Персона
С 6 по 10 февраля в РАМ имени Гнесиных проходил I Всероссийский фестиваль-конкурс современного музыкального искусства среди домристов и композиторов «Домра-Модерн». Конкурсанты соревновались в двух номинациях – «Композиция» и «Домра». Финальный тур для композиторов стал первым туром для исполнителей. По его итогам первую премию получил автор сочинения «Стансы» для домры и фортепиано» – екатеринбургский композитор Андрей Артёмов (АА). О произведении, которое принесло ему победу, своих впечатлениях от фестиваля и о том, как «Стикс» Канчели перевернул его творческую жизнь, он рассказал Ангелине Дудиковой (АД).
В РАМ имени Гнесиных пройдет Всероссийский фестиваль-конкурс «Домра-Модерн»
АД Андрей, на сколько дней вы приехали в Москву и как провели время в этом городе?
АА Москва – один из моих любимых городов, и он меня встретил довольно радушно. Здесь я провел пять насыщенных дней. Мне удалось пообщаться с композиторами – как с коллегами-ровесниками, так и с именитыми мастерами; удалось познакомиться и с исполнителями – установить новые творческие связи. Помимо этого, я встречался с друзьями, музыкантами и поэтами, которые живут в Москве. Конечно, я получил яркие впечатления от разнообразных концертов.
АД Расскажите об атмосфере фестиваля.
АА Я в восторге от того, каким он получился. Создатели «Домра-Модерн» – три человека, и они блестяще справились с организаторскими задачами. Мне очень понравилась программа – концерт-открытие и гала-концерт, на которых выступали приглашенные оркестры, мастер-классы для домристов и композиторов. Очень хорошо были организованы конкурсные прослушивания, этап жеребьевки. Не знаю, можно ли лучше организовать подобное мероприятие. И конечно, меня как композитора не может не радовать огромное количество новой музыки, которая звучала.
АД Победу в конкурсе вам принесли «Стансы» для домры и фортепиано в четырех частях. Ваше произведение как-то связано с литературой? Почему стансы?
АА Скорее, мое сочинение перекликается с композиционными принципами современной литературы. В качестве примера приведу «Записки психопата» Венедикта Ерофеева. Еще молодой тогда автор создает удивительный эффект: во время прочтения первой главы читатель абсолютно ничего не понимает – ни сюжет, ни кто действующие лица, ни о чем вообще идет речь. Но когда он переходит ко второй главе, то находит там ключи, которые открывают замки первой. В третьей хранятся ключи ко второй и первой и так далее.
АД В ваших «Стансах» есть такие ключи?
АА Отчасти. Первые две из четырех частей в медленном темпе, и это, на первый взгляд, нелогично. Сначала звучит чистейшая пастораль. Во второй части в эту безмятежность вторгаются какие-то облачка, и начинается гроза. Третья – с элементами виртуозности. Она воспринимается как вполне позитивная, ассоциируется с игровым началом. И тут наступает финал. Там нет ни одного светлого момента, жуткое здесь во главе угла. Получается, что в этом сочинении нельзя верить ни одному настроению – ни идиллическому, ни наивному. Это как если сравнить два отражения – в обычном зеркале и в кривом. Такой принцип искажения, пожалуй, есть в моих «Стансах». Музыка постепенно погружает слушателя в особое состояние, а затем это состояние начинает детонировать изнутри, возникает эффект деконструкции на уровне частей формы. На протяжении всего цикла темп только ускоряется. В итоге музыка вихрем захватывает все вокруг и обрывается, оставляя слушателя на эмоциональном подъеме.
АД По форме ваше сочинение близко к одноименной стихотворной?
АА И да, и нет. Строфы в «Стансах» не связаны друг с другом сюжетно, но они создают единую драматургическую линию. Мне было интересно создать цикл, который строится по подобному принципу, без излюбленной сонатности. Между частями нет никаких общих тем и драматургического сходства, но есть общий принцип постепенного нагнетания. От пасторали через раскаты грома и парадоксальную острую игривость мы приходим к финальной драматической вершине.
