Персона
Рената Джало – выпускница мастерской Алексея Учителя, окончила режиссерский факультет ВГИК в 2021 году. Планировалось, что фильм «Лёнечка» о Леониде Десятникове снимет именно Учитель, это была его давняя мечта. Но, по словам режиссера, условием композитора было «найти молодого автора, который меня не знает». Так фильм перешел «по наследству» к Ренате Джало, став ее документальным дебютом и довольно успешным. На престижном осеннем Международном кинофестивале «Послание к человеку» фильм получил диплом Жюри национального конкурса документального кино с формулировкой «За музыкальность, приподнявшую нас над повседневностью» и Приз Генерального партнера кинофестиваля – компании «Илим». Фестивальная судьба фильма продолжается: уже прошли показы в рамках проекта «Страна. DOC», а 16 февраля фильм покажут в ДК «Рассвет», где музыку Десятникова исполнит Алексей Гориболь. В интервью Марии Невидимовой (МН) Рената Джало (РД) рассказала, почему не хотела снимать «фильм о гении», как сблизиться с композитором, если не разбираешься в музыке, в чем ее режиссерское фиаско, и причем тут икеевские стулья.
МН Как вы познакомились с Леонидом Десятниковым?
РД Изначально меня позвали на съемки в качестве второго оператора во время исполнения «Зимы священной 1949 года» в Концертном зале «Зарядье» (речь о концерте musicAeterna под руководством Теодора Курентзиса 26 мая 2021 года. – М.Н.). На тот момент я ничего не знала о Леониде и о его творчестве в отличие от моих друзей, которые ярко отреагировали на эту новость. Тогда я оканчивала институт, сдавала дипломный фильм и к образовавшимся съемкам подходила исключительно как к работе, особых ожиданий не было. Раньше я уже участвовала в съемках документального фильма о Родионе Щедрине, и тогда у меня сложились странные впечатления и от этого мира, и от подобной музыки. Когда снимаешь человека, который не знает твоего имени, это ощущается как очень грубое вторжение в его личные границы, и я не хотела повторять этот опыт. Поэтому мне было важно перед началом съемок подойти к Леониду, представиться и предупредить, что я буду его снимать. И когда это случилось, между нами состоялся очень нелепый диалог. В ответ на мое имя он произнес название романа Брюсова, в котором главную героиню зовут Рената. Я не знала об этом романе, да и вообще не подозревала, что в русских романах когда-либо были Ренаты, поэтому не поняла, почему на мое имя он отреагировал словами: «Огненный ангел». Ему показалось, что он заставил меня чувствовать себя неловко, и в итоге очень смутился. Потом я долго наблюдала за ним в зале во время репетиции «Зимы священной» – даже не для съемок, а просто за тем, как он существует в пространстве огромного зала. Казалось, что он катастрофически сконцентрирован и растерян одновременно. Сам концерт в «Зарядье» нам снимать запретили, но дали возможность остаться и послушать. Я решила остаться.
МН Какими были ваши первые впечатления от музыки?
РД Я до сих пор мысленно часто возвращаюсь к этому опыту. Для меня он оказался выходящим за рамки привычного восприятия искусства, когда ты можешь сохранять дистанцию, оценивать, думать или любоваться. С самого начала я почему-то глубоко прониклась этой музыкой, и мне было ужасно больно ее слушать. Когда я подошла к Леониду Аркадьевичу и в довольно сдержанной форме сказала ему, что его опера меня поразила, он улыбнулся и ответил, что это симфония, а не опера. После этого мой мастер, Алексей Учитель, предложил мне выступить в качестве режиссера. Оказалось, что мы с Леонидом друг другу по-человечески понравились.
МН Как вы отреагировали на предложение?
РД Это не входило в мои планы, и я переживала, опасаясь формата «фильм о гении». Но я согласилась, потому что, с одной стороны, на меня влияло впечатление от «Зимы священной», а с другой стороны, мне казалось, что я очень хорошо знаю Леонида. Подобным руководствоваться сомнительно, ведь это скорее похоже на когнитивное искажение, тем не менее это сильно помогало в процессе, потому что во всем остальном оставалось чувство вакуумного пространства. Я понимала, что в музыкальной сфере я абсолютно необразованный человек и не смогу прикрываться беседами о музыке. Разговоры о личном тоже были невозможны в силу дистанции и в силу того, что Леонид – человек довольно закрытый, как меня неоднократно предупреждали.
