Прогулка
В октябре 1888 года Венгерская королевская опера назначила своим новым руководителем Густава Малера — двадцативосьмилетнего австрийско-богемского дирижера, темпераментного молодого человека, отличавшегося почти маниакальным перфекционизмом. С ним был подписал солидный десятилетний контракт с фиксированным жалованием десять тысяч форинтов в год (внушительная сумма по тем временам) и четырехмесячным отпуском. Также ему была выделена квартира на проспекте Андраши. В Будапеште Малер впервые получил полную свободу действий, неограниченные полномочия для реализации художественных амбиций. В письме к родителям Густав с гордостью сообщал о распоряжении миллионным бюджетом и о непомерной ответственности, которая ложится на его юношеские плечи. «Вот уже два дня, как я работаю с государственными служащими и высшими чинами, чтобы получить представление о ходе дел. Я просто ошеломлен тем, как много мне предстоит узнать!» — восклицал он.
Венгерская королевская опера, открывшаяся всего четырьмя годами ранее и уже пребывавшая в состоянии творческого упадка и финансового банкротства, должна была под началом Малера не просто преодолеть кризис, а стать флагманом крупнейших культурных учреждений Австро-Венгерской империи. Здание театра возводилось по инициативе Франца Иосифа I, по проекту Миклоша Ибля — яркого представителя псевдоисторизма в европейской архитектуре. Строительство началось в 1875 году и завершилось в 1884‑м. За образец Ибль взял план дрезденской Земперопер. К оформлению фасада и интерьеров театра были подключены ведущие венгерские скульпторы и художники. Мастер аллегорической живописи Карой Лоц осуществил роспись купола — его фреска «Апофеоз музыки», изображающая выступление Аполлона на Олимпе перед двенадцатью богами, вошла в историю искусства как один из главных образцов фресковой техники в Венгрии.
Оперный театр был, с одной стороны, архитектурным шедевром, с другой — самой передовой площадкой благодаря встроенному современному оборудованию, установленному противопожарному занавесу, расширенной оркестровой яме и грамотно продуманному пространству за кулисами. Первоначально планировалось, что в зрительном зале одновременно смогут находиться полторы тысячи человек, но на практике эта цифра оказалась меньше, и в результате предпринятых мер ее удалось увеличить до 1220 мест. Акустические параметры оперного театра по сей день считаются эталонными, и по этому критерию посоперничать с Будапештом могут только оперные дома Милана и Парижа.
Административное управление театром осуществлял интендант Ференц Беницки, ответственный только перед назначившим его министром. И хотя Беницки оказался человеком добросовестным и честным, тем не менее в соответствии с социальными и политическими реалиями того времени на подобные посты назначали скорее по рангу, чем по способностям. Это отражалось и на оперной публике: подавляющее большинство посетителей театра принадлежало к аристократии, поэтому само качество спектаклей имело гораздо меньшее значение, чем блеск светского мероприятия.
За первые несколько лет своего существования Венгерская королевская опера и ее труппа не добились особых успехов. Это и послужило причиной поиска нового энергичного маэстро. Малеру, ранее зарекомендовавшему себя в Вене и Праге, понадобилось всего несколько лет, чтобы вытащить театр из долговой ямы и поднять его на высокий музыкальный уровень. 1 октября на встрече с певцами и оркестрантами Малер под возгласы одобрения объявил курс на искусство под венгерским флагом. «Я крайне удивлен, что ваш народ, обладая бóльшим количеством прекрасных голосов, чем любая другая европейская нация, до сих пор не предпринял никаких серьезных попыток создать традицию национальной оперы. Вопрос языка спектакля никогда прежде не являлся предметом обсуждения в Венгрии. С художественной точки зрения я считаю таким же абсурдом, когда певец лишь делает вид, что выучил венгерский текст, а в каждом слоге слышен иностранный акцент. Такие неестественные условия делают невозможным здоровое развитие, и поэтому я буду считать своим первым и благородным долгом посвятить все свои силы превращению Королевской оперы в истинно венгерское национальное учреждение». Также под бурные овации дирижер пообещал научится говорить по-венгерски «в течение года или чуть больше» (что было, конечно, очень наивно и несерьезно с его стороны).
В своей инаугурационной речи Малер сообщил присутствовавшим, что «строжайшее выполнение долга» — тот фундамент, на котором он планирует воздвигнуть гармоничное здание современного музыкального театра. О стиле работы молодого маэстро позже очень метко напишет один из его главных сторонников — политик-либерал и будущий министр просвещения граф Альберт Аппоньи: «Малер руководит не только оркестром, но распространяет свою волю на всю сцену, включая игру актеров и хоровые исполнения, поэтому спектакль под его управлением подготовлен и осуществлен с художественным совершенством в каждой детали. Его внимание направлено на постановку в целом — с ее декорациями, машинерией и освещением. Я еще никогда не встречал столь гармоничной творческой личности».
