Тема номера
Что объединяет мультимедийную «Прозу» Владимира Раннева и аскетичную пьесу not a bit of sky left Дмитрия Курляндского, мотеты Алексея Сысоева на стихи Паунда и «Книгу Серафима» Александра Белоусова по Достоевскому, перформансы «Страсти по Мартену», «Территория Гамлет», «Хороход–2», «Мыльную оперу» от галереи «ГРАУНД Солянка» и проект Театра Наций «Достоевский 200. Опера», а также панк-макраме «Орфические игры», оперные сериалы «Сверлийцы» и «Нонсенсорики Дримса», показанные в Электротеатре Станиславский? Ответ прост: вокальный ансамбль N’Caged и их искусство.
В начале было дюшановское велосипедное колесо на логотипе и опера «Астероид 62», затем – неординарные современные проекты, создание целой культуры слушания и понимания экспериментальной академической сцены 2010-х. Сегодня N’Caged справедливо называют лучшим российским вокальным ансамблем, специализирующимся на современной музыке. За десять лет сформировалась неповторимая эстетика звучания, высочайший профессионализм, тонкий вкус в формировании концертных программ. Все это отмечали фестиваль «Золотая Маска», оперная премия Casta Diva, музыкальные критики.
К 10-летию ансамбля Владимир Жалнин (ВЖ) поговорил с его лидером певицей Ариной Зверевой (АЗ), а также с участниками коллектива Ольгой Россини (ОР), Сергеем Малининым (СМ) и Ильей Лаптевым (ИЛ) о становлении N’Caged, его названии и миссии, самых удивительных проектах, уязвимости во время пения, а также о том, зачем академическому певцу слушать хип-хоп.
ВЖ Арина, в этом году N’Caged десять лет. Что ты чувствуешь, вспоминая самое начало?
АЗ Что мне все надоели (смеется). Репетировали сегодня с ребятами, а я смотрю и понимаю, что люблю их всех уже десять лет. Началось все в 2013 году с оперы «Астероид 62» Курляндского, правда, нас было пятеро. Оля Россини, Сережа Малинин, Алена Парфёнова и Андрей Капланов. Я тогда не пела, занималась менеджерской работой и была «внешним ухом». Постепенно N’Caged превратился в вокальный квартет. С Олей Россини мы учились в Московской консерватории, она была на курс младше меня. С Сережей Малининым познакомилась на проекте «Платформы» – это была премьера партитуры Саши Филоненко «Пограничная зона». Илюша Лаптев с нами три года. До него басовую партию в квартете долгое время исполнял Дима Матвиенко – сейчас он уже известный дирижер.
ВЖ Всегда поете вчетвером, или бывают замены?
АЗ Никогда. Предлагают нам, к примеру, концерт или проект, а кто-то из квартета не может. Тогда или отказываемся или принимаем участие меньшим составом – втроем, вдвоем. С годами пришли к ощущению, что нельзя переводить музицирование в статус постоянной работы. Потому и концерты у нас редко – ответственно готовимся к каждому. Замен не бывает и быть не может. Из четырех людей, собравшихся десять лет назад, мы превратились в единый организм. Ничего не нужно объяснять друг другу – ссоримся и миримся, переживаем невзгоды, веселимся или радуемся вместе. «Вы как единый организм», – наши слушатели в последнее время часто говорят это нам.
Из четырех людей мы превратились в единый организм
ВЖ Как появилось название коллектива?
АЗ Название N’Caged придумано до того, как появился вокальный квартет. Автором был альтист Сережа Полтавский. Мы собирались вместе делать вокально-инструментальный ансамбль. Несколько концертов состоялось, но потом как-то не пошло. Но я рада, что Сережа стал нашим катализатором.
ВЖ А почему важен апостроф, который иногда пропускают при анонсе ваших концертов?
АЗ Правило написания – что-то, принадлежащее слову «cage», как бы внутри него.
ВЖ «Внутри композитора Кейджа» или «внутри клетки»?
АЗ «Внутри клетки» мне очень нравится. Вот у тебя какие ассоциации со словом «клетка»?
ВЖ Биологическое что-то – ядро, мембрана, хромосомы. Вспоминаю сразу перформанс Мередит Монк «Песнь клетки».
АЗ Интересно. А кто-то говорит, что наше название агрессивное, потому что клетка – какое-то замкнутое пространство, тиски.
ВЖ А если тетрадь в клеточку?
