События
Непохожая ни на один столичный театр, неформальная и независимая творческая резиденция musicAeterna с романтикой андеграунда и подъездным шармом в этот раз в лучших традициях «высокой» культуры приглашает зрителей бежать от реальности. Теодор Курентзис вместе с резидентами Дома Радио и новоиспеченной musicAeterna Dance решили принести оммаж Курту Вайлю и Бертольту Брехту. Танцевальный спектакль-концерт Youkali оформлен как заманчивый вояж в идеальную выдуманную страну грез Юкали. Смог ли кто-то достичь берегов эфемерного государства? Вопрос открытый.
В путах петли времени
Музыкальной составляющей действа стали вариации современных композиторов на зонги Вайля из таких известных произведений, как «Маленький Махагони», «Хеппи-энд», «Трехгрошовая опера», «Мари Галант», «Берлинский реквием». С последним связан забавный казус в программке к спектаклю: ее автор спутал сочинение Вайля с «Немецким реквиемом» Брамса. Каждый из современных творцов по-разному подошел к материалу: кто-то сочинил по сути оригинальный опус, а кто-то аранжировал песни Вайля, оставшись в рамках его стиля.
План фантастического путешествия разработала режиссер Анна Гусева, музыкантами руководил дирижер Илья Гайсин. На всех парах мы устремляемся к Юкали и, пересекая Индостан, делаем по пути остановки в разных городах Юго-Восточной Азии. Иллюзия перемещения в пространстве поддерживается простым приемом: на экране, напоминающем вывеску американских кинотеатров прошлого века, меняется название точки действия.
Однако танцоры и перформеры застряли в петле времени. Они все ждут поезда, ждут чего-то. Они готовы двинуться вперед, постоянно курсируют по сцене, но их сознание осталось где-то в прошлой жизни, воспоминания о которой они никак не могут отпустить. Сознание героев транслируется перед зрителями.
При этом вокзальный вайб в декорациях белоснежно нейтральных стен не улавливается. Под звуки пространственного шума возникает атмосфера сумасшедшего дома, по которому мечутся колоритные личности в пестрых костюмах. Уже в самом начале зритель наблюдает некую призрачную сущность, которая выползает из тьмы, мучается от навязчивых мыслей и забивает до смерти человека, пытающегося ее остановить. В толпе виднеются две католические монашки – смирители душ человеческих или катализаторы воспоминаний?..
Холодный женский голос объявляет прибытие поезда, оркестранты передают на сцену вокзальный колокольчик – отсчет времени до прибытия в Юкали начался, механизм страстей запущен.
Бенарес
На фоне композиции Алексея Ретинского разворачивается первая иллюзорная драма. Сочинение на тему «Песни о Бенаресе» из «Махагони» оказалось, пожалуй, самой удачной работой в спектакле. Опьяняюще меланхолические интонации доведены до звенящих высот. Давящие децибелы терменвокса, экстремального вокала и женской группы хора вызывают тревогу. Мелодия постепенно растворяется в сонорном поле, выбивая почву из-под ног слушателя.
Под вязкое и гипнотическое сопрано Элени-Лидии Стамеллу, играющей роль певицы и долгое время возвышающейся над всеми на своем постаменте, двое общаются, ссорятся, расстаются… всё рушится. Он предпочел ей куклу, демонстративно швырнув ее прямо из чемодана в лицо своей героине. Однако это всего лишь сюрреалистический театр. Бесполезно искать смысл и значение действий персонажей.
Сурабая
В центре внимания находится самурай, контратенор Андрей Немзер, исполняющий «возмутительную» песню о разочаровании в любви. Однако композитор Андреас Мустукис превращает эту сладкую композицию в марш, сопровождаемый мужественной оркестровкой. Под завывания медных духовых (тромбона, саксофона, трубы в разных куплетах), удары рояля и звуки различных ударных инструментов разворачивается бой на татами.
Танцовщица Алевтина Грунтовская своим женским очарованием и коварством сокрушает всех партнеров. Ее телосложение, на первый взгляд, кажется слишком крупным на фоне худощавых танцовщиков. Однако таков замысел Анастасии Пешковой; ее хореография сочетает в себе акробатические, требующие выносливости па Уильяма Форсайта и изящные линии движений Пины Бауш. Как-никак приходится сражаться с мужчинами, быть сильнее их.
Однако маниакально жаждущий крови герой Немзера ей не по зубам. Или самурай – это сокровенное «я» героини, которая не смогла справиться с собой? Заветное «я тебя люблю» улетает в нежнейшем звучании чарующих колокольчиков.
Бирма
Последняя остановка перед заветной целью оказалась самой многокрасочной и продолжительной. Музыкальные композиции здесь представлены аранжировками хорошо узнаваемых песен Вайля, сохраняющих свое настроение. «Пират Дженни» в залихватской интерпретации Алексея Сюмака превратил зал в заправское кабаре с гипертрофированными карнавальными танцами. Как некий момент статики и отдохновения – лиричную песню о разложении падали в оркестровке Вангелино Курентзиса – исполнила сопрано Екатерина Дондукова – то ли русалка, то ли просто утопленница.
Из всех чувственных мизансцен запомнился звездный час солистки musicAeterna Dance Айсылу Мирхафизхан, выступившей в роли оратора. На импровизируемой сцене она экспрессивно декламировала абсурдистский текст авторства Теодора Курентзиса. Корчась в изломанных движениях, Айсылу произносила его в стиле иных композиций Курляндского и выглядела при этом невротически больным человеком – исповедь уязвимой личности, которая никак не может освободиться из оков прошлого, полная деградация сознания. На «подпевках» у нее выступали матросы в противоковидных комбинезонах: сперва они эхом повторяли все ее действия, а затем стали отплясывать саркастическое танго.
Юкали
Пережив апофеоз безумия, мы добрались до заветной страны. Вновь сладкий голос Стамеллу обволакивает слух под аккомпанемент баяна и гитары; оркестровка Теодора Курентзиса придает прославленной мелодии особую теплоту и трогательность: «Youkali, c’est le pays de nos désirs / Youkali, c’est le bonheur, c’est le plaisir / Youkali, c’est la terre où l’on quitte tous les soucis» («Юкали – страна моих желаний, / Юкали – лишь счастье и приятные сны, / Юкали – земля, где нет в помине наших забот»).
Пассажиры достигли своей цели, но что с ними произошло? Примерно то же, что и с Лунным Пьеро в финале шёнберговского цикла. Извергнув бурю безумных страстей, они стали обезличенными и почти индифферентными пациентами, облаченными в больничные нейтральные пижамы. Подняв белый флаг, исписав стерильную стену сентиментальными фразами («Целуй меня, и в мечтах я всегда буду надевать белое, белое…»), они успокоились.
Что же такое Юкали? Сладкая греза, бред больного или побег от реальности? Скорее, это надежда. Надежда на исцеление души, надежда на любовь, надежда на мир – в чем-то перекликающаяся с нашим временем, а в чем-то отрешенная от всяких времен, с привкусом инфантильной недолюбленности. «Mais c’est un rêve»…
