Релизы
Магнетическая сила музыкальных небожителей во все времена притягивала на их орбиты множество менее гениальных современников, и именно в таком качестве — как спутники сияющих светил — эти имена чаще и остаются в музыкальной памяти. Так, первая четверть XIX века в австро-немецком музыкальном пространстве — время Бетховена и Шуберта, другие музыканты проносятся на страницах исторической летописи преимущественно в контексте биографии или творчества двух этих титанов: друзья, соперники, корреспонденты, наставники, ученики… В тени, отбрасываемой наследием Людвига ван Бетховена, оказывается едва различимой и фигура швейцарского музыканта Ганса Негели: в литературе он упоминается по большей части как первый издатель ряда важнейших клавирных сочинений Клементи и Бетховена, умеренной известностью в качестве памятника истории искусства пользуются также его научнопублицистические труды. Знакомство с перечнем сочинений, однако, провоцирует немалый интерес: человек, оставивший после себя более тысячи хоров и примерно столько же Lieder, заслуживает внимания к собственной персоне.
Бельгийская пианистка и органистка Эльс Биземанс выпустила на лейбле Центральной библиотеки Цюриха альбом, посвященный клавирной части творческого наследия Негели, и сочинения исполняются на воссозданной копии молоточкового фортепиано Вальтера 1805 года. Уникальность релиза в том, что этот репертуар, кажется, записан впервые в истории. Композитор творил в различных фортепианных жанрах, но исполнительница остановилась на шести токкатах — и этот выбор представляется отнюдь не случайным. Ганс Негели в качестве издателя неустанно пропагандировал творчество Бетховена и Клементи, справедливо видя в них будущее фортепианного искусства. Его собственные токкаты, опубликованные в 1808 году, — это яркие калейдоскопичные фантазии, своеобразные музыкальные размышления над современным ему клавирным стилем. Строгость барочного многоголосия здесь внезапно прерывается подобием романтического ноктюрна, а классическая моцартовская фактура чередуется с жемчужными пассажами в духе Гуммеля. В этой пестрой стилевой эклектике идея яркого авторского индивидуализма отходит на второй план — свое творческое «я» Негели, кажется, полностью посвящает почитаемым им мастерам, усердно воссоздавая их «передовые» на тот момент клавирные формулы.
В своей интерпретации Эльс Биземанс словно бы вооружается лупой, а иногда даже и микроскопом, — все детали и неожиданные повороты мысли выпукло подчеркиваются. «Коллажный» стиль произведений, безусловно, во многом провоцирует на это, но замечательно, что и собственный исполнительский почерк пианистки совпадает с творческой задачей — именно в этом залог успеха! Дополняют релиз несколько сочинений знаменитых коллег Негели, опубликованных в его издательстве: Каприччио из ор. 34 и Соната ор. 12 № 4 Клементи соседствуют со знаменитой «Авророй» (Двадцать первой сонатой) Бетховена. В этом репертуаре Эльс Биземанс кажется менее убедительной: пристальная «деконструкция» здесь не гармонирует с самой сутью сочинений, требующей логически выстроенной, целостной трактовки. Тем не менее идея соединения музыки Негели с сочинениями его гениальных современников в высшей степени удачна: знакомство с релизом позволяет живо ощутить атмосферу ключевого для фортепианного искусства времени и глубже понять нюансы стиля столь бурной музыкальной эпохи.
