Иосиф Кобзон: Россиянам есть чем гордиться

“Музыкальная жизнь” публикует фрагмент беседы (2014 год) Иосифа Кобзона с нашим автором – Сергеем Бирюковым.

– Иосиф Давыдович, какие песни сейчас звучат в душе – старые, новые? 

– Есть и те и другие. Удивительно, что среди старых некоторые настолько актуальны – дай их послушать любому несведущему человеку,  и он скажет: написаны сегодня. Одна – песня Марка Минкова на стихи Леонида Дербенева – называется «Вторая мировая», она заканчивается словами: «Станет тихо-тихо вдруг на белом свете, и, смеясь от счастья, обнимет сына мать. Неужели Третей, неужели Третей, ах неужели Третьей нам не миновать?» Написана 30 лет назад! Вторая – Игоря Лученка на стихи Михаила Ясеня «Если не будет гражданской войны». Каждый рефрен в ней заканчивается словами: «Все это будет, все это будет, если не будет гражданской войны».  И третья – «Молитва» Евгения Птичкина на стихи Николая Доризо: «Да ниспошли, Господь, России покой… Да не осудят братья брата в своей беде, в своей судьбе». Я ее сейчас послал нашему президенту и святейшему патриарху Всея Руси… К огромному сожалению, мы проиграли информационную войну с Соединенными Штатами Америки, им удалось настроить мировое сообщество против России. Хотя Россия в лице нашего уважаемого президента сделала очень много не только для Украины, пытаясь ей помочь, – для всего мира. Я остро переживал этот момент, потому что родился в Донбассе, и для меня конфликт на юго-востоке был потрясением. Устала наша Россия, раскрывая свои объятия, жалеть и спасать всех страждущих и за это получать слова неблагодарности…  

– Наверное, новые песни – тем более с политическим смыслом? 

– Знаете, нет, как раз те несколько песен на стихи Михаила Гуцериева, что я сейчас записал с группой «Республика», чисто лирические: «Вишневые розы», «Душа» и другие. Жизнь ведь продолжается. Недавно я провел в качестве председателя жюри три конкурса: «Пять звезд» в Ялте, «Москва-Транзит» в Геленджике, «Золотой голос» в Останкино… Все они были хорошо организованы, познакомили публику с интересными исполнителями. Это очень полезно, особенно в связи с демаршем Министерства иностранных дел Латвии против фестиваля «Новая волна» в Юрмале. Как санкции на рынке продуктов дали стимул отечественному сельскому хозяйству, так и у наших людей вдруг появилось огромное желание устраивать свои фестивали. Например, ко мне обратился глава Калининградской области Николай Николаевич Цуканов, предложил провести в новом театре Светлогорска песенный конкурс. Из Ярославля позвонил губернатор Ястребов, сказал – неправильно, что на Волге до сих пор нет подобного фестиваля. Да и Сочи, традиционный город фестивалей, где когда-то проводилась «Красная гвоздика», тоже хочет возродить свой песенный праздник. Так что когда возобновит работу Государственная Дума, я как депутат хочу от лица Комитета по культуре поставить на обсуждение вопрос о месте такого будущего фестиваля. <…> Вчера у меня была в гостях делегация города Риги во главе с мэром Нилом Ушаковым. Милейшие люди, которые огорчены случившимся, но в октябре у них выборы, они надеются на положительные сдвиги. Сказали мне, что если некие силы все-таки добьются отмены «Новой волны», это нанесет большой культурный и социальный урон Латвии. Я им сказал: давайте подождем реакции нашей культурной элиты. Если Игорь Крутой посчитает, что «Новая волна» должна жить и впредь, как жила, так, наверное, и будет. А если решат проводить этот фестиваль в другом месте – ну что делать, латыши сами этого добивались. 

– Говорят, вы на Игоря Яковлевича обиделись – не отстоял вас перед властями Латвии, запретившими вам въезд в страну как раз перед фестивалем. 

