События
Тринадцать лет Всероссийский музыкальный конкурс живет без яркой «вывески». В его названии нет ни великого имени, ни броских фраз. Но в этом протяженном словосочетании видится размах страны. Поэтому организаторы придумали эстафету, которую передают друг другу Ханты-Мансийск, Казань, Уфа, Абакан… Сентябрь начался конкурсом дирижеров, и принял его крупнейший город Восточной Сибири Красноярск.
Как это ни парадоксально, но именно удаленность от центра подарила специальности «Оперно-симфоническое дирижирование» несоизмеримо бóльшую аудиторию. Зрители, которые в прошлом не слишком стремились в уютный зал Московского дома композиторов, на этот раз с увлечением следили за интернет-трансляциями. И да простят автору каламбур, но понятие «сибирская ссылка» невольно приобрело новый и явно положительный смысл.
Трансляции велись качественно и с пониманием задачи. Правда, картинка чуть отставала от звука, о чем приходилось помнить, оценивая воздействие дирижерского жеста. Но все же мы беспрерывно видели конкурсантов, причем в нескольких ракурсах, а не монтаж, когда камера на несколько секунд выхватывает фигуру дирижера и вслед за этим – кусочек зала, лицо кого-нибудь из оркестрантов… В «правильных» местах операторы не забывали показывать колоссальный труд артистов оркестра.
Оркестр Московской филармонии проявил себя не только полноправным участником конкурса, он был его «тягловой силой». Пользуясь случаем, поздравляю маэстро Симонова с юбилеем – 25-летием художественного руководства АСО. И не будет преувеличением сказать, что без качеств, привитых музыкантам коллектива за эти четверть века, впечатление от выступлений молодых дирижеров могло быть другим. Действительно, выдержать марафонскую дистанцию (восемь дней по пять-шесть часов игры) и при этом, не растеряв уровень эмоционального наполнения, с артистизмом выступить на заключительном концерте – это ли не доказательство высокого класса оркестра?
О мобильности коллектива и его музыкальности давно знают слушатели во многих городах России и за рубежом. Но конкурс не репетиция и даже не концерт. Здесь от оркестрантов требуются особые умения: видя нового дирижера, реагировать именно на его индивидуальную манеру, считывать именно его мануальные сигналы, откликаться характером игры именно на его характер жеста. А иногда – в случае какой-либо неточности со стороны дирижера – выручать музыку (она-то не виновата!). В первом туре участвовало двадцать конкурсантов, поэтому приспосабливаться приходилось каждые полчаса.
Конечно, все произведения конкурсной программы – в репертуаре оркестра. Именно поэтому в исполнении присутствовал свойственный коллективу академичный стиль. Но нельзя сказать, что мы слышали совершенно одинаковое исполнение одной и той же пьесы – вне зависимости от того, кто в эти минуты стоял за пультом. Все, что сумел или не сумел показать дирижер, немедленно улавливалось музыкантами. Вот почему отсутствие у некоторых конкурсантов школы или хотя бы аккуратности в обращении с музыкальным материалом немедленно сказывалось на уровне их музицирования, обнаруживая пробелы в культуре. Поэтому успешные и ошибочные действия молодых маэстро становились для членов жюри очевидными и прозрачными.
Именно прозрачность точнее всего характеризует работу жюри. Все допущенные к первому туру дирижеры не скрывали своих «корней»: образования, сотрудничества с коллективами или посещения мастер-классов. Официальный сайт подробно информировал о том, что уровень участников уже знаком членам и председателю жюри. Что касается Юрия Ивановича Симонова, то здесь разговор особый. За годы преподавания в Московской и Санкт-Петербургской консерваториях, в Институте имени М. М. Ипполитова-Иванова, где занятия проходят по принципу «открытых дверей», а также за 15 проведенных мастер-курсов, в которых в разное время приняли участие 159 человек, и при той необычайной открытости, благодаря которой любой молодой дирижер при желании может посетить Московскую филармонию и получить квалифицированный совет, нетрудно предположить, что многие из участников конкурса в той или иной степени могут быть известны Симонову.
Прозрачными были также принципы судейства. Еще для Первого Всероссийского конкурса (2011) Юрий Иванович разработал таблицу-памятку, куда члены жюри имели возможность (для себя) вносить пометки, характеризующие работу каждого молодого дирижера: его ауфтактную систему, логику тактирования, убедительность темпов, атмосферу музицирования и т. д. В результате два десятка параметров для оценки и четко соблюдаемая очередность обсуждения создавали атмосферу максимальной объективности. Каждый член жюри выступал в «свой» конкурсный день первым, задавая тем самым направление дискуссии. При этом председатель всегда высказывался и голосовал последним. Таковы неизменные традиции работы конкурса с 2011 года.