АЗ Возможно. У меня вот нет ощущения, что слово «клетка» несет негатив. Вспоминаю сразу узор, что-то визуальное. Штаны в клетку, скатерть в клетку, внутри клетки… Знаешь, когда я была маленькой, то у бабушки на столе лежала скатерть. Она была совершенно чудесная, с какими-то странными узорами. Такие матрешечные орнаменты – внутри квадрата круг, внутри круга треугольник, а внутри и еще что-то есть. И узор меня завораживал, бесконечно проваливалась в это.
ВЖ Медитация?
АЗ Вроде того. В какие-то дни казалось, что важнее круг, в какие-то – следишь за треугольником или квадратами. Как в калейдоскопе, возникают новые причудливые орнаменты. Так что для меня «клетка» – про какую-то бесконечность узора. Думаю, флешбэки и детские воспоминания – отчасти в названии коллектива.
ВЖ Расскажи, а твое увлечение музыкой шло из детства?
АЗ Не совсем. Моя мама – балерина, папа – музыкант. Но не было такого, что из меня специально растили музыканта. Наоборот, музыка присутствовала вместе с какими-то другими увлечениями. Раньше в семьях было проще – по сути, либо музыкалка, либо спортшкола. Ребята моего возраста, кто жил по соседству, все ходили в музыкалку. Представляешь?
ВЖ Среди твоих увлечений на тот момент музыка была на первом месте?
АЗ Нет, в этом смысле у меня было нормальное детство (смеется). Скажу даже такую жуткую вещь: я на музыке-то не помешана. Нет такого, что без музыки жить не могу. Могу, конечно! В жизни столько всего интересного – и люди, и литература, и медицина, и духовные практики.
ВЖ Духовные практики?
АЗ Хорошо, может, они и недуховные. Побаиваюсь стигматизации, так что не буду их так называть.
ВЖ Знаю, что вы с ребятами из N’Caged практикуете йогу и цигун. Что это вам дает?
АЗ Есть у нас такая тенденция, да. А практики эти – про тело и дух. Важно владеть собственным телом, владеть голосом. Звук твоего голоса – прямой канал твоего духа. Тембр голоса – трансляция уязвимости и тебя настоящего. Как для музыканта, мне важнее всего «настоящесть», то есть присутствие в том, что я делаю при помощи звука. Это невозможно, если не понимаешь своего тела или не чувствуешь, где начало процесса, из чего все происходит.
ВЖ А где эта колыбель звука и настоящий тембр?
АЗ Мне кажется, нет какой-то точки. Наоборот, вся магия – в процессе. Как говорится, важен не пункт назначения, а способ путешествия. В своем голосе и тембре постоянно открываешь новое. Но самый ценный момент – и в звучании, и в правильном существовании голоса – один. Момент, когда ты уязвим, но тебе одновременно не страшно. Когда можешь настоящий свой тембр – канал твоего духа – обнажить абсолютно спокойно. Есть в этом что-то природное и искреннее, я думаю.
ВЖ А когда вы поете ансамблем, чувствуешь ли ты эту уязвимость?
АЗ Когда такое происходит, то это моменты чистого счастья. Это не может быть на протяжении всего концерта. Но такие моменты есть, и я очень благодарна ребятам из N’Caged за это… Даже не просто счастье или радость. Думаю, ни в одном языке нет такого слова, оно не придумано еще. Это как спросить человека: «Что ты чувствуешь, когда молишься? Что ты чувствуешь, когда ощущаешь присутствие Бога?»
ВЖ Звучит, как что-то на буддистском.
АЗ Понимаю, сейчас я похожа на тех самых исполнителей, которые любят разглагольствовать про духовные практики. С другой стороны, не могу не говорить об этом. Эти вещи очень важны для меня. И это не впадание в прелести и поиски истин там, где их нет. То, о чем я говорю, применимо к профессии, но еще больше применимо к жизни. Профессия – лишь маленькая часть такого большого тебя, твоего мира.
Тембр голоса – трансляция уязвимости и тебя настоящего
ВЖ Ребята, помните ваш самый рискованный и удивительный проект в составе N’Caged?
АЗ У нас все проекты рискованные и удивительные.
СМ Для меня самым необычным опытом стал концерт в ледяной пещере у подножия вулкана Горелый на Камчатке. Помню, ехали туда на вахтовке часа четыре по сопкам и нереальному бездорожью. С нами был еще Петя Айду, и мы везли с собой на матрасах клавесин! А позже исполняли Монтеверди – вот такой вулканический концерт. Ну а самый масштабный проект – мировая премьера оперы «Октавия. Трепанация» Курляндского на Holland music festival в Амстердаме. В постановке Бориса Юхананова были задействованы волонтеры и артисты хора – человек сто пятьдесят – в ростовых костюмах Терракотовой армии.