Привыкшая к неспешному и необременительному существованию в прежних условиях, труппа отнеслась к словам Малера сперва недоверчиво. Вскоре же новый руководитель-фанатик, который обладал, казалось, неиссякаемой энергией и желанием навязывать всем любыми способами свои рабочие привычки, и вовсе столкнулся с открытой враждебностью своих подопечных.
Адрес:
Будапештский оперный театр Andrássy út 22
***
Вместе с престижной работой Малер получил и апартаменты в центре города, недалеко от театра и Будайской крепости. В наши дни на фасаде пышного четырехэтажного жилого дома в эклектическом стиле установлена мемориальная табличка, на которой указано имя композитора и период его проживания в этом фешенебельном районе Будапешта (Teréz körút 7). Богато декорированное лепным орнаментом, скульптурными и архитектурными элементами здание, возведенное в кратчайшие сроки, всего за год (1887), — работа одного из выдающихся и самых плодовитых зодчих Венгрии конца XIX — начала XX века Вилмоша Фройнда (1846–1920). С его именем связано несколько крупных объектов, предназначавшихся для сферы медицинского обслуживания. В то время строительство многоквартирных домов предполагало строгое соблюдение нормативов, и именно поэтому комплекс зданий на бульваре Терезы, на котором проживал Малер, образует единый архитектурный ансамбль. В оформлении фасадов широко использовался самый разный декор — от полукруглых угловых эркеров с башенками и изящных кариатид на карнизах и балконах до гротескных маскаронов и фестонов с растительным орнаментом. Лестничные площадки представляли собой крытые подвесные галереи с аркадно-бревенчатыми переходами.
Малер жил на втором этаже в квартире с окнами на бульвар. Внизу на углу располагалась историческая аптека Oktogon. «Здесь проходит моя холостяцкая жизнь», — говорил он одному из венгерских репортеров, который потом вспоминал, как весной 1889 года оказался в узком кругу приглашенных Малером художников. В тот вечер дома у руководителя оперы был «щедрый ужин», приправленный оживленной беседой.
Адрес:
Квартира Густава Малера Teréz körút 7/Ábrányi Kornél
***
Будапешт стал городом «боевого крещения» для Малера-композитора. Здесь, в концертном зале Вигадо, 20 ноября 1889 года автор своего дебютного симфонического произведения, на тот момент именуемого «Симфонической поэмой в двух разделах и пяти частях», с треском провалился. Как говорит Иван Фишер, известный популяризатор наследия Малера, с той поры венгерские дирижеры подходят к этому многострадальному произведению с чувством морального долга донести до современной будапештской публики композиторский замысел и убедить ее в исключительности этого необычного музыкального творения.
В тот день Малер сам встал за дирижерский пульт. Генеральной репетицией, состоявшейся накануне, он остался более чем доволен. Свое восхищение работой, проведенной Филармоническим оркестром Будапешта, он выразил в адресованном коллективу письме. В послании, в частности, говорилось: «Я почти уверен, что никогда больше не услышу свое сочинение в таком совершенном исполнении. Меня переполняет чувство гордости за то, что я возглавляю коллектив, в котором люди самозабвенно и преданно служат интересам искусства. Прошу вас и впредь сохранить ваше расположение ко мне, поскольку я сам перед вами в большом долгу». Малер не скупился на похвалу и отметил «подлинный художественный интеллект» музыкантов и их самоотверженность.
Из сохранившейся программки к концерту можно составить представление о том вечере: Малер дирижировал только свою «Симфоническую поэму» (после нескольких редакций она в итоге стала Первой симфонией, которую исполняют как в четырехчастном варианте, так и в расширенной версии с изящным Blumine на втором месте). Остальные пьесы были отданы на откуп Шандору Эркелю, младшему сыну Ференца Эркеля — основателя Будапештских филармонических концертов и зачинателя традиции венгерской национальной оперы.
Иван Фишер, неоднократно исполнявший Первую симфонию Малера, убежден, что премьера прошла без успеха по многим причинам, в том числе не связанным непосредственно с отсутствием напечатанных авторских пояснений: сам материал был еще достаточно сырой и нуждался в доработке; атмосфера, царившая в зале, была пронизана духом недоверия и вражды по отношению к композитору; наконец, сама акустика Вигадо не позволила Малеру воплотить в полной мере задуманное. Неслучайно в ходе ремонтных работ в Вигадо в XX веке, а затем в новое время, в 2000‑х, особое значение придавалось именно улучшению акустических свойств зала. Над сценой был установлен инженерный балдахин из мобильных панелей, которые могут быть использованы по-разному в зависимости от эпичности выбранного произведения.
