Увидеть «Онегина»

Копродукция польского режиссера Михаля Знанецкого, итальянского художника Луиджи Сколио и главного дирижера Челябинской оперы Евгения Волынского – это своеобразный взгляд иностранных постановщиков на русскую классику, исполненную русскими же артистами.

Луиджи Сколио говорит об этом так: «Слова, которые могут охарактеризовать эту постановку, –  “застывший”, “вода”, “лед” и “холод”, “полный страсти”. Почему лед? Мы с режиссером пытались представить, как сделать пространство заледеневшим. Таким, как сердце Онегина в начале истории, поэтому деревья покрыты льдом, а декорации созданы из зеркал».

Все сценическое пространство, по сути, подчинено образу главного героя. Прозрачная пленка, сквозь которую Онегин всматривается в танцующих на балу, – будто спавшая с его глаз пелена, которая стала стеной между миром и им самим. Подвешенные стволы берез без корней и ветвей – еще один символ героя «из ниоткуда». Вода на полу по всему периметру сцены в третьем акте – словно тающий лед, как и растаявшее сердце Онегина. Таких ярких деталей в постановке множество, не все они читаются зрителем сразу, но, во всяком случае, дают пищу для размышлений.

Подобное выстраивание всего спектакля вокруг образа Онегина говорит о прочтении оперы скорее «по Пушкину», чем «по Чайковскому». Не секрет, что для композитора центральными персонажами оперы были лирические Татьяна и Ленский, но никак не холодный Онегин. Об этом говорит и то, что в партии главного героя – очень мало самостоятельных сольных эпизодов, а те, что сочинены Чайковским, теряются в обилии ярчайших арий других героев. Но Онегин челябинской постановки (Владимир Боровиков) выглядит и поет настолько безупречно, что порой жаль, что композитор не предоставил ему повода чаще быть на сцене. Благородный, насыщенный тембр и горделивые манеры певца иногда смутно напоминают Дмитрия Хворостовского, но образ выстроен очень «по-личному».

Ленский (Павел Чикановский) впечатлил актерской игрой – лирический герой получился настоящим и искренним; голос же, увы, на верхних нотах звучал несколько натужно и порой на грани истерики. Гремин (Виктор Кириллов) и Трике (Николай Глазков) изящно оттенили главных героев: искусственный французский акцент Трике повеселил публику и напугал Татьяну, а сидящий в инвалидной коляске Гремин своей строгой статичностью компенсировал балет, пришедшийся очень к месту на балу шестой картины.

Сестры Ларины (Татьяна – Гузелья Шахматова и Ольга – Анна Костенко) очень гармонично звучали в дуэте (да и вообще ансамбли можно назвать одной из главных удач спектакля). Легкомысленная и чуть манерная Ольга удалась молодой певице, несмотря на явное волнение и, пожалуй, немного высоковатый для такой партии голос. Что касается Татьяны, то этот образ получился одним из самых цельных в спектакле – от первого до последнего звука. Сильный голос с крепкими (а порой даже чересчур драматичными) верхами, стать, достоинство – Татьяна получилась в духе Пушкина и Чайковского одновременно, гордая и страстная.

Сильной и запоминающейся сценой стал квартет в первой картине, когда Ларина (Любовь Бородина) и Няня (Марина Новокрещенова) стоят друг напротив друга и смотрят в зеркала (огромные черные дыры, затянутые пленкой), а за зеркалами видны Татьяна и Ольга, в точности повторяющие движения своих старших alter ego. Спектакль с самого начала держит в напряжении, и во многом это – благодаря замечательным хору и оркестру под управлением дирижера Евгения Волынского, в чьем исполнении музыка Чайковского звучит качественно и стильно. Вообще, теперь все чаще становится нормой прекрасное звучание талантливых провинциальных (без негативной окраски этого слова) оркестров в противовес некоторым столичным, уставшим от обилия событий.

Челябинский «Онегин» стал отличным «трамплином» для масштабного фестиваля, в рамках которого на оперных площадках Москвы состоится более 30 постановок из 16 регионов России. С прошлого года «Видеть музыку» проходит в кооперации с Биеннале театрального искусства, а также проект поддержали Министерство культуры и Фонд Президентских грантов.

Кроме того, ожидаются две уникальные программы: детская (где также представят свои спектакли театры из Германии и Израиля) и барочная, одним из проектов которой будет Академия старинной оперы «Opera Omnia» с многочисленными мастер-классами.

Подобный «смотр» театров без малейшего намека на конкуренцию, жюри и отборочные туры – лучшая атмосфера для настоящего творчества и обмена опытом. И, по сути, это один из двух (наравне с «Золотой Маской») существующих фестивалей, в котором артисты из самых отдаленных театров страны могут узнать о своих коллегах и, что главное, поучиться друг у друга тому, как нужно «видеть музыку».