История
В собрании сочинений Рихарда Вагнера есть произведение, максимально раздражающее и поклонников композитора, и его противников. Большая трагическая опера «Риенци, последний римский трибун» по одноименному роману Эдуарда Бульвера-Литтона принесла своему двадцатисемилетнему создателю громкую славу, став одновременно его же проклятием. Вагнер сознательно писал широкомасштабный байопик, который бы соответствовал вкусам публики. Пока автор был жив, «Риенци» портил ему репутацию великого реформатора. После смерти Вагнера злосчастную оперу полюбил Адольф Гитлер, и пропагандистская машина Третьего рейха подняла «Риенци» на щит, не только включив спектакль в репертуар почти всех больших немецких театров, но и озвучивая его увертюрой выпуски новостей. В XXI веке скомпрометированное произведение медленно, но верно возвращается на мировые сцены.
Вагнер-композитор никогда не мелочился. Но «Риенци» стал совершенно особым случаем. Устав от бедности и безвестности, будущий создатель «Кольца нибелунга» решает написать что-то такое, что превзойдет любые представления о зрелищности и масштабности в музыкальном театре. В качестве образца была взята форма французской большой оперы — пятиактного спектакля, где внешние эффекты и лихо закрученный сюжет были ничуть не менее, а иногда и более важны, чем музыка. В основе либретто лежит история реального исторического персонажа. Кола ди Риенцо или попросту Риенци, выходец из низов общества, дослужившийся до поста папского нотариуса, смог поднять народное восстание и установить в 1347 году Римскую республику. Продлилась вольница недолго. Новоиспеченный трибун ухитрился поссориться и с папой, и со своими союзниками, а его республиканские идеи обернулись тиранией. Разъяренные римляне свергли своего кумира и растерзали его прямо у Капитолия. В романе Бульвер-Литтона трагическая фабула усложнена введением дополнительной линии молодого патриция Адриано Колонны. Адриано влюблен в сестру Риенци Ирену и разрывается между верностью любви, семейному долгу и идеям революции. Типичная для большой оперы коллизия под пером Вагнера превращается в высокобюджетный блокбастер, где роскошь и пафос доведены до почти немыслимого уровня. В истории музыки совсем немного чистых воплощений стиля ампир. «Риенци» — его никем не покоренная вершина, оперный «Дворец Советов».
На коммерческий успех заряжено все. Если в первых двух операх Вагнер еще набивал руку и делал досадные промашки в композиции и инструментовке, то музыка третьей отполирована до почти невыносимого блеска. Мелодии специально подогнаны под массовый вкус: все как на подбор квадратные, гладкие, нацеленные на немедленное западание в уши. Образцом для подражания, вольным или невольным, оказывается Винченцо Беллини, чей лирический дар Вагнер очень ценил. Достаточно сравнить молитву Риенци Allmächtiger Vater c каватиной Нормы Casta diva. Кроме этого явного заимствования в «Риенци» можно расслышать и «Капулетти и Монтекки», и «Сомнамбулу». Оркестровый саунд максимально плотен и гладок. Дублируется почти каждая линия фактуры, доминируют тембры медной группы. Вот она, лучшая аудиоиллюстрация к ампирной привычке густо декорировать псевдоклассический ордер золотыми вставками. Многие опероманы середины XIX века физически не могли выдержать такой лавины звука. Шведский критик Якоб Аксель Юсефсон предпочел слушать стокгольмскую премьеру «Риенци» на лоджии театра, чтобы окончательно не оглохнуть. Особенно проблематично в этом отношении третье действие, где после элегической каватины Адриано нет ни одного момента передышки. Войска уходят (конечно же, вместе с медной бандой на сцене), римские женщины громогласно стенают (банда за кулисами браво продолжает играть марш), Риенци возвращается с победой (не забывая на поле брани медников), общий триумф. Тяжелый римский люкс за этот час музыки начинает подавлять даже тренированных вагнерианцев.
Не надо стесняться, или сексуальная революция Рихарда Вагнера
За однообразной красивостью внешней атрибутики можно не заметить одной очень важной лакуны. В «Риенци» практически отсутствует лирика. Единственный женский персонаж, сестра протагониста Ирена, несмотря на всю свою виктимность, музыкально трактована так же героически, как и все прочие герои. Любовная линия Адриано и Ирены выдержана в патетическом ключе и почти теряется на фоне доминирующей декоративности и звериной серьезности. Основные страсти в этой опере совершенно другого масштаба. Традиционный сюжет «тенор выясняет отношения с сопрано» превращается в «Риенци выясняет отношения с толпой». Обаянию и мощи хоров в «Риенци» совершенно невозможно противостоять — это самая удачная и запоминающаяся музыка всей оперы. Плебеи любят и ненавидят своего трибуна с романтической пылкостью, а сам народный трибун обожает исключительно себя и свою богоизбранность. Этот конфликт, безусловно, остроумен, но лишает слушателя последней надежды на лирические паузы посреди торжества роскоши.
