Бес попутал

Режиссер Сергей Новиков продолжил свою работу в области музыкального театра Чайковского, выбрав его оперу на сюжет повести Гоголя «Ночь перед Рождеством». Большую популярность приобрела одноименная с повестью опера Римского-Корсакова, справедливо считающаяся одним из шедевров композитора. Чайковский, который свою партитуру написал гораздо раньше (первая редакция под заголовком «Кузнец Вакула» – 1874 год, вторая, «Черевички», – 1885-й), явно экспериментировал: в вокальной линии ощущается опора на ариозно-декламационный стиль, в либретто много народно-бытовых эпизодов – все то, что не было сильной стороной его дарования. Тем не менее оперу время от времени ставят, пробуя подчеркнуть ее достоинства. Сергей Новиков следует сюжету и замыслу композитора: мы видим украинский хутор близ Диканьки – избы-мазанки, печи, ухваты и помело, видим персонажей в стилизованных народных или придворных костюмах.

«Разве так можно ставить? Это как для детей», – высказалась одна зрительница в антракте. «А что, ты хотела, чтобы Солоху сделали бизнесвумен?» – ответила ее подруга. О том, удалось ли найти ключик к опере постановщикам, и каков художественный результат, обсуждают критики, посмотревшие разные составы исполнителей.

Евгения Кривицкая,  главный редактор журнала «Музыкальная жизнь»

Мнений, о том, как сейчас надо ставить классику, множество. Угодить сразу всем нынешние режиссеры явно не смогут никогда: ревнителям традиций хочется видеть все, как по партитуре автора, радикалам – новых сюжетов, натянутых поверх «устаревшего» либретто. Что же нам предложил Сергей Новиков? Его подход понятен: опера ставится нечасто, так что стоит дать возможность зрителям увидеть ее в приближении к первоисточнику. В то же время в сценографии (Ростислав Протасов) много современных приемов, в частности отличные видеоэффекты (Дмитрий Иванченко): полет Вакулы верхом на Бесе в Петербург и обратно, снежная буря решены с помощью проекций на суперзанавес, что сближает оперу с искусством кино. Эти эпизоды перемежаются с «этнографическими» сценами, создавая и динамику движения сюжета, и добавляя волшебства и сказки. Недаром в команде постановщиков есть позиция «создание иллюзионных эффектов», которые завораживают в исполнении Михаила Цителашвили, так же как и работа  по свету Дениса Енюкова.

Есть и другой смысловой уровень, раскрывающийся постепенно, – бесовщина, смущающая честных людей. Поначалу Бес, заигрывающий с Солохой, воспринимается как комический персонаж. Константин Бржинский хорош в этой роли: он игриво покручивает хвостом, смешно кривляется, выглядывая из мешка, когда к Солохе наведываются поклонники. Однако чем дальше, тем больше он начинает верховодить, и во втором действии, на балу в Петербурге, его зловещая тень дергает за ниточки, превращая придворных в танцующих марионеток. А затем он нагло крадет черевички для Вакулы – правда, в итоге они сгорают на глазах у изумленных жителей Диканьки, но счастью главных героев это не мешает. Оксана проходит серьезную психологическую трансформацию, от злыдни и гордячки, издевающейся над влюбленным в нее кузнецом, до осознания того, как он ей дорог, и что настоящее чувство не измеряется дорогими подарками. Роли эти хорошо проработаны, и типажно артисты «попадают» в своих героев: в моем составе Игорь Морозов отлично вжился в образ Вакулы – честного, без затей парня, но от которого, если разозлить, можно и получить. Партия Оксаны изобилует сложными колоратурами, и недавняя выпускница стажерской группы «Геликона» Валентина Правдина в целом удачно справляется со всеми вокальными препонами, лишь иногда несколько форсируя верха. Зато актерски она убедительна в образе красавицы-злючки.

Великолепная Солоха и впрямь вышла великолепно у Ирины Рейнард, причем хорошо, что молодую певицу не стали делать дамой в летах: ведьмы ведь обычно так и дурят людей, скрывая свой почтенный возраст за моложавой личиной. Каждому из поклонников Солохи режиссер придумал свой характер. Пан Голова (Станислав Швец) – начальник, привыкший раздавать указания даже в подпитии. Осип Никифорович, учитель (у Гоголя это, конечно, дьяк, но из-за цензуры Чайковский не мог вывести на сцену духовное лицо), – явно любитель мазохизма, а вот Чуб (Михаил Гужов) питает к Солохе искренние чувства, и трогательно смотреть, как она суетится вокруг него, забывая, что только что летала с Бесом на помеле.

