Марлис Петерсен – одна из лучших певиц-актрис наших дней. Достаточно вспомнить ее Донну Анну в «Дон Жуане» и Лулу в спектаклях Дмитрия Чернякова или Виолетту в «Травиате» Петера Конвичного. Актрисой она становится не потому, что «рвет страсть в клочья»: в ней актерское перевоплощение становится исповедью, личной историей.
Так же ее сольный диск не повторяет сегодняшние шаблоны, а начинает интриговать уже с внешнего вида. На обложке пол-лица справа – и бушующие морские волны с кусками скал слева. Поэтому название диска «Измерения: Вселенная» (тут по-немецки слово Welt, но русский «мир» слишком многозначен) с подзаголовком «Человек и песня» должно говорить само за себя.
Это первый диск из триптиха. В нем четыре раздела – «Небо и земля», «Человек и природа», «Судьба и познание», «Надежда и тоска» (вместо союза «и» везде применен знак &), а завершает диск «Итог» (Conclusio) – песня Ханса Зоммера на стихи Гёте. 22 песни – Шуберт, Роберт Шуман и Клара Шуман, Брамс, Вагнер – и два раритетных позднеромантических композитора: Ханс Зоммер (1837–1922) и швед Сигурд фон Кох (1879–1919). Практически ни одного шлягера, за исключением «Лунной ночи» Шумана и «Стой» из Песен на стихи Матильды Везендонк. Почти все песни Шуберта – из его посмертных изданий.
Но дело не в том, какие песни исполняют Марлис Петерсен и пианист Штефан Маттиас Ладеман. Дело в том, что создается нечто цельное, завладевающее вами безраздельно, как будто вы попадаете в плен к самым обыкновенным волшебникам. Петерсен как художник мыслит аутентично, она живет через пение, голос есть ее «судьба и познание».
Голос волшебный, эльфический, орфический, порхающий со звуками и над звуками. Интересно, что, с одной стороны, как будто не важен отдельный звук, а важно целое, но, с другой стороны, мы только и делаем, что вслушиваемся в фактуру каждого звука. При этом пианист мыслит экзистенциально, «творит чудеса», создает вместе с певицей общее пьянящее пространство. Особенно мистично звучит «Прощание пастуха» Шумана, где размытые контуры звуков рояля как будто рисуют осеннюю дымку над альпийскими лугами. А голос Петерсен носится над туманной вязью почти бесплотным существом, то и дело вспоминающим о своем плотском прошлом.
Иногда кажется, что сидишь у печки, горит огонь, «тени сизые смесились», и тебе поют и поют до тех пор, пока не стирается грань между явью и небытием. В последней песне Зоммера звучат стихи Гёте: «Хочешь дальше длить исканья? / Но добру ты отдан весь. / Счастье – дар для обладанья, / Счастье рядом, счастье здесь!»
Марлис Петерсен просит нас хотя бы на час вынырнуть из пут обыденности и сесть с ней у растопленной печки. Скалы и море на Лесбосе (фотографии альбома) служат у нее внешним символом такого открывающего душу пространства.
