События
Фестиваль «Гаврош», детище арт-директоров Терезы Дуровой и Марины Райкиной, проходит в «Театриуме на Серпуховке» уже в двенадцатый раз. Этот уникальный форум представляет Москве театральную палитру детских театров Европы в разных стилях и жанрах, ежегодно меняя географию. Монографический формат мероприятия определяет наличие в афише коллективов только одной страны. Чаще всего гостили французы (как-никак Франция – родина Гавроша), а немцы и итальянцы прибывают во второй раз.
Если у Виктора Гюго его отважный и добрый сорванец-парижанин Гаврош из «Отверженных» олицетворял Париж, а Париж в свою очередь – весь мир, то для организаторов фестиваля «Гаврош» тождественен любви к театру, которая приходит в детстве и навсегда. В нынешнем немецком сезоне форум обрел мощный патронажный тыл в лице Министерства культуры, Союза театральных деятелей, московских «культурных» чиновников, Гёте-института.
Фестиваль украшен и танцевальным блоком. Изюминкой этой составляющей форума в категории «6+» стал исторический спектакль 1920-х годов «Механический балет», реконструированный в 1987 году Йоргом У.Лензингом и дюссельдорфским Театром звуков (Theater der Klänge). Абстрактный 15-минутный опус был создан в 1923 году в Веймаре студентами Баухауса (Высшей школы строительства и художественного конструирования), учениками Василия Кандинского во главе с Куртом Шмидтом и Георгом Телчером. В отличие от сохранившегося баухаусного «Белого города» в Тель-Авиве от спектакля «Механический балет» не осталось практически ничего, кроме нескольких архивных фото и эскизов костюмов Шмидта, Телчера, Боглера. Сутью студенческого эксперимента стала ожившая на сцене и сублимировавшая идеи Баухауса архитектоника супрематических композиций, представлявшая динамическую гармонию разноцветных геометрических фигур. Спектакль прошел лишь два раза и канул в лету, но успел оставить в театральном искусстве яркий след кометы. Для реконструкции Ханно Шпельсбергом заново написана музыка. Камерный ансамбль инструменталистов исполняет 40-минутную партитуру, а невидимые танцовщики, задрапированные в черное, на фоне черного задника появляются в виде плоских геометрических фигур.
Пять реконструированных персонажей именуются Танцор, Малыш, Ветряная мельница, Машиностроение, Локомотив. В лаконичных механистичных движенческих абстракциях кроется широчайший спектр человеческих страстей – от дружбы до любви, от ревности, измены до отчаяния. Взаимодействие и воздействие формы фигур и их цвета оживают занимательным сценическим диалогом. Завораживающая эстетика этих движущихся разноцветных форм не бессодержательна. Центробежные и центростремительные межцветовые притяжения-отталкивания, энергетические импульсы, рождаемые краской, геометрическая агрессия острых углов, меняющая восприятие колористически наполненная форма – постулаты «Динамической теории цветов» Василия Кандинского, когда-то сценически воплощенные его учениками, – спустя десятилетия перефразированы дюссельдорфским театром. Выбор основных цветов и их сопоставление не случайно: красный родственен безграничной теплоте с живой подвижной осмысленной силой, в отличие от желтого цвета, легкомысленного, разбрасывающегося во все стороны и охлаждающегося синим. А в слиянии эти цвета рождают оранжевый, зеленый, фиолетовый.
Интригующий абстрактный драматургический формо-цветовой конфликт, талантливо воплощенный сценической геометрией движения, рождает таинство театра, расширяющего границы восприятия и уж тем более узко обозначенные рамки сиюминутного впечатления.
