События
Концерт, прошедший в Концертном зале имени С.В.Рахманинова в «Филармонии-2», точно запомнится надолго. Да, оперным увертюрам иногда посвящают отдельные концерты, но чаще всего они выглядят как винегрет из самых хитовых сочинений академической музыки. Юрий Симонов предлагает именно тематический концерт, строго продуманный с точки зрения музыкальной драматургии, имеющий начальную и финальную точки, местные кульминации в каждой из частей и, конечно же, шлягерные номера (чтобы публика не расслаблялась).
Одной из важнейших частей вечера стало выступление обаятельного ведущего Петра Татарицкого, который между увертюрами в доступной и небанальной форме давал интересные и фактологически насыщенные комментарии к программе. Вся информация была логически выстроена, именно поэтому хочется отметить небывалое единство концепции программы, которая воспринималась как одно целое, как потрясающее путешествие в мир итальянской оперной музыки XIX столетия.
Юрий Симонов, как настоящий мастер, обладает ярким темпераментом, удивительным вкусом, чутьем к тому, что он исполняет. Никогда он не пойдет поперек автора – наоборот, всегда призывает как можно детальнее и внимательнее вслушиваться в то, что хотел сказать композитор.
Как известно, Верди воспринял многие идеи Россини в плане формы и оркестровки, в раннем периоде творчества частично испытал его влияние. Однако на практике, увы, проследить это мы можем нечасто, поэтому данный концерт представляет особую ценность. Он наглядно выявляет «родственные» связи представителей двух оперных поколений.
Удивил и даже несколько озадачил Россини в интерпретации Симонова. Маэстро имеет свой взгляд на сочинения этого автора: все увертюры прозвучали в непривычно сдержанных, даже тягучих темпах, как бы ликвидирующих искристость и опьяняющий позитив, за которые многие и ценят творчество итальянца.
Но благодаря этой сдержанности исполнения можно было подробнее вслушаться в музыкальную ткань и оценить ее подробности, вкусности, которые некоторые дирижеры просто пропускают в общем музыкальном потоке. Остроумные изящные переклички деревянных духовых, особая певучесть струнной группы – все зазвучало как будто по-новому, хотя многие увертюры даже более чем известны. Также из них ушла манерность и галантность, которые являются основой многих интерпретаций. Явно увеличился масштаб этой музыки, Симонов возвысил ее, при этом не забыл сохранить ощущения театральности, блеска, которые у Россини всегда особо слышны. Но главное – воздух, ощущение большого, величественного пространства, которое здесь возникло. Нельзя даже сказать, какая из увертюр маэстро удалась больше: каждая прозвучала невероятно вдохновенно. Были исполнены увертюры к «Золушке», «Шелковой лестнице», «Севильскому цирюльнику», «Сороке-воровке», «Вильгельму Теллю».
А вот к исполнению музыки Верди маэстро подошел более традиционным способом, хотя и тут было много интересного.
Надо отметить, прежде всего, выбор произведений, ведь были представлены не только такие хиты, как увертюра к «Силе судьбы» (здесь Симонов, кстати, использовал достаточно ускоренные темпы, которые, однако, никак не помешали синхронности оркестровых групп), но и увертюры к «Сицилийской вечерне», «Луизе Миллер», «Набукко» и даже балетная музыка из «Отелло». В последнем сочинении, кстати, Верди «выдает себя» не сразу: узорчатая прихотливость вполне себе ориентальных мелодий, обилие диссонансных созвучий, утяжеленная оркестровка не сразу заставляют осознать, что это музыка главного оперного итальянца второй половины XIX столетия.
Если говорить кратко, то в интерпретации Верди Симонов особо выделяет горячий темперамент композитора, объемность звучания его оркестра, некую брутальность. Сильно вычленяя контрасты и сопоставления, и, конечно, театральность, но совсем иного рода, нежели у Россини.
Каждая увертюра у Верди – это отдельный театр, театр драматических характеров, театр сильных страстей и эмоций. Маэстро Симонов на своем концерте доказал, что увертюры композитора – это самостоятельная цельная единица, отдельная страница в его творчестве, которая своим потенциалом заслуживает более внимательного отношения и более частого исполнения вне контекста опер.