Публику XIX века весь этот шум и натиск ничуть не пугали. Судя по статистике постановок и частоте возобновлений, «Риенци» был самой исполняемой оперой Вагнера вплоть до его смерти. Дело тут не только в музыке. Эта опера буквально нашпигована всеми возможными театральными трюками большого стиля. Вагнер осознанно хотел превзойти лимиты парижских постановок. Если балет, то на сорок минут: пантомима «Поругание Лукреции», гладиаторский бой и апофеоз республики в одном флаконе. Если шествие, то с максимумом статистов и непременно с конями. В финале — эффектный пожар Капитолия, непременный для большой оперы триумф театральной машинерии. В полной версии «Риенци» должен длиться около пяти часов (с антрактами все шесть), из которых полтора приходятся на передвижение масс по сцене. Уже задолго до начала репетиций композитор понял, что размахнулся, и начал купировать некоторые длинноты. Интендант Дрезденской придворной оперы фон Люттихау настоял на еще больших сокращениях. И даже после триумфальной премьеры колосса продолжали модифицировать: разбивали на два вечера, избавлялись от ансамблей и балета. Публика обожала «Риенци» несмотря ни на что и продолжала стабильно посещать самый главный блокбастер столетия. Сборы были настолько велики, что даже Козима Вагнер в какой-то момент сдалась и попыталась вместе с дирижерами Феликсом Моттлем и Юлиусом Книзе сообразить из французской большой оперы музыкальную драму для Байройта, хотя сам автор это произведение вместе с «Феями» и «Запретом любви» из байройтского канона вычеркнул.
Самое гигантоманское воплощение римская трагедия получила в 1936 году на театральном фестивале Третьего рейха в Мюнхене. Естественно, что для интенданта Баварской оперы Оскара Валлека было делом чести преподнести любимую оперу фюрера максимально эффектно. В третьем акте на сцене находились одновременно шестьсот хористов и статистов. Риенци-победитель по традиции появлялся на коне, но в этот раз поднимал руку в характерном «римском приветствии», а за ним следовало еще четыре всадника. Толпа должна быть больше, на лимите в шестьсот людей и пять зверей настоял начальник пожарной охраны. Оценил ли Гитлер старания Валлека — неизвестно. Через три года ему преподнесли автограф партитуры «Риенци» ко дню рождения. Вместе с Гитлером рукопись и сгинула — даже в полном собрании сочинений Вагнера некоторые фрагменты оперы даны только в клавирном изложении, поскольку оригинальную партитуру до сих пор не могут найти, а сохранившиеся авторизированные экземпляры сильно купированы.
В обширной музыковедческой вагнериане третьей опере композитора уделяют внимания чуть больше, чем первым двум юношеским штудиям, но все же относятся к ней снисходительно. Чаще всего обсуждают банальность/небанальность музыки или различные традиции постановок. Либретто же, одно из самых удачных у Вагнера, несправедливо остается вне поля зрения исследователей, а в нем меж тем есть пища для размышлений.
То, что «Риенци» был для зрителя XIX столетия в первую очередь Schaustück — пьесой-аттракционом, — подтверждают почти все его критики и почитатели. Примечательно, что в рядах защитников оказался один из главных вагнеровских злопыхателей Эдуард Ганслик, признавший произведение наивысшим достижением жанра большой оперы, «лучшей оперой Мейербера». Сам композитор, любитель разъяснить концепцию своих музыкальных драм, в случае «Риенци» загадочно отмалчивается. В обширной переписке с друзьями и коллегами он в первую очередь печется не о содержании, а о сценических эффектах, реже о музыке. Знаменитая фраза «Это та опера, при постановке которой главный девиз — “все или ничего” — вы понимаете меня!» относится к… привлечению военной капеллы для усиления духовой группы на сцене. В контексте Германии 1930-х история взлета и падения папского нотариуса зазвучала совершенно иначе. Пропаганда Третьего рейха небезуспешно превратила «Риенци» в Lehrstück, назидательную пьесу. Народный трибун, в образе которого Гитлер видел себя, стал объектом для восхищения и подражания, а его милость к врагам, запустившая гражданскую войну, рассматривалась как благородная промашка и оправдание актуальных репрессий в Германии: милость к оппонентам фатальна даже для самых мудрых правителей, оппозицию нужно безжалостно давить. В 2026 году Катарина Вагнер, интендант Байройтского фестиваля, планирует пойти против воли прапрадедушки и включить «Риенци» в ежегодную программу.
