Эксперимент как жанр

Избранные кантаты – идеальное «поле» для режиссерских экспериментов. Сюжет в них довольно условен, а значит, постановщик имеет полное право изобретать свою концепцию, практически не соотносясь ни с временем, ни с местом действия, а иногда и полностью меняя амплуа персонажей. Для этого режиссерам были предоставлены все условия: молодые, но уже опытные и практически «всемогущие» певцы, великолепные концертмейстеры (Елизавета Дмитриева и Даниил Орлов), любой реквизит по желанию, а главное – полный карт-бланш в выборе репертуара. Поэтому взгляд на жанр кантаты получился широчайшим: от Генделя до Россини, от барокко до бельканто.

Уже первый мини-спектакль – Вивальди в интерпретации Натальи Шургановой – определил вектор интересов современного театра. Режиссер задумывается об изменчивости гендера в барочной кантате – и о влиянии этого на театр нашего времени. Отсюда родился сюжет о страдающих влюбленных, объединенных схожими тембрами голосов (идеальное барочное сопрано Руслана Коваль и контратенор Вадим Волков, впечатливший больше мощной актерской игрой, чем вокалом). «Мерцание мужского и женского» возвышенно воплотилось в музыке; сценография же оказалась, пожалуй, излишне сложной: врач-парикмахер в белом халате, зеркало, преследующее певцов, кресло, чемоданы… За обилием материального скрылось духовное, несмотря на тонкий и актуальный замысел.

Схожая проблема «сценических излишеств» возникла в двух других постановках. Дмитрий Лимбос увидел в музыке Генделя историю об Ученом, который с помощью своих Ассистентов (сопрано Утарида Мирзамова и Вадим Волков) создал своеобразного гомункула. Создание, подключенное к приборам, неожиданно для изобретателей оживает, обрывает провода и пытается осознать, где оно. Остроумный финал, в котором Создание обращается к залу по-русски с риторическим вопросом «Где здесь выход?» и уходит мимо зрителей в полной тишине, красиво завершил мини-спектакль и уравновесил затянутое и перегруженное персонажами и атрибутами начало. Главным же козырем стала замечательная сопрано Тамуна Гочашвили, справившаяся в полной мере и со сложнейшими генделевскими фиоритурами, и с ролью Создания, подразумевавшей действительно нечеловеческую сложность.

Кантате Томаса Арна «Вакх и Ариадна» в режиссуре Яны Гладких повезло меньше – тенор Андрей Скляренко в роли рассказчика Силена звучал несколько приторно и плоско, а фривольность и развязность в образе (пусть даже умышленная) усилили отрицательное впечатление. Вокруг Силена снуют четверо криминалистов, осматривающих место убийства, труп и предполагаемую виновницу – Ариадну, молчащую в исступлении. Захватывающая, казалось бы, идея оказывается чересчур сложной в воплощении: сценические решения не читаются, зритель недоумевает, а сверхзадача режиссера (идея женской солидарности против домогательств – в опере) и вовсе остается за кадром.

Больший успех обрели спектакли, в которых режиссеры избрали не столь сложные, но гораздо более ясные и стройные по форме концепции. Миниатюра под названием «Прощание» на музыку Томазо Альбинони (режиссер Полина Золотовицкая) рассказала о прощании возлюбленных. Она (страстная порой до истерики сопрано Анастасия Барун) пытается забыть Его (меццо Виктория Каркачева с глубоким и насыщенным голосом), освободив свою память. А память – это старый шкаф, из которого Она вынимает различные предметы, «свидетельства» ушедшей любви (затем бережно возвращаемые на полки Им, появляющимся уже в качестве призрака). В этой кантате, единственной, пожалуй, из всех, драматический режиссер подошла к музыке по-настоящему профессионально – и это чувствовалось на всех уровнях постановки. «Совпали пазлы» музыки Альбинони и сценического замысла – и, как следствие, певцы чувствовали себя органично, а публика с особым интересом следила за происходящим.

Наиболее лаконичными в плане сценографии оказались две кантаты, прозвучавшие во втором отделении. Для музыки Гайдна («Ариадна на Наксосе» в интерпретации Василия Михайлова) это было, по-видимому, единственным верным решением – ведь венский классицизм и должен быть ясным и прозрачным. На сцене впервые за вечер оказалась всего лишь одна солистка (меццо Евгения Асанова), не подстрахованная ни партнером, ни статистами, ни массой декораций. И эта трактовка – на контрасте с остальными спектаклями – сыграла на руку постановщику. Из вполне традиционной истории («современная» Ариадна ждет звонка возлюбленного, но затем находит оставленный им телефон, а в телефоне – доказательство его неверности) родился сложный образ девушки, вначале сдержанной и невозмутимой, а после внезапно приходящей в ярость. Полное отсутствие второго плана наложило определенную ответственность на вокалистку – но Асанова с ней справилась, сумев покорить зал и вокалом, и правдивостью актерской игры.

В подобном же стиле Сергей Щедрин поставил «Жанну д’Арк» Джоаккино Россини. Жанна (Василиса Бержанская) под надзором бессловесного охранника томится в тюремной камере, рассказывая ему свою историю, и лишь в конце переходит к действиям – начинает драку, в финале которой охранник протягивает ей пистолет, дабы избежать казни. Задачей режиссера здесь было, по сути, создать сценографию, которая бы не помешала великолепному голосу певицы, а, наоборот, подчеркнула его. Для настоящего колоратурного меццо Бержанской – излюбленного голоса Россини – нет невозможного, и создавать образ чем-то помимо вокала было практически не нужно. Это тот самый случай, когда пение говорит само за себя. И логичным итогом вечера стало награждение солистки престижным дипломом «Артист “Радио России”». Награда обеспечивает молодым певцам информационную поддержку и продвижение крупнейшим отечественным медиахолдингом – и, учитывая, что на данный момент ею отмечены всего лишь три певца, для Василисы Бержанской это большая честь.

Наконец, главным «хитом» – хотя бы по реакции публики – стал спектакль под названием «Весомые аргументы» (музыка Генделя, режиссер Александр Молочников). Фитнес-тренер (бас-баритон Александр Уткин), как настоящий Мессия (отрывок из одноименной кантаты пришелся здесь как нельзя кстати), проповедует здоровый образ жизни трем худеющим Адептам. Но когда появляется его Мать (сопрано Кристина Мхитарян) и накрывает роскошный стол, подопечные тренера, а в конце и он сам, напрочь забывают об ограничениях и поедают торт руками. Кантата в духе капустника кому-то может показаться пошлостью, но без преувеличения совершенный вокал обоих певцов, а главное – идеальная форма спектакля, в котором не было ничего лишнего, доказывают право на существование подобного неожиданного жанра.

Лаборатория молодых режиссеров и исполнителей не подразумевает идеального качества, обязательного для более «солидных» проектов. На то он и эксперимент – чтобы изобретать, ошибаться и в результате находить единственно верное решение. Для проекта «Кантаты. Lab» главное – то, что он состоялся как таковой. Грандиозный замысел (в котором попутно жанр кантаты обрел новую жизнь) будет иметь огромное значение и для начинающих режиссеров, и для юных певцов; ну а для зрителей подобное сотрудничество – шанс услышать великую музыку в неожиданном, но удивительно интересном воплощении.