– Наоборот, без Игоря Яковлевича этого фестиваля бы вовсе не было, он его основатель. Я не обиделся, напротив, рекомендовал ему проводить фестиваль несмотря ни на что, потому что ведь приехали молодые исполнители, которые возлагали на этот праздник большие надежды, и они-то точно не виноваты в действиях латвийских властей. Но вот мои коллеги, считаю, могли бы отреагировать на случившееся более артельно. Они этого не сделали. Ну, сказала несколько слов со сцены Алла Борисовна Пугачева… А другим смелости не хватило. Это знак нашим недругам, что мы разрознены, что можно продолжать накаты на фестиваль и в дальнейшем. Очень досадно – не за себя, я свою активную концертную деятельность закончил, – а за молодых коллег. 

<…>

– Вроде бы вы в конце лета собирались с концертами в Донбасс. 

– Собирался на День шахтера. Обратился к обеим сторонам – к народному ополчению  и к правительству Украины: объявить мораторий на военные действия, и тогда мы приедем, поддержим моральный дух жителей. Но перемирие не было объявлено, его объявили только сейчас. Думаю, в самое ближайшее время я и очень многие мои коллеги поедут туда. Хотя там и выступать сейчас негде – наверное, артисты будут петь прямо на площади. Совсем как в 1944 году, когда немцев прогнали. Кто мог предположить, что через 70 лет картина повторится? Тогда и улиц не было, были линии – Первая, Вторая, Девятая… Потом их отстроили, они стали улицами Артема, Ленина… Город превратился в цветущий сад. И не только Донецк, но и мой родной Часов Яр, и Славянск, где я встретил День Победы, и Краматорск, где я пошел в первый класс. Сейчас прекрасный Донбасс и Луганщину опять изуродовала война. Ничего, восстановим, как восстановил наш народ страну после Великой Отечественной – сам, без всяких инвестиций из-за рубежа.  

– У вас есть опыт урегулирования самых острых ситуаций. Когда был «Норд-Ост», террористы среди переговорщиков, с которыми согласны иметь дело, назвали вас. 

– Скажу, почему. В 1964 году, когда родился Басаев, я стал заслуженным артистом Чечено-Ингушской АССР. И пел неофициальный гимн этой республики – «Песню о Грозном»: «Песня, лети, песня, лети, обойди все горы! Песня, лети, всем расскажи, как живет наш город». Республика меня знала, и я знал и любил этот народ. Потому, видимо, когда предводителям террористов Абубакару Эльмурзаеву и Мовсару Бараеву объявили, что на Дубровке собрались многие политики и известные личности, они сказали: вот Кобзон пускай придет. Проничев и Лужков долго меня не пускали. Я им сказал: не бойтесь – если вайнахи меня пригласили, значит ни при каких обстоятельствах ничего плохого мне не сделают, я знаю этот народ и его законы. Тогда меня отпустили, и я стал основным переговорщиком. 

– Ну так, может быть, сейчас использовать ваш авторитет и известность для упрочения контакта между противоборствующими сторонами на Украине?  

– Я никогда никуда не являлся без приглашения. Дело не в чопорности: просто я должен знать, что вот этим людям я нужен. Если хотя бы одна из сторон сочтет, что участие народного артиста Украины, кавалера трех украинских орденов «За заслуги» и трех степеней шахтерской славы Иосифа Кобзона будет полезно, я тотчас отреагирую. Но навязывать себя и свое мнение не вправе. 

<…>

– А в вашей жизни каким поступком вы больше всего гордитесь? 

