На волнах нашей памяти

С первых звуков, которые узнают если не все, то очень многие, альбом заявляет, что тут все будет серьезно, качественно и без спешки. Но одновременно ненавязчиво, не тяжело, увлекательно и гармонично. Это ощущение не меняется со временем — в нем и хочется разобраться. Работа над фонограммой была долгой и кропотливой — в голове у Тухманова сложилась точная модель звучания, тембров, эмоций, он искал исполнителей, соответствующих его идеалу. И нашел! Причем это были сравнительно малоизвестные музыканты и уж точно не представители эстрадного истеблишмента. Отдельные вокальные интонации, сочетание ансамблевых и сольных фрагментов записи оказались совершенно штучными, уникальными — композитор не скрывал, что несет в рок-культуру знания и эстетику академической музыки, а как применить их, решалось индивидуально и творчески.

Неожиданные джазовые и оркестровые вставки, так украшающие второй план альбома, делали его прогрессивным и продвинутым. Сам Тухманов играл на всевозможных клавишных — его фортепиано заметно на англоязычной «Доброй ночи». Блестящее гитарное соло, допустим, в композиции «Сердце мое, сердце», звучит даже несколько вызывающе, бас креативен и самостоятелен, барабаны уместны и точны. Ритм-секцию в составе Борис Пивоваров (гитара), Аркадий Фельдбарг (бас-гитара), Владимир Плоткин (ударные), призванную из ВИА «Верные друзья», аккомпанировавшего Валерию Ободзинскому, оценили и запомнили. Но на обложке название группы не написали – звёздный композитор был в серьезной размолвке со звездным певцом.

Подбор вокалистов был ограничен эдаким рок-«полусветом» — людьми, которые стали звездами, например, Александр Барыкин, Игорь Иванов, Владислав Андрианов или Сергей Беликов, но тогда не появлялись на экранах телевизоров и в радиоэфире. Но они умели ярко, «рок-н-ролльно» петь, причем в микрофон, что было в те времена совершенно неочевидно. В итоге получился диапазон от блестящего хард-рок-номера «Доброй ночи», который достался иранцу Мехрдаду Бади (вокалисту полуподпольного, но мегапопулярного джаз-рокового «Арсенала» Алексея Козлова), до арт-рок драмы «Смятение», исполненной Людмилой Барыкиной. Работа над альбомом шла в 1975–1976 годах, уже после записи некоторые вокалисты эмигрировали из СССР. Александр Лерман сделал карьеру филолога в Штатах, Наталия Капустина (Шнайдер) — самый, возможно, успешный рок-музыкант, вышедший из России, играла в разных группах, в том числе Queens of the Stone Age. Треки этих певцов не стали выбрасывать или переписывать. Их имена просто убрали из трек-листа, хотя они — особенно Лерман — были популярны. Теперь их имена на обложке, и это впервые у «Мелодии»! Кстати, позже уехал и Бади, но он и не был гражданином Союза. Сейчас певец живет в Англии и иногда приезжает с концертами в Москву.

Звук и смысл

Фамилия композитора считалась брендом, однако стояла в самом низу оригинальной обложки: название альбома важнее. Фамилия же, превращаясь в название проекта, крупными синими буквами определяла дизайн задней стороны конверта (в новом издании он не сохранился). В истории оформления релиза немало «озорных» поворотов. «Мелодийные» тиражи повторяли именно заднюю обложку оригинала, а вот фронтальная издавалась с разными вариантами «универсальных» обложек и актуальная оборотная сторона теперь кажется наследием этих декоративных конвертов советских времен. Некоторые из них «украшают» новый дизайн, но среди них отсутствует изображение единственного (а оттого раритетного) зарубежного тиража альбома, вышедшего в Чехословацкой ССР под названием Na vlně mých vzpomínek. Существует еще и финский релиз, но лишь на компакт-­кассете. Статья Дениса Бояринова, помещенная на внутреннем конверте нового издания, рассказывает, например, кому принадлежал кабинет, в который мысленно входил герой первой песни (ее тоже спел Мехрдад Бади), и кому предназначалось «Посвящение в альбом», ставшее кодой сюиты. Статья занимает одну сторону вкладки. Вторая, увы, кипенно-­белая. Стоит отметить стильную черноту яблока винила, отсылающую к «правильным» первым изданиям — они выходили на Апрелевском заводе и на Всесоюзной студии грамзаписи. Да и отпечатана обложка более броско, ярко по сравнению со сдержанной цветовой гаммой оригинала.

Особый разговор о саунде. Разные издания разных заводов, CD-переиздания и винил звучат, конечно, неунифицированно. Каждый раз этот аспект вызывает особый интерес — уж очень тонко и филигранно сделана оригинальная фонограмма звукорежиссера Николая Данилина. После того, как первый тираж разошелся, альбом стал дефицитным. Поэтому, когда пришла цифровая эра, многие мечтали выпустить Тухманова на CD. Первой этот замысел осуществила легендарная студия MMS Андрея Синяева. Сохранение звука оригинала было объявлено приоритетной задачей. Полученные от «Мелодии» записи оцифровали и выпустили тиражом в США. Возвращаясь к теме дизайна, отметим, что в том варианте фамилию композитора с лицевой обложки убрали вовсе.

