События
Зинаида Царенко впервые спела партию Марфы в «Хованщине» Мусоргского, получив ее из рук Валерия Гергиева как одну из важных наград за Гран-при Конкурса Чайковского. Маэстро засвидетельствовал этот дебют победительницы, стоя за пультом своего любимого спектакля.
«Хованщина» Мусоргского для Валерия Гергиева сродни ритуалу, священнодействию, ведение которого он выпускает из рук лишь в крайне редких случаях. Даже Вагнера иногда доверяет чужим рукам, «Хованщину» же почти никогда. Здесь он получает возможность всякий раз заново проживать тяжелый кусок русской истории, проделывать интенсивную философскую работу, подключаясь к сонму историков, чтобы попытаться найти ответ на вопросы вроде «как нам обустроить Россию». А потому появляется эта опера в афише сезона не больше двух-трех раз. Певцов-служителей для своей оперной всенощной он выбирает из самого первого ряда. Опера и поставлена Леонидом Баратовым и Федором Федоровским как старорежимный исторический канон, который режиссер Юрий Александров лишь подновил в 2000 году.
На протяжении долгих лет партию Марфы бессменно исполняла Ольга Бородина, не зная равных, заложив традицию исполнения этой роли, написанной Мусоргским-либреттистом словно бы для нее. Ее поклонники ждали эту оперу для встречи с любимой певицей, которая до последнего продолжала в сцене гадания собирать такие колоссальные духовные силы, устраивать такой спиритический сеанс, что, казалось, вот-вот и тайна судьбы страны, наконец, будет раскрыта. На смену Ольге Бородиной петь Марфу пришли позднее Юлия Маточкина и Екатерина Семенчук. Марфа в «Хованщине» играет роль колоссальной драматургической важности, поважнее всех мужчин-героев вместе взятых, соединяя в своем образе и силу, и слабость, и долг, и чувство, и политику, и жизнь. Часто приходится ловить себя на мысли, что звучит «Хованщина» больше, чем опера, больше, чем драма, в которой музыка из оркестровой ямы норовит выплеснуться оттуда на современность новым потопом.
И в этот раз солисты пели с таким надрывом, будто хотели освободиться от вокального канона, заговорить на языке жизни о тех страшных истинах, написанных Мусоргским. Так пел Голицына Олег Видеман, Андрея Хованского – Евгений Акимов, Геннадий Беззубенков – князя Ивана Хованского. Их пение балансировало, даже страстно спорило с драматической речью – натуралистичной, местами брутальной, интонационно ярко окрашенной. В историю вошел и дебют Алексея Маркова в партии Шакловитого, который исполнил ее с невероятной мужественностью, зашкаливающей харизмой и внутренним трагизмом. Марфа Зинаиды Царенко поставила своим дебютом главный вопрос: новое против старого, который особо остро прозвучал в сцене с Сусанной в исполнении Ларисы Гоголевской. Эта старая раскольница, укорявшая молодую поборницу той же старой веры во всех смертных грехах, сама являла воплощение адского пламени, которое певица сполна дала ощутить своим страшным демоническим вокалом, будто «вчитывая» в эту роль эмоции Иродиады из «Саломеи».
Зинаида Царенко: Выносливость – важное качество оперного артиста
Рядом с ней песня Марфы «Исходила младешенька» звучала чистым целебным родником. По-отечески мирно оберегал свое духовное дитя от бурь Досифей в исполнении Александра Морозова. Подобно ровному горению свечи пронесла партию Зинаида Царенко, как герой «Ностальгии» Тарковского. В этой ровности слышалось больше взвешенного рационального тепла, даже прохлады, порой отстраненности, чтобы не увлечься эмоциональным пожаром оперы, но шутка ли вынести такое испытание «Хованщиной», где это пламя свечи и в самом деле нужно уметь нести от начала до конца? Духовной мистики и в этой партии, как и во всей опере, хоть отбавляй. Овладеть партией Марфы все равно что научиться заклинать четыре стихии, которые дали Зинаиде пока лишь прикоснуться к себе. Но певица вновь изумила своей несовременной цельностью, несуетностью, внутренней силой, владеющей искусством тишины, пауз, молчания, напомнив в своей интерпретации Марфы о древней традиции исихазма.