Члены жюри – руководители ведущих оперных и симфонических коллективов, опытные инструменталисты, педагоги, возглавляющие музыкальное образование в стране, представители дирижерских школ Н. С. Рабиновича, И. А. Мусина, Э. П. Грикурова, М. И. Павермана, А. К. и М. А. Янсонсов… Это обеспечивало как необходимое многообразие во взглядах, так и максимально возможный в наше время академизм в подходе к оценке профессии. Судя по результатам, у жюри не было поводов для протежирования, но была «идеология». Председатель от имени коллег уже в приветствии к конкурсу выразил ее в триаде: ярко выраженная музыкальность, убедительный уровень артистизма, достаточная мануальная оснащенность. В идеале эти качества должны проявляться в неразрывном органичном единстве.
Но поскольку конкурс не выявил лауреата первой премии, приходится признать, что ни один из молодых дирижеров на сегодня не обладает таким синтезом качеств в полной мере. Видимо, дирижерская молодость больше тяготеет к разбросу, а не консолидации полезных для профессии качеств. Не потому ли на всех турах в выступлениях участников присутствовали крайности? Расчетливая сдержанность соседствовала с необузданным в проявлениях, но сердечным проживанием музыки. Изматывающую дотошность сменяло легковесное времяпрепровождение за пультом. После скучновато усредненных темпов вдруг появлялись чересчур суетливые… В целом наблюдалось упрямое и модное сегодня желание любой ценой произвести впечатление. Некоторые участники откровенно злоупотребляли внешними эффектами.
Было очевидно, что далеко не все дирижеры умеют управлять динамикой, не разрушая при этом музыки. Особенно это проявилось в «схватке» с увертюрами Вагнера. Многослойная оркестровая ткань не далась, пожалуй, ни одному конкурсанту. А уж если говорить всерьез, не то чтобы чистоту стиля (это вопрос зыбкий и существует больше в теории, чем на практике), но даже элементарного «различия ощущений» в классическом и романтическом репертуаре, у европейских и русских композиторов прочувствовали не все. В этом смысле программа конкурса очень разнообразна. Не было только современной музыки. Но это объяснимо, поскольку работа над ней хотя и полезна, но для дирижерского конкурса опасна, а то и попросту непригодна, поскольку там, где нет исполнительской традиции (т.е. еще не с чем сравнивать), легко спрятать свою пустоту.
Моральное обязательство критика – говорить о недостатках. Но общее впечатление, несмотря на все слабости, приличное. Опытный Михаил Мосенков, основательный Артем Белов, естественный Василий Моисеенко, честный Александр Щуров, искренний, но еще не уравновешенный Ришат Идрисов, цельный Михаил Мясников, напористый Степан Армасарь…
Лауреаты конкурса ближе всех подошли к искомому жюри комплексу качеств.
Четвертую премию получил Сергей Шебалин (Новосибирск), интеллигентный дирижер, который, имея достаточный мануальный арсенал, старался не помешать игре оркестра. Он дирижировал опрятно, размеренно, не давил на музыкантов и музыку. Таков же стиль его репетиций: культурный, осознанный, уважительный. Не проявилось только одно важное качество – «дирижерский императив», который аккумулирует энергию и сказывается на тонусе исполнения.
Третью премию разделили Кирилл Кочетков (Магнитогорск) и Анатолий Семёнов (Санкт-Петербург). У Кочеткова внутреннее спокойствие, устойчивость и, пожалуй, даже некоторая рассудочность, которые позволяют доводить начатое до конца. Не слишком разнообразная, но аккуратная, вполне различимая техника. К сожалению, не яркая эмоциональность и, вследствие этого, относительно тусклая артистическая подача. Но этот недостаток компенсируется ненасилием над музыкой, желанием ее не разрушить. Анатолий Семёнов проявил активность и исполнительский энтузиазм. Однако больший внутренний самоконтроль и культура уберегли бы эту увлекающуюся натуру от свойственной ей излишней горячности, проявляющейся подчас в преувеличении темпов, агогики, динамики и спорной картинности исполнения.
Обладателем второй премии стал Андрей Колясников (Москва), у которого есть все, чтобы по праву занимать сегодня высокую лауреатскую позицию. Это наиболее оснащенный в техническом отношении дирижер, обладатель собранного, четкого, эффективного жеста. Хочется только пожелать ему научиться обнаруживать краски, которые должны одухотворять технику, так сказать, в адресном обращении к разной музыке. Пока она лишь одинаково убедительна «на все случаи жизни». Безусловными достоинствами дирижера являются умение концентрировать энергию и при этом удерживать сложную форму (особенно показательной была первая часть Первой симфонии Рахманинова). Это сочетание внутренней дисциплины, умного подхода к дирижированию и, главное, уважения к музыке может помочь лауреату в будущем стать свободнее, теплее и разнообразнее. На то, что такой рост возможен, указывало и выступление Андрея на гала-концерте, и оправдавшее себя решение участвовать в том же конкурсе во второй раз при уже завоеванной четыре года назад третьей премии.
Конечно, можно стремительно вознести молодых дирижеров, красивыми эпитетами преувеличив их успех, но тем самым усыпить, а может быть, и погубить в них желание в первую очередь стать по-настоящему хорошими. По этой причине так важны твердые принципы Всероссийского музыкального конкурса, каков он сегодня. А что же завтра? Самое интересное всегда впереди!