Последовали тиражи других издательств. Альбом печатался в Швеции и снабжался альтернативным оформлением в пародийно-­расслабленном духе. Вершиной этих инициатив стал вариант, в котором Тухманов сам спел знаменитый хит «Из вагантов», что останется уникальным артефактом в истории альбома. Был и юбилейный тираж на «Мелодии» — «По волне моей памяти. Тридцать лет», там звук делала Валерия Ободзинская — дочь знаменитого певца, что, пожалуй, замыкает, завершает непростую историю взаимоотношений музыкантов.

На этот раз новый мастеринг сделал Максим Пилипов. Стремление добавить низких частот, сделать звук более равновесным, рóковым, тяжелым преследовало альбом всегда. Наверное, звукоинженеры думали, что приближают его к стандартам новых, «танцевальных» времен, но на деле иногда терялся воздух и волшебная динамика оригинала. Это арт-рок альбом, но он делался людьми, воспитанными на академической и джазовой традиции звукозаписи. Они ценили ясность, точность и аккуратность больше, чем напор и давление. И получали в итоге большую динамику и драйв — как, собственно, было на джазовых записях 1950-х или рок-альбомах 1960-х. Теперь все это видится как путь к «нашему», новому тиражу винила, который отражает запросы своего времени.

Литература — вперед!

Тогдашняя жена Тухманова Татьяна Сашко с удивительным вкусом и точностью отобрала тексты Сафо, Иоганна Вольфганга Гёте, Перси Биши Шелли, Адама Мицкевича, Шарля Бодлера, Поля Верлена, Николаса Гильена, Анны Ахматовой, Максимилиана Волошина — эти имена оставались на слуху у читающей публики, но не обладали всенародной популярностью. Дело не только в том, что тексты на польском, немецком, английском, французском, перемежаясь с русским, звучали совершенно уместно и комфортно для подростка тех лет, но и в том, что строки вроде «Мулатка, просто прохожая…», «Но чья для нас не умерла химера…», «А с детства была крылатой…» были не ­очень-то близки мировосприятию среднестатистического жителя глубинки. Но они формировали слушателя, дарили особую литературоцентричную мечту, мир позитивной романтики. И, как и положено великой поэзии, тексты даже танцевальных, легких композиций оказывались непростыми, многослойными, за ними порой проглядывала драма. Предположим, что многие из этих строк и сейчас могут работать маркерами эпохи, их узнают «по двум-трем словам» люди разных поколений. После выхода альбома говорили: «Молодежь пошла в библиотеки за стихами Бодлера и Ахматовой». Это была чистой воды правда, и другие примеры такого прямого воздействия искусства на массу людей вспомнить непросто.

Дуэт Тухманов — Сашко честно пробовал продолжить интеллигентный вектор развития, который стартовал альбомом «Как прекрасен мир» (1972), продолжен «По волне моей памяти» — гармоничным сочетанием актуальной музыки и высокой поэзии. Дальше логично решили работать с современными авторами. В 1978-м вышел миньон «Памяти гитариста. Памяти поэта» с композициями на стихи Андрея Вознесенского и Роберта Рождественского, записанный с той же ритм-секцией и с вокалистом Александром Евдокимовым. Это была попытка продолжения, но она не получилась. Времена изменились, легкость и естественность были утеряны. Еще раз вернулись к серьезным текстам на альбоме группы «Москва» (1982) с вокалистом Николаем Носковым, предтечей «Парка Горького». Чудо повторить не удалось, и на этом тема была закрыта, Тухманов ушел в поп-музыку, более соответствовавшую вкусам 1980-х.

На волне будущего

Итак, в ­какой-то момент «звезды сошлись» — технические возможности, таланты исполнителей, дух времени и амбиции создателей, административные послабления и инструментальные изыски — все оказалось в одной точке и сформировало эстетический прорыв. «По волне моей памяти» стал вершиной творчества и для многих участников процесса, да и для издательского рынка. Альбом сконцентрировал позитив и устремления своего времени так, как никакое другое произведение, и он вполне способен передать этот настрой дальше. В интернете можно обнаружить разные варианты изданий альбома, но в официальной продаже винила не было полвека. Теперь он доступен, однако задача нового релиза видится не в конкуренции с оригиналом, а в перенесении в наше время особенностей произведения (мастерство музыкантов, знания и настойчивость композитора, эрудиция и вкус литературного редактора). Популярность, актуальность винила тоже работают на продвижение этих идей. Релиз поддерживает надежду, что хорошая музыка не устаревает, если, конечно, слышать ее в достойном оформлении, в правильный момент и с продуманной подачей — как на новом альбоме «Мелодии».