АД Написанные вами конкурсные сочинения распределили между домристами, которых было больше, чем композиторов. Получается, каждый из композиторов-финалистов услышал премьеру своего произведения в нескольких интерпретациях. На сколько исполнения «Стансов» совпали с вашим замыслом?
АА Было интересно наблюдать, как каждый исполнитель находил в моей музыке какие-то свои особенные краски. Были версии, где домристы, на мой взгляд, как-то старались себя привнести в произведение. Как композитору мне это не очень по душе, а как интерпретатор я соглашусь, что какие-то вещи вполне имеют право на жизнь. Было и исполнение, наиболее точно воплотившее то, что я заложил в текст. Я бы даже сказал, что музыканту это по-настоящему удалось.
АД Удалось ли кому-то из конкурсантов поймать то, что находится за нотами?
АА В современной музыке все-таки зачастую больше именно структурных закономерностей. Мысль важнее эмоции. К моей музыке, увы, это тоже относится. Когда исполнитель идет строго по тексту – пусть он даже не проживет это в полной мере, – эмоцию он все равно поймает и передаст. Если играть Стравинского эмоционально, но неритмично, то результат будет плачевен.
АД С чего началась история «Стансов» и как они оказались на этом конкурсе?
АА Этот опус меня просил написать мой хороший друг на протяжении пяти лет. Временами я к этой мысли возвращался, делал какие-то наброски, из которых ничего не вошло в итоговый результат. А конкурс послужил толчком для начала серьезной работы. Если бы его не было, я бы мог еще долго думать о том, когда же мне начать. Самая активная фаза – от написания первой ноты до последней – продолжалась месяц. Вообще, для конкурса было написано больше пьес, чем осталось в итоге, но та музыка меня не устраивала своим качеством.
На композиторских конкурсах всегда допустима электронная озвучка. У меня она была частичной. Медленные части записал друг. А вот быстрые части были в электронном звучании. С компьютерной озвучкой всегда возникают сложности. В программах представлены в основном академические оркестровые инструменты. С русскими народными в электронных библиотеках все гораздо сложнее.
АД В финал прошли шесть композиторов. Кто-то из ваших конкурентов использовал в своих сочинениях нетрадиционные приемы игры на домре и фортепиано? Думали ли вы во время создания «Стансов» о чем-то подобном?
АА В моей музыке всего этого нет. Были сочинения, где исполнители играли на домре смычком, стучали по крышке или играли по струнам рояля. Их авторы тоже стали лауреатами. Сегодня это часть нашего общего звукового мира, и все же эти приемы нужно использовать только в случае художественной необходимости. В моем опусе такой необходимости не было.
АД Что вам лично дал этот конкурс?
АА В первую очередь общение. Я познакомился с организаторами фестиваля, со многими музыкантами, послушал много новой интересной музыки. На фестивале было много людей из разных городов. Надеюсь, творческие связи с ними сохранятся. Особо ценны для меня знакомства с исполнителями. Возможно, для кого-то из них я буду сочинять.
Впервые в жизни я получил вознаграждение за свою композиторскую работу. Для композиторов это не частое явление. Когда твою работу оценивают таким образом, это вселяет радость, надежду и вдохновение.
АД Когда начался ваш музыкальный путь и в какой момент вы решили стать композитором?
АА В четыре года меня отдали в музыкальную школу, где я учился играть на балалайке. С этим инструментом я провел шестнадцать лет. У меня были хорошие учителя, которые научили любить музыку. В 14 лет я поступил в свердловскую десятилетку, где открыл для себя много новой и совершенно разной музыки, в том числе и той, которую играли мои коллеги-однокурсники.
