лисеу» стал идеальной возможностью заявить о себе как о лирическом теноре международного уровня.

Феноменальным событием этой уникальной премьеры стала прекрасная сопрано Асмик Григорян. Она невероятно тонко, со множеством нюансов передает всю палитру переживаний, как сценических, так и реальных. Ее восхитительная Тамара, невероятно трепетная, нежная, любящая, но абсолютно одинокая – подлинное воплощение обнаженной души, ключевая фигура спектакля. Девушка окружена лишь полчищем жутких черно-красных чудовищ, напоминающих анубисов и кинокефалов, с головами шакалов, что, согласно мифу, провожали людей в царство мертвых. Они почти постоянно вьются вокруг Тамары в зловещем ритуальном танце (хореография Эдвальда Смирнова). Вывод: мир трагичен по своей сути, а счастье, несмотря на всю силу стремления к нему человечества, призрачно.

Асмик Григорян не скрывает, что после кончины Дмитрия Хворостовского думала, что больше никогда не будет петь эту оперу после премьеры 2015 года. И после семи премьерных показов в Барселоне хочет навсегда проститься со своей Тамарой. Спектакль же, посвященный памяти выдающегося певца, продолжит европейское путешествие – переедет сначала во французский Бордо, потом в немецкий Нюрнберг, а в 2020 году обретет постоянную прописку в московской «Геликон-опере».

В Барселоне же музыкальные круги очень заинтригованы, прознав, что совсем недавно найдена опера «Иисус Христос», принадлежащая также перу Антона Рубинштейна, который не боялся сближения ни с инфернальными силами, ни с божественными.