Персона
Российская оперная премия Casta Diva объявила лауреатов за 2023 год — «Певицей года» члены жюри назвали сопрано Кристину Мхитарян. Сегодня она востребована на лучших сценах мира, среди последних ангажементов — Виолетта Валери («Травиата» Верди, Ковент-Гарден и Большой театр), Лиу («Турандот» Пуччини, Венская опера), Мюзетта («Богема» Пуччини, Метрополитен-опера), Мария Стюарт («Мария Стюарт» Доницетти, Амстердам), Татьяна («Евгений Онегин» Чайковского, Барселона).
Сергей Буланов (СБ) поговорил с Кристиной Мхитарян (КМ) о российском вокальном образовании и о том, чем интересен современный музыкальный театр, в котором Виолетта Валери может носить деловой костюм, а Турандот и вовсе не появиться на сцене.
СБ Кристина, поздравляю с заслуженным и, не будем скрывать, долгожданным признанием на родине! К сожалению, в России вас нечасто можно услышать, но зато вы регулярно проводите мастер-классы, занимаетесь с молодыми коллегами. Почему для вас это важно?
КМ Я жадная до хороших голосов. Иногда мне кажется, что человека просто необходимо спасти, помочь. В наши вузы поступают ребята с отличными голосами и богатой природой, а выпускаются зачастую технически и по-актерски не готовыми к сцене. У меня волосы дыбом встают, когда мне рассказывают о том, как сейчас учат в консерваториях и какой репертуар дают. Вокалисты редко ставят под сомнение квалификацию своих педагогов: «Мне же сказали, что я драматическое сопрано, значит, так и есть». Я не хочу низвергать авторитеты, но советую всем анализировать собственные проблемы и причины их возникновения. На мастер-классах я вижу, что у многих нет понимания ни собственного типа голоса, ни репертуара, который мог бы обеспечить восемьдесят процентов успеха, ни стратегии развития. В музыкальные вузы нужно чаще приглашать действующих оперных певцов, хотя бы элементарно для беседы о мировой опере и новых тенденциях. Сегодня мир оперы — тот же большой бизнес. Мне иногда девочки пишут: «Расскажите, как нужно работать, чтобы карьера пошла». Одного совета нет — нужно делать много всего и одновременно. Заниматься вокалом, языки учить и стили, записывать видео, участвовать в конкурсах, тренировать физическую выносливость.
СБ По каким критериям и как быстро можно понять, что педагог работает над голосом неправильно?
КМ На мой взгляд, если исключительно «черновая работа» без внимания к стилю и интерпретации длится все пять лет и певцу, кроме прочего, неудобно петь — это неправильно на сто процентов. Если за три месяца педагог не решил проблему или нет положительных изменений, значит, точно что‑то идет не так. Перестроить нашу мышечную память можно как раз примерно за три месяца, это физиология. Педагог, занимаясь с учеником, должен постоянно экспериментировать, как жонглер, пробовать разные методики: в вокале все индивидуально. Найти педагога, безусловно, сложно, хотя я считаю, что гораздо больше зависит от самого певца.
СБ Ваша история — яркий пример. Вы сами через многое прошли.
КМ Да, причем в раннем возрасте, но при этом я всегда понимала, к чему иду и чего хочу. Кто‑то другой на моем месте, возможно, еще в самом начале сказал бы: «Мама, забери меня, я лучше пойду рисовать». В школе Вишневской я училась у человека, который в меня верил; когда все говорили, что я пою или делаю что‑то неправильно, моя Жанна Викторовна Цупикова всегда отвечала: «Она у меня будет звездой!» Затем я поступила в Гнесинское училище, где педагог каждый раз меняла мне репертуар: я была и меццо, и колоратура. Эти поиски приводили к жуткому стрессу, психика и голос уже не выдерживали. Потом, к счастью, в свой класс меня взяла Рузанна Павловна Лисициан — и, можно сказать, лечила. Сама она, кстати, потрясающе пела лирико-колоратурный репертуар. Я слышала ее записи, она могла бы сделать большую карьеру. А какая красавица!