Само здание Вигадо, возведенное в середине XIX века, в период, последовавший после антигабсбургского восстания 1849 года, — прекрасный образец венгерской неоготики. За красоту и изящество фасадов с колоннами, круглыми арками и фризами, а также за роскошные интерьеры дворец сравнивали с «застывшим в камне чардашем». Спроектировал Вигадо Фридьеш Фесль, для создания скульптурной композиции на главном фасаде был приглашен Карой Алекси. Роспись стен, живописные панно — работа художников (уже знакомого нам) Кароя Лоца, а также Мора Тана. Картина последнего «Пир Аттилы» стала первым произведением искусства, основанным на эпической поэме Яноша Араньи «Смерть Буды» (1863). В разное время в Вигадо выступали Дебюсси, Дворжак, Лист, Брамс, Вагнер, Барток.
Во время своего пребывания в Венгрии с сентября 1888 по январь 1892 года Малер практически ничего не писал. Он и сам осознавал, что его композиторская активность приближалась к нулевой отметке, поэтому говорил об этом этапе как о «будапештском застое». Преодолеть это состояние ему помогло «эпохальное влияние» трудов Ницше, а также погружение в поэтический мир «Волшебного рога мальчика», знаменитого собрания народных песенных текстов. Многие из них композитор нашел созвучными своему собственному образу мыслей, характеру юмора (иронии), эмоциям. Прошло чуть больше года, и «сумрачная веселость» и «немецкая насмешка» бесхитростных сказок и солдатских песен (по выражению Генриха Гейне) стали проникать в крупную симфоническую форму.
В Будапеште Густава настигло трагическое сообщение о кончине его матери — Марии Малер. В те дни он был сильно занят репетициями оперы Отто Николаи «Виндзорские насмешницы» на немецкое либретто Соломона Германа Мосенталя по одноименной пьесе Шекспира. Неизвестно, по какой причине, но Малер пропустил похоронную церемонию и остался в Венгрии. А ведь по семейным преданиям именно Мария Малер подтолкнула сына к сочинительству: когда мальчику было шесть лет, она наградила малыша двумя крейцерами за написанную им польку с похоронным маршем в качестве вступления (произведение родилось у Густава вскоре после смерти двух младших братьев и сестер). По иронии судьбы всего через пять недель после ухода из жизни матери композитора на премьере «Симфонической поэмы» (будущей Первой симфонии) камнем преткновения для публики и критики стал именно необычный похоронный марш — предпоследняя часть, написанная Малером как траурное шествие в клезмерской стилистике.
Адрес:
Концертный зал Vigadó Vigadó tér 2.
Как добраться: на трамвае маршрута Jászai Mari tér — Közvágóhíd до остановки Vigadó tér; станция метро Deák Ferenc tér; автобус маршрута Deák Ferenc Square — Széll Kálmán Street (Várfok Street) до остановки Széchenyi István Square.
***
Престиж Малера в должности руководителя оперного театра заметно возрос после постановок двух частей «Кольца нибелунга» Вагнера — «Золота Рейна» и «Валькирии». Репетиции с солистами назначались на раннее утро и заканчивались в ночи. «Работа под руководством Малера как дирижера была подобна медленной мучительной пытке», — вспоминал позднее один из оркестрантов. Конфликтные ситуации, перераставшие в забастовки, приходилось сглаживать интенданту Ференцу Беницки.
Публика, несмотря на популярные среди венгерской музыкальной общественности антивагнеровские настроения, напротив, была в восторге от постановок. Все места были распроданы, и во время вечерних представлений на проспекте Андраши стояли спекулянты, предлагавшие билеты по цене, вдвое или втрое превышавшей официальную. Труппа впервые с момента открытия театра начала зарабатывать серьезные деньги, и зарубежные оперные звезды стремились выступить в Будапеште. Интерес к спектаклям Малера охватил всю Европу. Целому поколению венгерских любителей академического искусства запомнились его версии моцартовских «Дон Жуана» и «Свадьбы Фигаро». В своем последнем (как оказалось) сезоне Малер с оглушительным успехом провел премьеру «Сельской чести» Масканьи. На показе в Городском театре присутствовал сам император Франц Иосиф I.
Для совсем свежей (1889) одноактной оперы итальянского автора потребовалась камерная сцена, и ею послужило здание, которое в XVI веке предназначалось для религиозных нужд, — оно принадлежало монастырскому комплексу кармелитского ордена, но после его роспуска с одобрения императора Йозефа II было перестроено и переоборудовано в театр. Фасад приобрел черты классического барокко, типичного для той эпохи. Долгое время представления здесь шли на немецком языке. Известно также, что 7 мая 1800 года в этих стенах выступал сам Бетховен. Одна труппа сменялась другой. Во время пребывания Малера в Будапеште и до начала XX века здесь располагалась камерная сцена Национального театра.
