Релизы
Любовь и жизнь каждого концертирующего пианиста — романтический репертуар, а добрая дюжина романтических фортепианных концертов — колье, в котором каждую жемчужину угадают с первых нот, подпоют про себя в побочной теме и прослезятся в медленной части. Концерты Шумана и Грига — едва ли не самые большие драгоценности, а обращение к ним в наше время уже звучит как своего рода вызов, если не вековому представлению об интерпретации, то вкусу и ожиданиям взыскательной публики.
За прошедшее с момента написания концертов время каждый из них успел обрасти внушительной исполнительской традицией, отклонения от которой просто недопустимы. Но что же лежит в основании если не живой традиции, восходящей к первым исполнителям (в случае с концертом Шумана — к его жене Кларе), то хотя бы в самых ранних записях Корто, Гизекинга, Рубинштейна, Липатти и других колоссов? Отношение к музыке, как к творимой на сцене субстанции, максимальное приближение к фигуре композитора и, наверное, неравнодушие. Если же говорить о чисто технических моментах, то первейшим будет давно утраченное искусство rubato. Оно пришло в романтический пианизм вслед за итальянским вокальным искусством и не покидало его где-то до середины прошлого века, пока были живы его последние хранители. Подобно человеческому голосу мелодическая линия замирала и жила по своим, присущим ей лишь в этот момент законам. Будь это Этюд Шопена es-moll, Интермеццо из «Венского карнавала» Шумана, «Летний вечер» Грига или вторая ария Леоноры из «Трубадура» Верди.
Елизавета Леонская, одна из наиболее заслуженных и прославленных пианисток старшего поколения, подходит к концертам Шумана и Грига как настоящий профессор: все взвешенно и лишено крайностей, нет даже намека на отклонения от ритма или неоправданное rubato. Нет, правда, и всего того, что делает эту музыку романтической. Нельзя поспорить с ее выдающимся талантом и мастерством: техника Леонской сверкает и не меркнет со временем, а ее безупречному вкусу можно только позавидовать. Но интерпретацию обоих равновеликих концертов невозможно отличить не только от прочтения всех фортепианных сонат Шуберта, вышедшего сравнительно недавно, но и от свежей записи концертов Бетховена или сонат Моцарта. Как бы сказала профессор Эрика Кохут, главная героиня легендарного фильма Михаэля Ханеке и одноименного романа Эльфриды Елинек «Пианистка»: «Вы играете Баха так же, как Бетховена, а Бетховена вы играете так же, как все остальное».
