Релизы
Итальянский тенор — дело ясное, никому ничего объяснять не надо: это сияние мифа во всей своей очевидной красе. А вот что такое сегодня, да и всегда, французский тенор — дело куда более затемненное. Если, конечно, не иметь в виду таких франкоговорящих суперзвезд, как Роберто Аланья и Брайан Химель, которые поют и Верди, и Пуччини лучше любого итальянца. Франция охраняет свой язык давно, надежно и педантично. Для французского репертуара ведется селекция среди теноров, выросших в стране круассанов и камамбера. Французский язык ведь нежен, сложен и прихотлив со своим носовым прононсом и десятками оттенков как в гласных, так и в согласных, о чем без стеснения говорят и сами его носители. У французов всегда все должно было быть свое. В пику итальянцам, не щадившим мальчиков ради искусства кастратов, во Франции не было этой варварской традиции, и самый высокий мужской голос назывался просто haute-contre. В теноре Сириле Дюбуа инициаторы проекта под слегка фривольным названием So Romantique! («Так романтично!») услышали носителя той самой французской традиции, которая с веками осела в архивных нотах, но которую очень захотели вернуть к жизни исследователи Центра французской романтической музыки в Palazzetto Bru Zane, расположенном в Венеции.
В семнадцати номерах альбома — краткий и чрезвычайно выразительный экскурс в историю французской оперы с 1830-х по 1900-е годы. Очевидные имена вроде Сен-Санса, Бизе, Гуно и Делиба здесь встречаются реже, чем Тома, Годар, Буальдьё, Клаписсон, Дюбуа. Но Массне вы здесь не найдете. Сириль Дюбуа справедливо считает, что тот репертуар, который когда-то «приводил в восторг сотни тысяч зрителей, оказался забыт потому, что были потеряны коды интерпретаций». Феномен ténor de grâce можно постигать на примере голоса Сириля, его исполнительской манеры, интонирования. Альбом начинается с арии Фабио из оперы «Баркарола» основоположника французской комической и большой оперы Даниэля Обера с красноречивым названием «Приют, где царит тишина», проливающим свет на суть явления. В нем отчетливо читается деликатность намерений этого «грациозного тенора»: всех очаровать и пленить, никого не побеспокоить своими грациозными габаритами. «Дрожа, я приближаюсь к тебе, боясь звука своих собственных шагов», — продолжает откровенничать герой Обера. Характеристику такого звука и тембра дает название оперы Сен-Санса — «Серебряный колокольчик» (из нее на диске — мелодия Бенедикта).
Техника Дюбуа выстроена на равномерном вибрато, щекочущем нервы теплым свечением чувств, трепетом эфира, поддерживающим состояние неугасающей возбужденности, эйфории. Лилльский оркестр демонстрирует верх дипломатии, следуя за каждым вздохом теноровой звезды, реагируя на повороты его эмоциональной кривой, дипломатично, со всеми реверансами обеспечивая ему прозрачность симфонической аранжировки. То, что по случайности недосказал певец, оркестр мигом дополняет, подчеркивая отыгрышами соло или экзальтированным порывом тутти. «Тенор де грас» должен был выситься не ниже, а то и повыше примадонны в спектакле. Интеллигентный романс Альваро из четырехактной оперы «Педро из Заламеи» сочинен Бенжаменом Годаром, умершим в 46 лет от туберкулеза, и Дюбуа дает почувствовать хрупкость душевного излияния героя. Здесь есть робкий Гуно в рассказе Леандра из комической оперы «Лекарь поневоле», ария Смита из «Пертской красавицы» Бизе, который так не похож на себя в смелых «Кармен» и «Искателях жемчуга». И вот уже рядом с «Ксавьерами» и «Мирианами» взмывает ария Тонио из «Дочери полка» Доницетти, насыщенная терпкими итальянизмами, гарантирующими успех, погружает в туман светлой меланхолии Джеральда в «Лакме» Делиба. За героями французских опер стоит и исследование этикета и хороших манер, и феномена французского мужчины, которому к началу ХХ века пришлось во многом разочароваться, но сохранить ощущение восторга жизни.