ОР На проекте «Русская музыка 2.1» мы с Ариной участвовали в исполнении сочинения Володи Горлинского «Терракотовый». Это было что-то экстраординарное – оркестр, мегафоны, перемещения по залу. Очень хочется повторить! Вспоминаю еще, конечно, «Страсти по Мартену» с музыкой Леши Сысоева. Это был наш первый выезд в Выксу. Тогда я впервые познакомилась с музыкой Сысоева, чтобы влюбиться в нее навсегда. Атмосфера захватывающая: заводской цех, детский хор и мы – солисты N’Caged. До сих пор помню один случай на репетиции. Поем ангельскую музыку, клокочут ударные, и вдруг отчетливо слышу карканье ворон. Думаю, как же здорово Леша вписал это в партитуру, как органично сочетается все. Только потом поняла, что это были настоящие птицы. Пернатые слетелись на звуки музыки, стали взаимодействовать с нами. И, надо сказать, получилось эффектно.
ИЛ Обожаю новое и экспериментальное – не только в плане музыкального языка, но и с точки зрения исполнительского вызова. Поэтому все проекты с N’Caged для меня удивительные. Интересно каждый раз открывать в себе что-то новое – тембр, краску, нерв. Отмечу оперный сериал «Нонсенсорики Дримса», который недавно поставил Борис Юхананов в Электротеатре Станиславский. Работая с музыкой Александра Белоусова и Владимира Горлинского, открыл много нового: мне довелось читать рэп на пять четвертей, быть драконом и тараканом, исполнять роль молодой девушки, выясняющей отношения с молодым человеком, а еще петь тембром оперной утки! Обожаю такое!
ВЖ А для меня знаковым событием стал концерт N’Caged к пятилетию. Тогда в Электротеатре вы исполняли новую музыку Раннева, Курляндского, Сысоева, Горлинского, Широкова и Белоусова. Расскажите, как формировалась программа концерта к десятилетию, который проходил снова на «Электролестнице»?
АЗ Пели «Белорусские песни» Володи Раннева и новый цикл Ольги Раевой «Русские стихи». К слову, он прекрасный! Саша Белоусов написал для нас рэпчину – зачитали в самом финале. Ну, и, конечно, музыка молодых – Ани Ромашковой, Сережи Шестакова и Стаса Фролова, который подарил нам мировую премьеру.
ИЛ Разучивая партитуру, я поразился тому, насколько Стас до мельчайших подробностей выписал все приемы и фонемы. Пьеса полностью прожита автором – каждое слово проартикулировано. В живой акустике без микрофонов пришлось немного утрировать нюансировку, но, надеюсь, не вышел из художественного образа, задуманного композитором.
АЗ В нашем репертуаре много музыки молодых ребят – Алины Мухаметрахимовой, Лукаса Сухарева и многих других. Все они разные, у каждого свои преимущества. Ребята в поиске красок, выразительности, собственного языка. И это ли не кайф? Участвовать в процессе такого поиска, помогать им.
ВЖ Арина, а что посоветуешь тем, кто только-только исследует территорию современного вокала?
АЗ Слушать неакадемическую музыку в больших количествах, классных неакадемических певцов. Это может быть и рок-музыка, и хип-хоп. Зависит от предпочтений, конечно. Открываешь iTunes или любой стриминговый сервис. Куда кликнешь – 1980-е, 1990-е, 2000-е, рэп американский, французский или русский, – туда и иди.
ВЖ И что это даст?
АЗ Перестанешь подходить к музыке как к напудренному парику. Пока шла к тебе на интервью, слушала, к примеру, Кени Аркану, французскую рэп-певицу. Считаю, у нее отличные альбомы и классные тексты. Кто-то скажет, что у меня нет вкуса. А я отвечу ему: «Окей!» Хотя подобное слушание музыки очищает от снобизма. Боюсь музыкантов-снобов, честно говоря. Ты точно их видел – сидят и разговаривают такими трагическими интонациями. И все у них очень-очень серьезно. До такой степени серьезности, что перестаешь вообще слушать музыку и хотеть петь.
ВЖ Что недавно открыла для себя из музыки?
АЗ Возможно, будешь смеяться, но я никогда не любила группу Coldplay. А тут вдруг залпом два последних альбома послушала. И знаешь, поняла, что была неправа! Такое у меня бывает: те, кого изначально жестко отрицаю, потом становятся моими любимчиками (смеется).
ВЖ А если из академической музыки?
АЗ Для меня ограничений нет – академическая, популярная, старинная. Есть просто музыка. Одинаково кайфово работать и с нотами Генри Пёрселла, и с новым сочинением Володи Горлинского. Даже спрошу: а в чем должна быть разница? Как обычно отвечают на этот вопрос?
