События
«Наконец-то мы на таком концерте, где не будут звучать набившие оскомину сочинения от Фрескобальди, Палестрины с Глюком, Вивальди до Филипа Гласса…», – так предварил программу ведущий вечера в КЗЧ Юлиан Макаров. И пригласил на сцену первого героя – композитора Александра Клевицкого. Идея, чтобы авторы афористично, в 12 словах, комментировали свои сочинения, сработала по-разному. Кто-то был краток и говорил по существу, другие, как в «Поле чудес», произносили слова благодарности. Наверное, всем запомнился блестящий спич Алексея Рыбникова в финале, произнесшего поэтический экспромт в духе Блока: «Ликия исчезла в веках. Зло. Страх. Страдания. Любовь. Свет. Разве Ликии нет?»
Программа выглядела столь же пестро и разностильно, но стоит ли это воспринимать как недостаток? Если вспомнить многочисленные примеры из истории музыки, то все объединения – от «Могучей кучки» до «Шестерки» или, уже в наши дни, «МолОта» – как раз ценились за панорамность направлений, за персональный взгляд и индивидуальный язык.
Что получили слушатели, пришедшие в Концертный зал имени Чайковского? Набор композиторских имен первого ряда из Москвы, Петербурга и Казани и великолепные интерпретации от Госоркестра Республики Татарстан под управлением Александра Сладковского. Плюс солисты – Надежда Гулицкая, Юрий Башмет, Игорь Федоров, для которых исполняемые сочинения уже вошли в репертуар, а это очень важно. «Ведь если звезды зажигаются и играют современных композиторов – значит, это нужно», – можем мы сказать, перефразируя Маяковского.
Гала-концерт фестиваля не был заявлен как ярмарка новинок: каждый участник был волен выбрать произведение, наиболее выгодно его репрезентирующее – неважно, создано ли оно вчера или 20 лет назад. Только за Родиона Щедрина выбор, как показалось, сделал оркестр. Его «Озорные частушки» – замечательно сделанная, выигрышная оркестровая партитура, давно уже вошедшая в список классики XX века. Но, конечно, нынешний язык Щедрина иной, чем в 1963 году, давно сменивший частушечную смешливость на философскую мудрость пословиц.
В наши дни наиболее массовые и понятные сферы музыки – это эстрада и саундтреки, песенные мелодии окружают нас в повседневности: в кафе, магазинах, подземных переходах, звучат на большинстве каналов телевидения и радио… «Гимн музыке» Александра Клевицкого с участием Государственного Тульского хора и Камерного хора Московской консерватории (худрук обоих коллективов – Александр Соловьёв) и Вальс «Сюрприз на балу» из кинофильма «Сибирский цирюльник» Эдуарда Артемьева выдержали тест на демократичность, как, впрочем, и Симфония № 1 Антона Танонова. Его одночастный опус включал нарочитые столкновения лирических и апокалипсических эпизодов, что, по мнению автора, должно было выразить «взгляд из Вселенной на тот маленький мирок, в котором мы существуем».
Человеческие страсти на фоне красочного восточного ландшафта – так можно было бы охарактеризовать «Симфонические фрески» Рашида Калимуллина. Сочинение и вправду стало «визитной карточкой» своего создателя, объехало весь мир и исполнялось многими известными коллективами, такими, к примеру, как оркестр Гевандхауза в Лейпциге. В интерпретации ГСО РТ было много драйва, маэстро Сладковский извлек из партитуры максимум контрастов, так что слова благодарности, высказанные Р. Калимуллиным со сцены КЗЧ, были более чем справедливы и уместны.
«Застольная тема широко распространена и любима композиторами. Потому что настоящий автор должен знать толк как в творчестве, так и в застолье. Но только мастер может написать шесть вариаций на эту тему», – так шутливо, но не без «поддевки» анонсировал Юлиан Макаров исполнение опуса Александра Чайковского, мэтра отечественного композиторского цеха.