Ну, и не будем забывать, что дело-то происходит на Украине: текст у Чайковского изобилует фольклорными словечками, в хоровых номерах есть и цитаты, и стилизации народных песен. Думается, что постановщики выбрали правильную линию, предельно бережно обойдясь с этой темой. А то, что хлопцы в итоге приехали на поклон к государыне Царице и Светлейшему князю Потемкину в российскую столицу, – так ведь это еще двести лет назад Гоголь нафантазировал. Из повести да из оперы слов-то, как говорится, и не выкинешь.

Ада Айнбиндер, музыковед, заведующая отделом рукописных и печатных источников Государственного музея-заповедника П.И.Чайковского в Клину

Постановка «Черевичек» в театре «Геликон-опера», безусловно, большое событие, возрождение не самой популярной оперы Чайковского на большой сцене, с большим составом хора и оркестра. Действительно, это не типичный сюжет для композитора: казалось бы, комическое и фантастическое – совсем не его.  Но Чайковский недаром сам, спустя тринадцать лет, переделывает своего «Кузнеца Вакулу», стремясь донести до зрителя и  утвердиться в неожиданном для себя амплуа.

Режиссер-постановщик нынешнего спектакля Сергей Новиков намеренно отказался от какой-либо актуализации в пользу максимального приближения к гоголевскому первоисточнику – не случайно синопсис в программе представляет собой цитаты из повести «Ночь перед Рождеством». Яркая сценография, обилие проекций и спецэффектов, иммерсивность (хор колядующих, которых зрители, как полагается, одаривают сладостями) – все это делает спектакль по-настоящему волшебным, наполняя каждую деталь атмосферой «Вечеров на хуторе близ Диканьки». Возможно, именно ради колядок постановщики немного нарушили драматургию и сместили антракт, сделав его между картинами второго действия. Есть ряд купюр, но ведь и сам Чайковский при первой постановке оперы их делал…

В этом волшебном сказочном мире органично живут герои, роли которых исполняют артисты театра «Геликон-опера».  Настоящим любимцем публики и главным героем становится Бес – этакий кукловод, которой дергает за веревочки всех, кроме кузнеца Вакулы. Музыкальное единство драматургии обеспечивает оркестр под управлением Филиппа Селиванова.

Спектакль изначально не претендует на глубокую концепцию, но в этом скорее его плюс. Музыка Чайковского, вечные темы, волшебство, история о том, как, по словам Сергея Новикова, «дерзость рождает чудо, а настоящая любовь пробивается через бытовой меркантилизм», не могут не тронуть самую широкую публику.

Филипп Геллер, музыкальный критик

Спектакль оказался неожиданно традиционным для театра Дмитрия Бертмана, постановки которого обычно выдержаны в совершенно ином эстетическом стиле. На сцене – все по Гоголю: интерьеры мазанок, этнографические костюмы (Мария Высотская), девчата и парубки. На видеопроекциях – зимние пейзажи Диканьки, словно вырезанные из старой книги. Остроумно и живо с помощью современных технологий показан полет Вакулы и Беса над землей. Но режиссерского действия практически нет – все выглядит так, как завещали праотцы. При этом ощутимо не хватает хороших актерских работ. Образы, созданные певцами, пока что выглядят весьма бледно и не вызывают эмоций. Единственный эпизод, решенный нестандартно, – сцена бала. Волею режиссера придворные стали марионетками в руках Беса. Что ж, выглядит достаточно эффектно, но вот согласуется ли с музыкой Чайковского? Используется и прием интерактива: артисты хора в один из моментов спектакля выходят в зал и вовлекают публику в обряд колядования. Однако эта уловка не нова – достаточно вспомнить спектакли театра Покровского (ныне – Камерная сцена Большого театра).

Музыкальное воплощение, на мой взгляд, тоже пока далеко от идеала. Масштабная партитура «Черевичек» насквозь симфонична и по этой части не уступает «Пиковой даме». Оркестровка выписана очень детально, с многообразием нюансов и тончайших переходов, здесь много красивых, выразительных соло, особенно у духовых. Дирижер Филипп Селиванов пока преподносит эту музыку достаточно сглаженно, максимально нивелируя контрасты и эмоции. Конечно, не обошлось без купюр – я их насчитал около десяти, от мелочевки до изъятия отдельных номеров. Выпущены первые два раздела Увертюры (тема Оксаны и тема кобзарей),  исчезли Куплеты Светлейшего – баритону блеснуть не дали. Обидно и за арию Оксаны во второй картине «Цвела яблонька в садочке», ее нещадно порезали.