МН Но вам удалось остаться вне формата «фильм о гении». Я бы сказала, что нарочное избегание этого формата – одно из немногих прямых посланий фильма. В ленте Десятников с самого начала говорит, что не хотел бы придерживаться негласной конвенции между автором и зрителем, когда композитор – это великий человек.
РД Мне казалось, что я вписана как режиссер в некую запланированную структуру производства, которая на выходе предполагает биографический фильм в духе тех, что показывают условно на телеканале «Культура». Когда мы поехали в Воронеж, где Леониду должны были вручить Платоновскую премию, я решила поделиться своим видением с Леонидом.
МН В вашем решении был протест?
РД В этом нет никакого протеста. Просто я думаю, что тысячи людей справятся с подобными рода «биографиями» лучше, чем я. Такие фильмы ставят перед собой другие цели, и для того, чтобы их снимать, нужно обладать определенным запасом знания и ориентирования. К слову, в процессе съемок я практически ничего не читала о Леониде, не смотрела никакие интервью, а ориентировалась только на то, что воспринимала непосредственно при личном общении, или из атмосферы вокруг.
МН Расскажите, с чем связано разделение экранного бытия на черно-белые эпизоды в России 2021 года и цветные в Израиле после 2022-го, почему они перемежаются?
РД В кино часто бывает, что технические необходимости диктуют тебе решение, и оно оказывается верным. Иногда меня спрашивают на показах, значит ли это что-нибудь, но я изначально снимала черно-белый фильм. А потом, когда мы поехали в Израиль, мне очень понравился «цвет» этой страны, и я решила его оставить. По мере того, как фильм выстраивался, появилась необходимость сохранить хронологию, разделить российское исполнение «Зимы священной 1949 года» и израильскую жизнь Леонида. Важно было избежать впечатления, что «Зима священная» – это та самая опера, о которой он говорит во время фильма. Если зритель не ориентируется в творчестве, то так можно было бы подумать.
МН Для какого театра и на какой сюжет Леонид Аркадьевич сочинял оперу?
РД Для «Новой Оперы», это опера на качающий сюжет – предание о Диббуке.
МН Один из самых впечатляющих моментов в фильме происходит во время известной многим бытовой ситуации. Десятников созванивается с Алексеем Гориболем в Telegram и замечает, как после проблем со связью приложение «приносит» речь собеседника в ускорении, словно диалог этот кем-то уже предзаписан. Десятников делится этим наблюдением с Гориболем, но Алексей это никак не комментирует и продолжает: «Я слышу тебя прекрасно, меж тем мы проехали гостиницу…».
РД Почему-то именно на последнем показе я впервые почувствовала этот момент близко к тому, как его ощущают многие, кто делится со мной впечатлениями о картине. Происходит повседневное общение, как будто бы впроброс, вовсе не серьезное, и вдруг в нем возникает разрыв, и кому-то он кажется катастрофическим. Отчего появляется ощущение предзаписанности, почему Алексей не комментирует это наблюдение, и что в этом разрыве содержится, невозможно сказать. Но затем диалог продолжается, словно ничего и не было, ничего не произошло. Возможно, это и правда так.
МН Каким образом в фильме принимает участие Алексей Гориболь – главный интерпретатор музыки Десятникова?
РД Алексей – очень яркий и артистичный человек, и я понимала, что если вводить его в фильм обстоятельнее, чем получилось, то в ткани фильма может произойти надлом. Алексей выстраивает фасадную жизнь Леонида, а от «фасадности» в фильме я хотела бы отказаться. Часто в документальном кино необходимо снять что-то намеренно, чтобы человек выговорился, и потом эту тему отпустить. Поэтому у нас есть закадровое интервью с Алексеем, которое длится много часов. Важно сказать, что я бы мечтала снять Алексея и Леонида вдвоем и наедине, но обстоятельства всегда складывались таким образом, что вместе мы оказывались только на концертах.
МН Тем не менее, как я могу предположить, без Алексея Гориболя название фильма – «Лёнечка» – было бы другим?