Что же может сказать нам этот театральный колосс сегодня? Если мы внимательно прислушаемся к речам самого Риенци, то они окажутся неприятно узнаваемыми. Главный герой умеет красиво говорить и обещает римлянам самое светлое будущее. Из всей его предвыборной программы сбывается только введение республиканского строя в государстве. А дальше новоиспеченный трибун делает все, что угодно, кроме того, чтобы выполнять волю народа. Он рядится в древнеримские одежды, закатывает дорогостоящие торжества и начинает верить в свою богоизбранность. Его решения максимально импульсивны. Борьба против олигархии на самом деле прикрывает личные мотивы: Риенци мстит патрициям за убийство младшего брата. Но те же самые нобили, к тому же покусившиеся на жизнь самого трибуна, во втором акте будут помилованы вопреки требованиям граждан Рима и в первую очередь вопреки букве закона. Почему? Это маленький, но благородный каприз власть имущего. За преступного отца, патриция Колонну, вступился его сын Адриано, по совместительству бойфренд сестры Риенци — как же ему отказать? Самоуправство главы республики приведет к кровавой гражданской войне и недовольству римлян. А Риенци все нипочем. Он ослеплен собственным величием и свято верит в то, что исполняет волю небес. Что отъезд всех послов из Рима, что недовольство церкви и ропот народа? Это не повод отменять роскошные шествия и церемонии. Любой политический провал можно декорировать эффектной речью, на что Риенци мастер. Даже анафема и восстание плебеев не могут его вразумить. Последняя речь тирана с балкона горящего Капитолия — не покаяние, а проклятье тому народу, который не захотел превратиться в «идеальных» римлян прошлого и пожертвовать жизнью сыновей ради вящей славы Вечного города.
Филипп Штёльцль в 2010 году остроумно превратил «Риенци» в оперную версию «Великого диктатора», на что публика Deutsche Oper Berlin отреагировала чрезвычайно болезненно. Режиссер грядущей байройтской постановки сможет найти соответствующую духу времени историческую рифму без особого труда.
В качестве послесловия пара рекомендаций для знакомства с вагнеровским раритетом. В первую очередь, конечно, стоит посмотреть видеозапись того самого спектакля Штёльцля. Пять часов музыки превратились в два с половиной, но этого вполне достаточно, чтобы получить представление о редкой партитуре и насладиться пугающей, но при этом гомерически смешной сатирой на культ личности. Если вам хочется узнать, как звучит общепринятая версия «Риенци» со стандартными купюрами, то берите аудио с Рене Колло в главной партии и Генрихом Хольрайзером за пультом Дрезденской государственной капеллы. Но есть вариант и для слушателей без страха и упрека. В 1976 году сэр Эдвард Даунс провел серию концертов, в которых продирижировал всеми тремя ранними операми Вагнера без сокращений и модификаций. Эти исполнения транслировали по BBC и периодически они выпускаются на тех или иных независимых лейблах. Полнометражного «Риенци» до сих пор можно найти в Интернете, английские солисты и маэстро Даунс музицируют выше всяких похвал. К этой записи есть только один вопрос. Если, согласно академическому собранию сочинений Вагнера, полный автограф партитуры исчез вместе с Гитлером в 1945 году, то откуда на Туманном Альбионе взялся нотный материал для этого исторического концерта?
Что только не звучало в адрес третьего «греха юности»: слишком громко, слишком традиционно, слишком декоративно, слишком долго, слишком отдает нацизмом. Такое количество претензий явно сигнализирует о необходимости срочной ревизии наших знаний о «Риенци». Исчезнувший на полстолетия театральный хит о сладости власти при ближайшем рассмотрении оказывается чем-то большим, чем просто guilty pleasure музыковедов-вагнерианцев. Возможно, именно сегодня в пустынном тронном зале с позолоченными колоннами мы сможем разглядеть призраки прошлого, которым есть что рассказать нам о грядущем.