И в тот же момент, во время учебы в Гнесинском училище, мне повезло встретиться с Владимиром Ивановичем Щеблыкиным — педагогом по актерскому мастерству, он очень помог мне раскрыться, преодолеть зажимы и скованность.
СБ Правда ли, что была гениальная история, когда вы сами себе еще в училище организовали постановку спектакля?
КМ Да, я очень хотела спеть в настоящем спектакле, и на последнем курсе Владимир Иванович поддержал эту идею, мы исполнили оперу Пёрселла «Дидона и Эней». Я собрала со всех участников деньги, мы сами пошили костюмы — ездили закупать синие и белые ткани, чтобы сделать греческие накидки для артистов хора. За день до спектакля я ночью дошивала мальчишкам оставшиеся костюмы, которые не успели изготовить. Если бы не желание быть певицей, я бы стала швеей, как мама. Думаю, что и в этой сфере достигла бы высот.
СБ Мне кажется, за всю историю Гнесинки только вы смогли подобное провернуть.
КМ Потом я поступила в Академию и туда тоже пришла со своими идеями. «Сделай сам» — мой принцип. Когда по-настоящему горишь своим делом, все работает и получается. Нельзя сидеть ровно на месте и ждать, когда тебе что‑то предложат, выстроят за тебя карьеру.
СБ Не в те ли времена, когда дипломным спектаклем была «Дидона», у вас началась любовь к старинной музыке?
КМ Возможно! Я бы с утра до ночи пела барочный репертуар. Кажется, совсем недавно был всплеск зрительского интереса к той далекой эпохе, но сейчас эти оперы на мировых сценах опять ставятся крайне редко.
СБ Голос, судя по всему, позволяет вам петь много всего разнообразного. Некоторое время назад вы говорили, что за Татьяну в «Евгении Онегине» Чайковского браться не планируете, а совсем недавно в Барселоне все же дебютировали в этой партии.
КМ Дмитрий Юрьевич Вдовин, мой педагог в Молодежной оперной программе Большого театра, к которому я после Гнесинки упорно стремилась попасть, говорил на это шутя, что скоро мне вообще будет поздно петь Татьяну! Действительно, европейские театры иногда бывают немножко в шоке от списка моих партий и желаний. Мне даже Вагнера уже предлагают, но от супердраматических партий я пока отказываюсь. У меня высокое лирическое сопрано и преимущественно белькантовый репертуар, скоро спою Анну Болейн и, возможно, лет через пять Норму. В пандемию у меня, к сожалению, сорвались два важных контракта — очень хотела спеть Луизу Миллер и Клеопатру.
Татьяна мне интересна психологически и удобна вокально — скоро я вновь выйду в этой партии на сцене Ковент-Гардена, театр уже объявил о новой постановке. Думаю, будет современное решение. Мне это очень интересно, я совсем не из тех снобов, которые говорят: «Нам нужна только классика!»
СБ Это как с книгами… Перечитываешь, находишь для себя что‑то новое — стало быть, интерпретируешь. Нельзя в этом праве отказывать всем остальным.
КМ Режиссер Барри Коски недавно новаторски поставил «Турандот». Партию Лиу, которую я пела, часто сравнивают с самой принцессой: она не уступает ей в силе. Его версия завершается вторым актом, именно на месте гибели Лиу, сама Турандот на сцене ни разу не появляется. Хор позади меня постепенно падает «замертво», и это действо замыкает заранее записанный закадровый голос, шепчущий Turandot non esiste! («Турандот не существует!»). Мы хотели, чтобы люди в зале неосязаемо чувствовали ее голос, как кажущийся мираж, и поверили в эту историю.
Меня привлекает стремление Барри Коски к естественности на сцене — он ведь музыкант, прекрасный пианист, по-настоящему слышит голоса. У нас с ним, кстати говоря, очень необычно прошла первая репетиция. Барри попросил меня показать фрагменты из партии Микаэлы. Я спела, после чего он спокойно встал, взял на руки свою собачку, с которой никогда не расстается, сказал: «У тебя все хорошо, до встречи» — и ушел.
