Обращение «К солнцу» спустя сорок лет

Сочинение «живого классика» современной академической музыки – часть программы музыкантов Мариинского театра, которые вновь посетили столицу с визитом. Подопечные маэстро Гергиева дали два концерта, посвященных 150-летию Рахманинова: в «Зарядье» коллектив исполнил его «Колокола» и Первую симфонию, в Московской филармонии – Вторую. Масштабной интермедией между этими событиями стала московская премьера новой редакции спектакля Мариинки «Сказание о невидимом граде Китеже» Римского-Корсакова. Монографическую концепцию рахманиновских вечеров в хорошем смысле нарушила оратория «К солнцу» Чайковского, в данном случае  отнюдь не учителя Рахманинова – Петра Ильича. Вокально-симфоническую масштабную фреску на стихи Федора Тютчева написал в далеком уже 1983 году его однофамилец Александр Чайковский. В те годы судьба оратории была, можно сказать, счастливой – маэстро Гергиев дирижировал ей не только в СССР, но и в ГДР и Чехословакии. Но вскоре «К солнцу» ушло в забвение почти на сорок лет, и лишь в 2021 году хор и оркестр Мариинского театра возродил его на родной сцене, вдохнув в партитуру новую и, будем надеяться, долгую жизнь.

В Москве оратория звучала лишь единожды – на фестивале современной музыки «Московская осень»: тогда премьеру осуществил Большой симфонический оркестр и Государственный академический хор Латвийской СССР под управлением Владимира Федосеева. А нынешнее исполнение в Московской филармонии композитор доверил Гергиеву, которому, собственно, и посвящен этот опус. В буклете автор сетует на то, что оратория неоднократно подвергалась критике за пафос и присущие этому жанру масштабные формы, несоотносимые с камерной интимной лирикой Тютчева, – безусловно, тогда вспоминались лишь многочисленные романсы русских композиторов, вдохновленных его поэзией. Однако Чайковский представляет себе Тютчева, по его словам, «колоссальным поэтом вселенского масштаба», трагической недооцененной в литературном мире фигурой, не уступающей Пушкину и Лермонтову (в этом большая «вина» дипломатической службы – как чиновник Федор Иванович был куда более известен). Взяв за основу девять  стихотворений Тютчева, Чайковский создал грандиозное вокально-симфоническое произведение – и по замыслу, и по воплощению. На сцене расположился четверной состав оркестра, хор, солисты (тенор Мигран Агаджанян и баритон Владимир Мороз); и без того мощное объемное звучание усиливал тембр органа (партию исполнила Евгения Кривицкая). Маэстро Гергиев искусно выстроил драматургию сочинения в буквальном смысле «от мрака – к свету», от сумрачно-токкатной первой части к ослепительному мажорному аккорду в финале, и вместе с тем акцентировал тембровые, динамические особенности каждой из частей. Его подопечные бесстрашно, мастерски реализовали все задачи композитора и дирижера – сказывался солидный опыт обращения к партитурам XX века.

Возможно, сегодня, в эпоху набирающих оборот композиторских придумок и бесконечного переосмысления традиций, оратория «К солнцу» может показаться классическим примером музыки XX века, «линии» Шостаковича. Однако музыковед здесь не может не обратить внимание на весьма авангардные для того времени приемы композиторского письма. Во второй части («Сияет солнце, воды блещут») Александр Чайковский с колористической точностью Римского-Корсакова изображает это движение. Пульсация звуков у струнных и арфы создавала ощущение, будто композитор использовал здесь многоканальную электронику. В части на стихотворение «Не верь, не верь поэту, дева» контрабасы издают сонористические эффекты, а финал в целом написан в сонорной технике, близкой, скажем, Денисову и Губайдулиной. Впрочем, не обошлось и без поклона традиции. Самая пронзительная, лирическая часть оратории («Если смерть есть ночь») словно вступала в диалог с баховскими «Страстями» или же в целом с баховской стилистикой. Скорбный унисон хора звучал на фоне «падающих», как слезы, звуков челесты и выразительного голоса гобоя, но после этой молитвы раздался «глас Божий» – грандиозная кульминация с соло трубы, прорезающей массивную лавину звуков.

Название оратории – «К солнцу» – Александр Чайковский любопытно обыграл в финале («Молчит сомнительно Восток»), показав солнечный восход путем динамического, тембрового и темпового нарастания. Оркестр и хор держали в напряжении, сохраняя «интригу» до самого конца. Этому способствовал хоровой канон на фразах «вся разгорается она» и «еще минута», которые наслаивались друг на друга на фоне активного токкатного движения оркестра. К счастью, солнце все же взошло – грянул туттийный мажорный аккорд, «раздастся благовест всемирный победных солнечных лучей». В своем стихотворении Тютчев-дипломат намекал на политическое пробуждение славянского мира – узнав об этом, апофеоз оратории легко можно трактовать в сегодняшнем контексте. Но смысл финала лежит на поверхности. Оратория Александра Чайковского, исполненная в Москве спустя сорок лет, – это и есть настоящий солнечный восход партитуры из темного царства забытых сочинений отечественных композиторов.