Умение писать интересно, с понятной драматургией, но с возможностью многозначного истолкования смыслов – эти качества А. Чайковского сполна проявились в «Шести вариациях на застольные темы» для кларнета и оркестра. Со сцены автор анонсировал программу юмористического свойства: «Пьяный произносит тост, заикается. Забыл, заснул, проснулся, выпил. Жизнь налаживается». Юмор и даже ирония и вправду присутствовали в этой музыке, благодаря многочисленным синкопам, глиссандо в джазовой манере, «вкусно» поданным артистичным Игорем Федоровым. Но сама музыка вполне могла бы стать иллюстрацией к страницам романов Достоевского, герои которого борются с чертовщиной внутри и вокруг себя.
Самым дискуссионным и сложным для публики стал получасовой Концерт для альта 38-летнего Кузьмы Бодрова – самого молодого из «Большой восьмерки» авторов. Он написал для Юрия Башмета чрезвычайно удобную, акустически выверенную и слышимую в любых тутти сольную партию. А это совсем непросто, учитывая, что альт совсем не громогласный инструмент. В Концерте заложена интересная идея постепенно расширяющегося пространства – солист вначале играет только одну ноту, потом делает шажок на секунду, и к концу играет развернутый монолог, в котором сфокусированы главные мысли сочинения. Развитие проходит несколько этапов, вздымаясь и опадая, как волна за волной. Но вот примета нынешнего времени: привыкшей к тизерам публике оказалось непросто вникнуть в логику происходящего.
Завершавшая вечер «Музыка Ликии» примирила знатоков и неофитов. Композитор в одном из интервью признался: «Для меня Ликия – одно из лучших мест на земном шаре, с древнейшей богатой культурой. Здесь жил и проповедовал Святитель Николай… Это земля с колоссальными историей и корнями. Кстати, в Турции жил святой, в честь которого я назван, – Алексий, человек Божий. Он очень много времени провел в Эдессе – сейчас это маленькое турецкое местечко Шанлыурфа, а когда-то это был настоящий духовный центр. У меня там в горах есть маленький домик в абсолютном уединении. И вот в этом укромном месте для творчества я и писал произведение под названием “Музыка Ликии”, в котором появляются странные образы, продиктованные самим этим местом и связанные с борьбой света и тьмы».
Первые же такты, где таинственно шелестел рейнстик, зацепили внимание, а дальше ритуальный танец с пьяццоллистым ритмом у ударных, наплывы оркестрового крещендо, исповедальный монолог, перебиваемый барабанной дробью, погружали зал в мистику древней цивилизации, воскрешенную фантазией Алексея Рыбникова.
«Нам важно было показать, что мы живы, что Союз композиторов возрождается», – прокомментировала миссию фестиваля Генеральный директор СК России Карина Абрамян.
Почин положен, ждем новых акций и концертов, где, вероятно, постепенно должны прозвучать сочинения остальных членов СК, коих на данный момент около трех сотен. Дорогу осилит идущий…
Александр Сладковский и ГСО РТ
На фото вверху: Кузьма Бодров, Антон Танонов, Александр Чайковский, Алексей Рыбников, Рашид Калимуллин, Александр Клевицкий
Александр Чайковский,
почетный председатель Совета Союза композиторов, художественный руководитель Московской филармонии, заведующий кафедрой композиции Московской консерватории
Я был одним из инициаторов программы-закрытия фестиваля Союза композиторов России. Дело в том, что мы искали оркестр под конкретное число и столкнулись с тем, что ведущие столичные оркестры оказались заняты 20 мая. По счастливому стечению обстоятельств накануне Госоркестр Татарстана с Александром Сладковским выступал в абонементе Московской филармонии в Большом зале консерватории. Глупо было бы не попытаться посотрудничать с ними – это великолепный оркестр, уже известный в столице, у них есть поклонники, что обеспечивало нам публику.
Кроме того, в этом сезоне ГСО РТ сыграл Альтовый концерт Кузьмы Бодрова, где солировал Юрий Башмет. Включение данного сочинения сразу определило имя большого артиста для афиши. Также у них в репертуаре была и Симфония Антона Танонова, не звучавшая ранее в Москве. Так сложился костяк программы. ГСО РТ исполняли и «Симфонические фрески» Рашида Калимуллина. То есть мы получили оркестр, имевший в арсенале целый ряд обыгранных сочинений.