СБ Вы же спели миллион «Травиат», по существу, сделав карьеру с партией Виолетты. Наверное, и на этом пути были какие‑то интересные постановки?
КМ Моя самая первая «Травиата» в Осло — спектакль Татьяны Гюрбача. Мне понравилось с ней работать, хотя многие ту постановку не оценили… Там все рассчитано на певицу, которая поет и играет. Если просто стоять и петь — зрителям понять концепцию будет сложно. Виолетта в офисном костюме, вечеринка, папа привел какую‑то маленькую девочку… Кажется, что абсурд, но если все это актерски сыграть, можно убедительно интерпретировать. В чем сложность современных постановок? Сам язык, старые итальянские слова, собранные в красивую мысль, диссонируют с нашим временем. Например, Жермон говорит: «Если ты не оставишь моего сына, мою дочь не возьмут замуж». В наших реалиях — возьмут, и все будет хорошо, можно не переживать! Как это обыграть? Жермон наглядно показывает Виолетте, что произойдет. По щелчку его пальцев сестра Альфреда выходит в центр зала в розовеньком платьишке. Вскоре на этот подиум поднимается хор мужчин: они сначала смотрят, потом потихоньку начинают прикасаться, окружают. И тогда Виолетта, которая не хочет, чтобы эту маленькую девочку так же трогали, как когда‑то ее саму, отдает ей все, что у нее есть, — они, обмениваясь костюмами, как бы меняются местами. В финале к умирающей Виолетте Альфред приходит не один, а со своей новой невестой. Получается, его чувства были не такие и настоящие? Он дарит ей коробочку, она с последней надеждой на чудо открывает, но оттуда по сцене издевательски рассыпаются маленькие конфетки. Если все это отыграть, получается интересно, необычно и сильно.
Я бы хотела еще и с Барри Коски поработать над «Травиатой». Давно прошу, но у него другие пристрастия. Пока спела только в его «Кармен» и «Турандот», хотя это не последние наши совместные работы. Впереди еще много всего интересного!
СБ Вы уже примерили столько постановок «Травиаты», но тема, оказывается, еще далеко не исчерпана?
КМ Смыслы в этой опере можно искать бесконечно. В ближайших планах у меня нет «Травиаты» — потом вернусь к ней, и моя Виолетта точно будет другой. Наверное, уже без ми-бемоля… но ничего страшного! Мне кажется, когда я перехожу ко второму акту, то все компенсирую — там совсем другая краска голоса нужна, не легкая, в этом заключается коварство партии. Когда тяжелые голоса поют первый акт, их довольно тяжело слушать.
СБ Вы, чувствуется, очень любите репетиционный процесс?
КМ Обожаю репетировать и готовить премьеры, когда нужно не просто приехать на несколько дней, чтобы спеть спектакли, заработать деньги и уехать. Редко «влетаю» в постановки, часто даже при вводах получается найти время — буквально скоро я буду дебютировать в «Манон» Массне на сцене Венской Штаатсоперы, о чем я мечтала, там будет две недели репетиций.
Мне всегда хочется настоящей работы с хорошими режиссерами и дирижерами. Я сейчас впервые пела Марию Стюарт в Амстердаме, спектакль ставила Йетске Минссен. Она предложила сделать двух сильных женщин в мире коварных мужчин и историю о том, что если бы две королевы сели за стол, они бы договорились. Именно поэтому в финале, когда Мария готовится к смерти, к ней приходит Елизавета, которой она оставляет своего ребенка. Незабываемо, как Айгуль Ахметшина стояла на сцене и каждый раз по-сестрински плакала в тот момент.
СБ У вас столько работы и вы так всем увлечены. По-житейски любопытно: наверное, по детям скучаете?
КМ Дети и муж, по возможности, всегда рядом со мной. Разве что в Нью-Йорк я их не брала — очень далеко и были проблемы с визами. Но по Европе они со мной ездят часто. Я, конечно, всегда думаю о семье — лето сейчас оставляю свободным, чтобы могла проводить это время с детьми.