РД Алексей цитировал Беллу Ахмадулину, которая, рассуждая о музыке Леонида, назвала его Лёнечкой. Но при выборе названия фильма я руководствовалась не ее словами, а скорее держала в памяти разговор Алексея с их общими с Леонидом друзьями в курилке, когда Леонида не было рядом. Алексей сравнивал Леонида с ребенком, с маленьким мальчиком, объясняя его стеснение по отношению к людям, к своему таланту и к миру вообще. Именно от этих слов, от того, с какой нежностью они были сказаны по отношению к талантливому, гениальному человеку, и пришла идея назвать фильм уменьшительно-ласкательной формой имени. Хотя уверена, что слова Беллы Ахмадулиной я неосознанно держала в голове.
МН На прошлом показе вы обмолвились, что хотели записать, как Десятников собирает стул из Икеи. Расскажите, что имелось в виду?
РД Мне кажется, наше общение с Леонидом было устроено по системе зеркал. Мы вроде ни о чем не говорили, но при этом он как будто все время сообщал мне какую-то информацию. И действительно, проанализировав несколько встреч, я поняла, что были абсолютно не монтируемые фразы – и всегда о стульях из Икеи. Леонид покупал эти стулья, собирал их, и один оставался несобранным. Я приходила к Леониду в гости, и он говорил: «Вот, я снова не собрал икеевский стул». Дальше тема никак не продолжалась. Я думала, что, безусловно, предложив ему собрать этот стул, я точно не смогу встретить отказа. Но когда я ему предложила снять такой эпизод, он категорически отказался. Мне казалось, это абсурд. Я ему позвонила, мы долго разговаривали, и он мне все объяснил. Леонид Аркадьевич сказал, что ни в коем случае не даст снимать такой эпизод, что для него это глубоко личное занятие, и что он не хотел бы ощущать себя нелепо. Мне кажется, это было очень честно с его стороны, ведь он мог бы ответить, что просто занят или у него нет времени. В принципе, это человек, обладающий правом отказать мне в любой моей просьбе и не сообщать о том, что он чувствует на самом деле. Большинство людей, которых можно назвать открытыми, так и сделают. А он, якобы закрытый человек, всегда предельно честен. Потом я еще несколько раз затрагивала эту тему и даже написала ему «мотивационное» письмо, пока меня не переубедил композитор Игорь Вдовин. Он сказал, что понимает Леонида Аркадьевича.
МН Кажется, не менее личный эпизод в фильме – это прогулка Десятникова по Хайфе, снятая со спины. Выглядит обреченно.
РД Да, но в фильме Леонид Аркадьевич просто идет, а в реальности этот момент меня сильно удивил. У него есть определенный маршрут, чтобы пройти 10 тысяч шагов, – так была выстроена его жизнь и в Петербурге, и в Хайфе тоже. Я предложила ему пройтись вместе. Он согласился и после этого просто пошел. Были склоны, низины, повороты, но весь этот круг он шел и молчал, и мы шли, и все это напоминало трансовое состояние.
МН Удалось ли вам к концу съемок сократить дистанцию с «довольно закрытым» Десятниковым?
РД Надеюсь, не будет неверно понято, если я скажу, что не думаю, что прошла некий линейный путь в восприятии Леонида, путь из точки А в точку Б. Такое случается, когда ты сразу и целостно воспринимаешь человека как некую вспышку, а дальше уже находишь или не находишь внешнюю форму тому, что и без формы в каком-то смысле чувствовал. Поэтому если дистанция и была сокращена, то это произошло естественно, просто от того, что со дня первого знакомства проходило все больше времени. Но в независимости от того, сколько мы были знакомы, если я делала робкие попытки заговорить, допустим, о музыке, то всегда получала очень личные и искренние ответы. Например, слушая «Зиму священную», невозможно описать словами, что эта музыка значит на самом деле. В ней не выражено никакого отношения к истории, нет готовых ответов, но слушателем схватывается нечто неуловимое. Я тоже так чувствую.
Наблюдая за Леонидом на протяжении съемок, я увидела, как человек может разворачивать в огромном масштабе очень сложное, противоречивое ощущение мира. Оно полифонично, в нем есть и отстраненность наблюдателя, и субъективная, личная интонация, в которой всегда чувствуется незащищенность. Я думаю, для подобного нужно быть бесстрашным человеком. Возможно, я что-то поняла про творчество.
