События
Валерий Полянский и его коллективы представили в Московской филармонии настоящий раритет, когда-то весьма популярный (сам композитор приезжал на премьеру оперы в Петербург в 1883 году), а сегодня практически забытый. Опера Амилькаре Понкьелли «Джоконда» фактически покрылась толстым слоем пыли, из нее остался в живых разве что «Танец часов» из третьего акта, звучащий в наши дни в концертных программах и даже в рекламе. Реанимировать трехчасовое действо итальянского композитора, чье имя знают разве что исследователи романтической музыки XIX века, – дело рискованное: здесь нет запоминающихся арий и монологов, вокальная тесситура довольно неудобна, оркестр перегружен, и в целом воспринимать этот бесконечный пафос и драматизм довольно трудно. Добавим ко всему прочему типично непонятное, запутанное либретто Арриго Бойто, будущего компаньона Верди, который сделал из драмы Гюго «Анджело, тиран Падуанский» нечто вроде «мыльного сериала», где все герои друг друга любят, а в конце кто-то обязательно умирает. Маэстро Полянский уже брался за «Джоконду» восемь лет назад в том же Зале Чайковского – очередной подвиг Государственной академической симфонической капеллы России словно призывал быть снисходительнее к музыке Понкьелли и говорил: не Верди и Пуччини едиными.
Но с этим согласиться, конечно, трудно. «Джоконда» напоминает стилистическую смесь из всех итальянских опер сразу, плюс здесь можно услышать поклон опереттам Штрауса и предвосхищение веризма. По структуре опера Понкьелли ближе к большой опере мейерберовского типа: помимо развернутых массовых сцен, здесь есть множество танцевальных номеров (сцены уличного карнавала, маскарад, целый балетный дивертисмент), которые служат интермедиями между ярко-контрастными, полными бурных страстей дуэтами и сольными номерами. В отличие от Гюго, в опере на первый план выходит драма любви и ревности двух женщин-соперниц – уличной певицы Джоконды и герцогини Лауры (как тут не вспомнить сюжет «Адрианы Лекуврер», еще одной полузабытой итальянской оперы, поставленной недавно в Большом театре). Политические мотивы исчезли, вместо них – страсть, ревность, убийство, интриги вокруг прекрасной девушки по прозвищу Джоконда, вовсе не загадочной и таинственной, как Мона Лиза на картине да Винчи, а отчаянной и самоотверженной, способной простить свою соперницу. Столь щедрый на перипетии сюжет словно дает карт-бланш оперным режиссерам, которые могут либо сохранить контекст, атмосферу Венеции XVII века, либо перенести действие в современность (что будет тоже уместно – сериалы наша публика любит). Концертное же исполнение «Джоконды», на первый взгляд, не самый выигрышный вариант, но музыканты Госкапеллы и Валерий Полянский сделали невозможное, заставив слушать эту музыку буквально на одном дыхании.
Произошло это, прежде всего, благодаря великолепным солистам, убедительно и вокально, и актерски передавшим образы своих героев. Барнаба в исполнении баритона Евгения Либермана предстал коварным злодеем, мстителем, который довел Джоконду до самоубийства: каждая его интонация была пропитана коварством, обидой на героиню, которая отвергла доносчика инквизиции. Роль главной соперницы Джоконды Лауры меццо-сопрано Людмила Кузнецова укрупнила, создав точный портрет герцогини и обнажив ее подлинные чувства в молитве из третьего акта (там звучит цитата из средневекового гимна Богоматери «Радуйся, звезда морей»). Контральто Евгения Сегенюк (слепая мать Джоконды) создала образ степенной, мудрой страдалицы, искренне любящей свою дочь: низкий выразительный тембр солистки, ее монологи воспринимались как декламации в античных трагедиях. Чингис Аюшеев превратил Энцо в типично романтического героя, наделив свою партию взволнованными, пылкими интонациями: кульминацией стал романс «Небо и море» – лирический монолог, один из самых вдохновенных номеров оперы. Бас Руслан Розыев, исполнивший партию жестокого герцога Альвизе, выделялся не только вокально, но и актерски, изображал настоящего тирана, типичного оперного злодея. Убедительно и ярко прозвучали тенор Максим Калинин и бас Андрей Чеснов в партиях писца Изепо и гондольера Зуане.
Несмотря на то, что «Джоконда» явилась в концертном воплощении, создавалось ощущение, будто на сцене разворачивается полноценный спектакль – настолько певцы захватывали собой внимание слушателей. Пространство, на котором находились артисты, было окутано темно-синим цветом, а на экранах транслировался текст либретто в русском переводе. Главной же звездой вечера стала сопрано Юлия Томина, которая заставила сопереживать своей Джоконде, погружала в ее внутренний мир, полный тоски и отчаяния. Вершиной этой драмы стал монолог «Умру я!» в начале четвертого акта, где исполнительница мастерски передала все психологические нюансы. И, конечно же, важнейшими действующими лицами концертного исполнения были хор и оркестр под управлением Валерия Полянского, которые не просто комментировали сюжет, а словно подхватывали слова героев. Отдельное внимание заслуживали симфонические эпизоды, которые воссоздали атмосферу действия и «договаривали» за того или иного персонажа: пожалуй, именно в них и было заключено все скрытое богатство, художественная ценность оперы Понкьелли.