В 2015 году я окончательно понял, что хочу стать композитором. В Екатеринбург приехал Юрий Башмет. Вместе с дирижером Дмитрием Лиссом они исполнили «Стикс» Канчели. Мне удалось побывать на том концерте, и он настолько меня впечатлил, что я понял, что хочу быть композитором. А до этого я никогда ничего не сочинял. Более того, я осознал, что мне интересно не столько играть, сколько изобретать какие-то такие новые миры, какие, например, создавал Канчели.
Почти в 20 лет я начал заниматься с заведующим кафедрой композиции Уральской консерватории Анатолием Николаевичем Нименским. Еще обучаясь в колледже, я начал брать у него уроки сочинительства. Потом поступил в консерваторию, и вот уже семь лет я пишу музыку. В этом году я закончил обучение и был принят в Союз композиторов.
АД За это время вы написали одиннадцать сочинений.
АА Да, у меня много флейтовой музыки, в том числе сольный концерт для флейты, ансамбли. Мое первое произведение – это пьеса «Прощание» для струнного квартета. Потом был цикл пьес для фортепиано. Среди новых сочинений – симфония «Вещие сны» для солистов, смешанного хора и большого оркестра в шести частях.
АД К какому направлению вы относите свою музыку?
АА Михаил Эпштейн в искусстве 1990-х выделяет направление под названием «новая искренность». Это возвращение в культуру каких-то живых искренних вещей. Для того чтобы о них говорить, совсем необязательно надевать античную маску или романтическую, классическую, маску минималиста. Я бы сказал, что мне это направление близко. А вообще, в нашу безумную эпоху довольно сложно ответить на этот вопрос.
Мне важна некая трансцендентальность в моих сочинениях. Всегда интересно искать в искусстве выходы за пределы человеческого опыта. Здорово, если это кто-то услышит и ему откроется что-то новое.
АД Музыка каких композиторов интересна вам сейчас?
АА Сальваторе Шаррино, Авет Тертерян, Гия Канчели, ранний Родион Щедрин. Музыка Дьердя Лигети – это просто бесконечный кладезь каких-то находок и потрясений. Клод Дебюсси, мне кажется, современен и по сей день. Его тембровые находки – это камень, который он бросил в воду еще тогда, а круги от его падения расходятся до сих пор.
АД Чем вы занимаетесь помимо композиции?
АА Мне интересно кино, литература, отчасти психоанализ, в меньшей мере философия. Причем в кино и литературе я нахожу то, что прямо влияет на мои произведения. Я немного дирижирую. Мой учитель по композиции учил тому, что композитор не имеет права вдохновляться музыкой.
Слушая чужую музыку, автор невольно копирует какие-то приемы и закономерности. Вдохновляясь другими видами искусства, художник получает возможность переоткрывать звук.
Например, в классико-романтических традициях бурю можно изобразить с помощью хроматической гаммы. А что делать с бурей из «Снов» Акиры Куросавы? Там человек застрял на огромной высоте, в горах, в метель. Как эту метель воплотить в музыке? Как достичь того, чтобы звучание было таким же холодным и беспощадным? Романтическая буря с хроматической гаммой не подойдет для воплощения такой бури. Там люди замерзают заживо, а главный герой оказывается на грани. Он идет все медленнее, становится все слабее, ему все холоднее. Эта сцена может стать импульсом как для сочинения, так и для каких-то невероятных темброво-фактурных находок.
Кино и литература влияют на мою музыку в гораздо большей степени, чем моя жизнь.
АД Поделитесь своими творческими планами?
АА Сейчас я работаю параллельно над несколькими произведениями. Одно для флейты соло, другое – для саксофона с роялем. Над последним работа продолжается почти год. В планах вторая симфония, которая будет Первой номерной. У меня уже готов текстовый материал для кантаты для сопрано и струнных. Все эти произведения ждут своего часа, ждут, когда у меня будет время их написать. Анатолий Николаевич говорил, что нужно мешать себе писать до тех пор, пока музыка сама не будет вырываться наружу.