Кстати, я совершенно не стремился, чтобы мою музыку обязательно включили в концерт. Но оркестр осуществил премьеру моих кларнетовых вариаций в позапрошлом сезоне и захотел их теперь повторить. Специально была выучена «Музыка Ликии» Алексея Рыбникова, но, замечу, что стиль композитора Сладковскому очень хорошо знаком по другим его опусам.
Небольшое сочинение Александра Клевицкого удачно вписалось как пролог, что-то типа праздничных фанфар. Мы вспомнили и наших юбиляров – Родиона Константиновича Щедрина, Эдуарда Николаевича Артемьева.
Насчет разговоров, почему не включили какие-то еще имена, то, сколько себя помню, всегда находились недовольные, которые говорили, «почему в программе фестиваля «Московская осень», пленумов Союза композиторов СССР и РСФСР играют этих, а не других?..» Это нормально: так не бывает, чтобы всем все нравилось. Я, например, хотел, чтобы прозвучала Симфония ростовского композитора Геннадия Толстенко, но не получилось из-за хронометража.
Мы собираемся продолжать такие фестивали, и прежде всего расширяя круг авторов из регионов России. Там есть много интересных имен, но на примере Антона Танонова мы убедились, что даже композиторы Петербурга мало известны за его пределами. Хорошо, что два балета Ильи Демуцкого поставлены в Большом театре, и вы знаете теперь о нем. Но я с ним познакомился в 2012 году, когда сидел в жюри Прокофьевского композиторского конкурса, где Илья получил третью премию, а Кузьма Бодров – первую.
Чтобы мы всё это услышали, нам нужны оркестры-партнеры – не только в Москве, но и в других областях России. Есть коллективы в Белгороде, Тюмени, нужен оркестр в Сибири. На перспективу мы ведем переговоры с Петербургским симфоническим оркестром Александра Титова, который прекрасно ориентируется в современной музыке.
Что касается Антона Танонова, то он – уважаемый в Питере композитор, заведующий кафедрой композиции в Санкт-Петербургской консерватории, куда его рекомендовал его учитель, Сергей Михайлович Слонимский. Танонов – крепкий профессионал, я его приметил еще студентом, когда он писал достаточно авангардную музыку. Сейчас он увлекся мюзиклами, его «Мастер и Маргарита» уже несколько лет с успехом идет в Петербурге, сейчас он написал мюзикл «Евгений Онегин». У него в стилистике появилась и попсовость в хорошем смысле, и Голливуд. Финал его симфонии вначале существовал как самостоятельная оркестровая пьеса под названием «Техно». В моих молодежных академиях она пользовалась бешеным успехом.
Упрек в том, что Симфония эта не отвечает канонам жанра, мне не понятен. Со времен Моцарта и Бетховена каких только симфоний не писали! А, возможно, называя так, Антон хотел привлечь внимание молодого поколения, показать, что симфония тоже бывает разной – по форме и содержанию. И кто знает, может лет через 30 Симфония Танонова окажется популярнейшим произведением, классикой.
Были претензии и к Концерту Кузьмы Бодрова, трагическому по настроению. А что, Альтовый концерт Шнитке веселее? Другое дело, что часть публики не хочет задумываться о неприятных вещах. И это – право каждого. Но если подходить к искусству как к развлечению, то мы могли бы лишиться симфоний Бетховена, Малера, Шостаковича, Прокофьева, отвергая сложную, драматичную музыку.
В каком-то смысле сочинения, собравшиеся в программе 20 мая, находились в противоречии друг с другом, и это не всегда шло на пользу восприятию слушателей. В моих «Молодежных академиях России» я соединял классику и новые сочинения. Бывало, что первое отделение составляли пьесы молодых композиторов, а потом выходил или Никита Борисоглебский со Скрипичным концертом Сибелиуса, или Гайк Казазян с прокофьевским Концертом. Сразу возникало понимание хода истории музыки: как было 50, 100 лет назад, и как – теперь. И хорошие сочинения это соревнование с гениями «приподнимало»: если не только после Рахманинова или Прокофьева оставалось послевкусие – значит, эти молодые ребята чего-то тоже стоят.