ВЖ Полагаю, что-то про разные традиции, но это не точно. Кстати о традициях: вспомнил сейчас спектакль «Барокко» Кирилла Серебренникова, в котором ты была хормейстером и вокальным коучем. Как подходила к интерпретации барочной музыки?
АЗ Спектакль «Барокко» мы делали с драматическими артистами, не с музыкантами. И в этом был огромный бонус: актеры воспринимали музыку Вивальди или Генделя как с чистого листа. Не было фраз вроде «я сравнил одну интерпретацию с другой», наоборот – постоянный творческий поиск, инстинкты. Это так здорово! Часто этого не хватает музыкантам, мне кажется. Слишком уж много интеллектуального начала.
Ограничений нет – академическая, популярная, старинная. Есть просто музыка. Одинаково кайфово работать и с нотами Генри Пёрселла, и с новым сочинением Владимира Горлинского
ВЖ В этом году N’Caged принял участие в Международной композиторской академии в городе Чайковском. Были и концерты, и образовательная программа, где вы занимались вокалом с молодыми композиторами. Почему решили преподавать вокал?
ОР Впервые на Академии в Чайковском мы побывали в 2021 году. Поняли, насколько молодым ребятам-композиторам необходимы актуальные и современные знания о возможностях голоса. К сожалению, до сих пор в музыкальных учебных заведениях у композиторов какая-то «слепая зона» в изучении голоса как инструмента.
АЗ Именно как инструмента! К слову, мы так и назвали композиторский практикум N’Caged, который уже второй год успешно проводим в галерее «ГРАУНД Солянка», – «Голос как инструмент».
ОР Да, во время практикума и осознали, что это то, в чем есть потребность. Когда организаторы Академии – Виктория Коршунова и Александр Хубеев – предложили нам позаниматься вокалом с композиторами, попробовать «изнутри» разные приемы и техники, поэкспериментировать над их собственными вокальными опусами, то мы не раздумывая согласились.
АЗ У N’Caged как ансамбля есть миссия. Может сложиться мнение, что мы поем лишь то, что хотим. Но это не совсем так. Есть много молодых композиторов, которым мы нужны! Нужны как ансамбль, как инструмент. Иначе ребята не узнают, как и что звучит в реальной акустике, если этого им не показать. Не бывает такого, что некий молодой двадцатилетний автор приносит удобную для исполнения партитуру, а мы открываем ноты и сразу кайфуем от музыки. Нет, будет этап работы, который ансамбль пройдет вместе с композитором. И это изменит и его, и нас.
ВЖ А как молодым композиторам предлагать собственную музыку N’Caged?
АЗ Просто взять и написать. После Академии в Чайковском мне, кстати, написал один молодой автор. И знаешь, начал с какого-то огромного письма-вступления, прелюдии такой. Ребята, не надо стесняться. Сразу четко пишите и предлагайте свою музыку, пожалуйста.
ВЖ А были моменты, когда начинаете работать с композитором или конкретным музыкальным произведением и понимаете, что ничего не выйдет?
АЗ Ни разу такого не было. Точно нет, потому что это моя ответственность как музыканта. Меня травмирует, если что-то не получается. Не получается – значит, плохой исполнитель. Немного паранойя, знаю… Но я никогда не мыслю, что нам принесли плохую музыку, а значит – петь ее невыносимо. Наоборот, для нас это челлендж такой – взять и сделать. Да и всегда можно поговорить с композитором, поискать вместе и поменять что-то. Конечно, если композитор адекватный и готов к диалогу.
Мы нужны молодым композиторам. Нужны как ансамбль, как инструмент
ВЖ У N’Caged стильный логотип. Кто его автор?
АЗ Логотип нарисовала я. Набросала оранжевым маркером на черном фоне, так и оставили.
ВЖ Скетч?
АЗ Типа того. Когда репетировали с ребятами «Астероид» Курляндского, тогда и возник логотип.
ВЖ Что он символизирует?
АЗ Это дюшановская табуретка с велосипедным колесом. Знаменитый реди-мейд, где сочетаются, казалось бы, два несочетаемых предмета. На пятилетие ансамбля даже сделала себе татуировку, а сейчас собираюсь бить еще одну в честь десятилетия. Такую, как логотип, – большую, на черном фоне.
ВЖ Татуировки как рубежи?
АЗ Пять лет, возможно, несерьезная дата. Но вот десять – это солидно. Уже коллектив со своими особенностями, эстетикой, душой. С определенным звучанием, считываемым слушателями. Теперь у нас и мерч есть – свитшоты с логотипом ансамбля. На концерте к десятилетию N’Caged в Электротеатре почти все раскупили, теперь ждем новую партию.