СБ Основной дом у вас, получается, в России?
КМ Я даже не представляю и не задумываюсь, где я живу: у меня вещи раскиданы по всему миру. Школа у детей начнется еще нескоро, но когда‑то, конечно, придется думать о том, где базироваться.
СБ Вы сегодня на какой‑то волне успеха. Есть ощущение, что в последние годы карьера явно на подъеме?
КМ Я это вижу по людям, которые приходят на спектакли, а потом стоят с моими фотографиями, просят расписаться, для меня это удивительно и непривычно. Некоторые сейчас говорят, что вот, появилась новая певица — но я давно уже появилась и пою так, как сейчас, давно! Здесь, конечно, медиа играет значительную роль. Я постоянно даю интервью для зарубежных изданий, но важнее другое — записи спектаклей, а снимаются ведь далеко не все постановки, и иногда, даже если снимаются, не всегда в подходящие моменты. Например, у меня есть запись «Травиаты» из Барселоны, но я там на шестом месяце беременности. По замыслу режиссера, арию Addio del passato нужно было исполнять, лежа на спине. В перерыве между репетициями я говорила моему Альфреду, Дмитрию Корчаку: «Забери меня, я сейчас упаду в обморок!» Я делала все, что могла, но предпочитаю все же не смотреть эту запись. Или, допустим, есть удачные съемки «Корсара», «Марии Стюарт», «Евгения Онегина», но в связи с авторскими правами и запретами театров я не могу их опубликовать. Также я сейчас развиваю свои аккаунты в соцсетях: стараюсь делиться полезным образовательным контентом, но, увы, «залетает» это гораздо хуже, чем видео с юмором.
СБ Вспоминаю сейчас то странное время, когда в Большом театре Туган Сохиев и Александр Титель ставили «Снегурочку» Римского-Корсакова, но о вас почему‑то все думали в последнюю очередь, хотя уже тогда считали замечательной певицей.
КМ Прослушивание на «Снегурочку» я пела несколько раз, и всегда мне говорили: «Нам так нравится, как ты поешь, но подожди, мы еще подумаем». Потом меня вновь вызвали, я спела арию «С подружками по ягоду ходить» и сцену таяния — мне кажется, проникновенно. Но они продолжали «думать», и пока думали, мне пришел контракт из Глайндборна на четырнадцать «Травиат».
СБ Может быть, и хорошо, что вы тогда уехали, учитывая, каким неоднозначным получился спектакль… Думаю, вы все равно хотите чаще петь в России?
КМ Я не так давно спела «Травиату» в Большом театре. Все платья Виолетты — шедевры, их хотелось забрать с собой. Другие оперы, в которых я могла бы выйти, в России почти не ставятся, разве что некоторые есть в Мариинском театре, где я тоже с удовольствием бы спела, но пока не поступает никаких предложений. Мне кажется, в российском театре сейчас есть большая проблема — мало новых талантливых режиссеров, которые должны знать музыку, уметь читать ноты и разбираться в партитуре, понимать специфику вокала.
СБ Многие скажут, что они есть, ведь «караван идет» и спектакли ставятся. Другое дело, что нас с вами они могут не устраивать.
КМ Я слежу за жизнью в России, но каких‑то новых крупных имен не вижу. Кроме того, в наших театрах нет правильного менеджмента — отсутствует перспективное планирование, хотя оно помогло бы не только приглашать иностранных музыкантов, специализирующихся на том или ином репертуаре, но и штатные солисты тоже могли бы шире реализовывать себя, зная свою занятость на годы вперед. Так работают все в мире.
СБ Абсолютно согласен. И напоследок не могу не спросить про ваш недавний подвиг — похудение на пятнадцать килограммов после родов. Мотивация была больше для сцены или для здоровья?
КМ Я за эстетику. Виолетта умирает, в ней и кровинки не может быть! Маргарита в «Фаусте» тоже должна быть красоткой, хотя бы с «подсобранным» силуэтом. Нельзя не учитывать и то, что агенты, режиссеры, дирижеры, директора театров — все обращают внимание не только на голос, но и на внешний вид.