Адрес:
Burgtheater Várszínház Színház utca 1–3
***
Городской парк Варошлигет — излюбленное место досуга жителей и гостей Будапешта. В Средневековье эта территория представляла собой труднопроходимую болотистую местность с бедной растительностью в пойме Дуная и использовалась правящими монархами в качестве охотничьих угодий. Только при Марии Терезии началось благоустройство «городской рощи»; в 1799 году болота осушили, продолжили систему каналов и высадили деревья. К 1866 году здесь уже функционировал Будапештский зоопарк, а вскоре рядом с ним возвели двухэтажный ресторан Gundel. Вероятно, именно здесь произошел забавный инцидент, после которого Густав и его сестра Юстина еще долго не появлялись в тех краях.
Gundel был модным местом встреч бомонда, австро-венгерской аристократии. В один из ясных дней брат и сестра Малеры зашли сюда, чтобы насладиться чаепитием на верхней террасе. По привычке Густав всегда протирал каждый столовый прибор и посуду перед использованием, и делал это не только дома, но и в общественных местах. Он ополоснул стакан водой, прежде чем налить в него чай, и машинально опорожнил его через плечо — прямо на нижнюю террасу, где сидели хорошо одетые дамы. От неожиданности они вскрикнули, и Малер, поняв свою оплошность, поспешил выразить компании глубочайшие извинения за неуклюжесть и рассеянность. Дамы признали в молодом недотепе руководителя Оперного театра и, конечно же, простили нелепого музыканта. Казалось, инцидент исчерпан. Спустя несколько минут Юстина попросила воды. Малер взялся ополоснуть и ее стакан и… устроил женщинам на нижней террасе повторный душ. На этот раз поднялся невообразимый гам. Присутствовавшие в ресторане гости покатывались от смеха, но нашлись и те, кто не поскупился на бранные слова. Прошло немало времени, прежде чем Густав и Юстина вновь пришли в городской парк.
На карте Будапешта есть несколько кофеен, куда любил заглядывать амбициозный руководитель Оперы, и одно из них — большое трехуровневое Café Reuter — располагалось прямо напротив театра, на проспекте Дьюлы Андраши 25, самой представительной и элегантной улице венгерской столицы. По воспоминаниям австрийского музыковеда Людвига Карпата, Малер захаживал сюда поиграть в бильярд. Здание примечательно с точки зрения архитектурного решения. Оно было спроектировано в 1883 году пионерами венгерского сецессиона Дьюлой Партошем и Эденом Лехнером в пандан к Оперному театру, но не должно было визуально конкурировать с ним. Изначально здесь располагались апартаменты премиум-класса, но затем они были переоборудованы в танцевальные студии Национального балетного института. В наше время лондонское дизайнерское бюро Bowler James Brindley и венгерская компания Bánáti + Hartvig осуществили реставрационные работы 140‑летнего памятника архитектуры. Теперь здесь располагается отель W Budapest, три модных ресторана и бар, которым руководит известный ресторатор Риккардо Джирауди.
Адреса:
Városliget главный вход находится на Hősök tere
(Площадь героев)
Дворец Дрекслера Andrássy út 25
***
За кулисами Венгерской королевской оперы накалялись страсти, и все шло наперекосяк. Малеровский перфекционизм, граничивший с фанатизмом, встретил яростное сопротивление оппозиции. Близкий друг и доверенное лицо композитора Натали Бауэр-Лехнер так писала о парадоксальных обстоятельствах, окружавших его в тот момент: «Малер творил чудеса для жителей Будапешта. Он не только ставил для них образцовые спектакли, но и смог вытащить из трясины телегу оперного театра, превратив ее значительный дефицит в существенный профицит. За все это он не получил благодарности; более того, на него нападали со всех сторон. Особенно это касалось привыкшего к расслабленной работе персонала театра — его он заставлял трудиться в усиленном режиме».
Из-за социальных и политических обстоятельств, а отчасти из-за бескомпромиссного, часто резкого и нетерпимого характера Малер не осуществил в Будапеште в полной мере всего, что планировал сделать. Когда в конце 1890 года Беницки был смещен с поста интенданта и его место занял граф Геза Зичи (первый в истории профессиональный однорукий пианист), Малер пришел к выводу, что его время в Венгрии на исходе, и предусмотрительно обеспечил себе пути отступления: в начале 1891 года он связался с Гамбургским оперным театром и получил идентичную должность.
Благодаря Малеру и его недолгому руководству Будапештская опера засветилась в международных рейтингах. А всего шесть лет спустя стало ясно, что результаты его работы в Венгрии, как бы они ни были тогда спорны, запомнились тем людям, которые помогли ему добиться поста директора Императорской придворной оперы в Вене — лучшей компенсации за все личные и творческие промахи в Будапеште трудно представить.
Продолжение следует…