– Вот никогда не думал – чем бы такое мне погордиться. Расскажу, как был на 70-летии Никиты Сергеевича Хрущева. Его тогда все хвалили, признавались в любви, это был настоящий культ. Он встал, поблагодарил: «Спасибо за звезды, за высокие слова, но за 70 прожитых лет я могу гордиться только тремя вещами». И назвал: первое – будучи секретарем Московского горкома партии, спас столичную партийную организацию. Ему Сталин дал список из 200 имен – элиты Москвы – и сказал: я даю тебе, Никита, сроку месяц, чтобы ты принял решение о расстреле этих врагов нашей страны… Хрущев знал, что Сталин ничего не забывает. Ровно через месяц тот его позвал снова, и он дал ему список, в которым под номером 201 было написано: Хрущев Никита Сергеевич… Сталин оценил: «Смело, Никита. Ну, смотри…» Вторым своим достижением Хрущев назвал то, что отдал паспорта крестьянам, которые до того не имели права держать их на руках и по сути были крепостными при колхозах. И третье – он спас мир от ядерной катастрофы, когда в Карибском бассейне решалось, быть Третьей мировой или нет… Теперь о себе. Когда я после операции лежал в тяжелом состоянии на больничной койке и не знал, выживу или нет, то думал: жизнь пролетела, что же я успел сделать хорошего, кроме того, что пел песни? Ну, родил детей, посадил дерево, построил дом – по классике. А еще – откликался на каждую беду моего Отечества. Если случилось военное столкновение с китайцами на острове Даманский, я первый из артистов был там. Если случился Афганистан, я был там первым в апреле 80-го и после летал еще много раз. Если случился Чернобыль, я тоже был там. Ну а остальное – помогал коллегам, друзьям, внуков дождался – не повод бить себя кулаком в грудь.  

– Но достижениями маленьких Кобзонов наверняка гордитесь? 

– У меня в основном не внуки, а внучки. Самому маленькому внуку 5-й год, он носит мое имя. А Мишку, которого нарекли в честь наших отцов (отчима Кобзона звали Михаил, как и отца Нэлли Кобзон. – «Труд»), мы недавно отвели в первый класс… Испытываю гордость от того, что они меня кличут не по имени, как сейчас модно во многих семьях, а традиционно – дедушка. Это высокое звание, и счастье, что я дожил до него. Горжусь всеми семью внуками – и малышами, и 15-летними красавицами. Хочу только одного: чтобы они жили в мирной и красивой стране. Чтобы гордились ею. Они мне жалуются: за что нас так не любят в мире? Я говорю: за то, что они нас не понимают. А вы своим зарубежным друзьям рассказывайте, что такое Россия. Расскажите о Дальнем Востоке, о богатейшем Урале, о красавице-Москве, о Санкт-Петербурге – Ленинграде. О лучших музеях мира, о самых талантливых на свете музыкантах… Россиянам есть чем гордиться, и пусть ваши приятели это знают.  

– Кстати, о Ленинграде. Когда Обама выступал в Таллине, он переврал историю, решил, что Крым мы потеряли в XIX веке, но хуже всего был омерзительный поучающий тон, каким этот полуобразованный человек говорил о России. И когда он стал грозить нам репрессивными мерами, находясь у ворот города на Неве, мне это показалось настолько возмутительным, что захотелось послать ему запись Седьмой симфонии Шостаковича – чтобы знал, с каким великим народом связывается. 

– Да, эта героическая симфония, написанная в блокадном Ленинграде, отразила трагедию и несгибаемый дух города, страны, народа… Ну что поделаешь, такие у Обамы спичрайтеры, что блондинка, что брюнетка. Купленные лгуньи – врут, а мир слушает. Вот почему я говорю, что мы проиграли информационную войну… На следующий день после визита Обамы в Эстонию я встретил на Мосфильме мою эстонскую коллегу Анне Вески. Спрашиваю: ну как тебе президент Америки? Она: слава Богу, что уехал, из-за него такой режим установили – не пройти, не проехать… Я убежден, на думающих людей вранье Обамы не действует. 

– А о чем в жизни жалеете? 

– Что мало детей родил – только двоих. Из-за постоянных гастролей. Поэтому уделяю особое внимание детям, лишенным родительского крова. Уже свыше 30 лет веду Яснополянский детский дом в Туле. О чем еще жалею? Может быть, кого-то обижал. Тут лучше Расула Гамзатова – кстати, у него тоже в начале сентября день рождения – не скажешь: «Я иных придерживался правил, в слабости усматривая зло. Сколько в жизни я друзей оставил, сколько от меня друзей ушло. И теперь я всех вас видеть жажду, некогда любившие меня, мною не прощенные однажды – или не простившие меня». Мудрейшие строки моего незабвенного друга Расула, под каждой из которых я могу подписаться сам.  

Вышло в газете «Труд» от 12.09.2014

Фото: © Вячеслав Прокофьев/ТАСС