Театр предложил несколько составов – тот, на котором удалось побывать мне, не впечатлил. И хотя многие из артистов старательно выпевали ноты, подлинное вдохновение пока не ощущалось. Голосу Игоря Морозова (Вакула) откровенно не хватает объема, как не хватает самому певцу эмоциональности и выразительности. Некомфортно себя чувствует Юлия Никанорова (Солоха) – низкие ноты ей явно не по зубам. Зато на своем месте была Лидия Светозарова (Оксана) – у нее красивый славянский тембр и стабильные верхние ноты. Хороши Алексей Дедов (Бес) и Алексей Тихомиров (Чуб). Они исполняли достаточно скромные по размеру и вокальному рисунку партии, но смогли продемонстрировать как качественный уровень пения, так и яркую харизму.

Сергей Бирюков, редактор отдела «Культуры» газеты «Труд»

«Черевички», поставленные в этом месяце в «Геликон-опере», – несправедливо обиженная партитура. Обиженная – потому что на одно исполнение «Черевичек» приходится, уж не назову сколько «Евгениев Онегиных» или «Пиковых дам», но как минимум две или три «Ночи перед Рождеством». Несправедливо – потому что сказать, чем она уступает той же опере Римского-Корсакова, решительно невозможно – по крайней мере, для меня.

По сказочным эффектам? Помилуйте, при всей изощренности Николая Андреевича в разных музыкальных чудесах – кто у нас главный русский композитор-сказочник? Кем написаны «Лебединое озеро», «Спящая красавица», музыка к «Снегурочке» Островского и, в конце концов, «Щелкунчик», делающий афишу большинства музыкальных театров мира в самую волшебную пору года?

По лирике? Тут, думаю, и сами сочинители-конкуренты признали бы, что проникновеннее и горячее мелодий Чайковского придумать трудно.

По передаче местного колорита? Снова пас практически все перед тем, у кого в корнях полтавское казачество, кто бессчетное количество раз наезжал в Малороссию к родне, любил тамошние края, их сказы и напевы.

Конкретно? Да прямо начнем с увертюры – с этого вихря гармоний, модуляций, тембровых перекличек, увлекающих в фантастически-вьюжный, космически-головокружительный и одновременно тепло-земной, по-деревенски уютный и дворцово-роскошный мир образов. А какую фугу-метель устроил нам Петр Ильич, потакая комичному Бесу в ревнивом намерении того сбить с пути мужиков, претендующих на его Солоху! А гипнотический вальс русалок! А фееричный полонез, чьи тональные блуждания буквально переносят нас в роскошный чертог-лабиринт, каким представляется петербургский дворец залетевшему в столицу сельскому парубку.

Что до лирики – мало каким оперным героям так повезло, как обитателям «чайковской» Диканьки, в первую очередь Вакуле с его проникновенными ариями, с его изумительной думкой «Ах, постыл мне и дом родной», до удивления напомнившей свою фортепианную тезку – хит сотен пианистов и всех семнадцати конкурсов Чайковского.

Ну а насчет колорита – достаточно вспомнить праздничную сцену на площади с ее мотивами, близкими к финалу Первого концерта (цитирующему, как известно, украинскую календарную песню «Выйди, выйди, Иваньку»), или вернуться в императорский дворец, где встык сопоставлены обаятельная русская пляска в духе балетов Петра Ильича и лихой, слегка хмельной гопак запорожцев.

Вся эта многокрасочность оживает в будто пришедшей из классических детских книжных иллюстраций визуальной трактовке режиссера Сергея Новикова, сценографа Ростислава Протасова и художника по костюмам Марии Высотской, в свежих голосах Елизаветы Кулагиной (Оксана), Сергея Абабкина (Вакула) и других участников великолепной труппы «Геликона», а самое для меня главное – в уверенной, стилистически точной, магически-увлекательной работе молодого маэстро Филиппа Селиванова. Под его дирижерским водительством «Геликон-оперу» коллективно обули в «Черевички» с любовью. И точно по сезону.