Персона
Один из самых известных и востребованных российских органистов, заведующий кафедрой органа и клавесина в Санкт-Петербургской консерватории заслуженный артист России Даниэль Зарецкий отмечает в эти дни 60-летие. Итоги подводить явно рано, но вот поделиться взглядами на профессию, обсудить вопросы репертуарной политики, педагогики, статуса органиста в России Даниэль Зарецкий (ДЗ) нашел время в своем насыщенном графике и ответил на вопросы Евгении Кривицкой (ЕК).
ЕК Даниэль, наверное, нет такого города в России, где вы бы не выступали. Да и за рубежом вы не только объездили всю Европу, США, но и добирались в такие дальние страны, как Австралия. Не сложно ли вести из года в год такую кочевую жизнь?
ДЗ Это достаточно утомительно, особенно с течением времени и возраста. Но такова творческая жизнь. Всегда лучше, когда работы много, чем когда ее мало или нет совсем. В конце концов, мы делаем это для людей, для слушателей, а у нас в стране огромное количество любителей органной музыки. Поэтому надо чувствовать ответственность за то дело, которому ты посвятил свою жизнь. К тому же обратная реакция и благодарность слушателей всегда придают новые силы и импульсы к новым творческим идеям и открытиям. Как говорится, «грех жаловаться».
ЕК Менялись ли приоритеты в репертуаре за годы творческого пути? Удается ли играть то, что хочется, или программы зависят от «заказчиков», от интересов филармоний, залов?
ДЗ Приоритеты не то чтобы менялись, а скорее расширялись. Мы же учимся всю жизнь, в том числе постоянно осваиваем новый репертуар, делаем для себя какие-то новые открытия, появляются новые симпатии. К этому лично меня подталкивает и то, что я многие годы занимаюсь педагогической деятельностью, и надо уметь учить студентов любому репертуару, а для этого самому иметь очень широкий репертуарный диапазон. В большинстве случаев удается играть то, что хочется, но, разумеется, с оглядкой на конкретный орган, на котором предстоит концерт, – что на нем лучше всего звучит. Бывают и тематические фестивали, тогда надо свои желания вписывать в общую заданную тематику. Но и конкретные «заказчики» тоже периодически диктуют свои пожелания. Тут нужно находить баланс интересов и идти на разумные компромиссы, лишь бы это не превращалось в некий тотальный прокат исключительно шлягеров на потребу «широкой» публики. С публикой ведь тоже надо работать и, как говорится, не «опускаться» до нее вниз, а «поднимать» ее культурный уровень… Другое дело, когда коллеги из «смежных жанров» привлекают к интересным экспериментам. Так родились программы с барочным балетом «Малый Трианон» под руководством Ярославы Бубновой и ансамблем старинной музыки Владимира Шуляковского. Жаль только, что барочных или квазибарочных инструментов у нас пока мало, хотя у нас в консерватории как раз появился орган-позитив, на котором можно играть в трех строях (415, 440, 465 герц). В последнее время также большим успехом у публики и, соответственно, спросом у организаторов стали пользоваться так называемые синтетические программы, в том числе литературно-музыкальные, особенно если в них принимают участие «медийные лица» – известные актеры. Здесь роль органа совершенная иная – помочь раскрыть литературный образ, текст и его внутренний смысл, создать определенную звуковую атмосферу для сюжета и его развития.
ЕК У вас большой класс в Санкт-Петербургской консерватории, вы преподаете орган и в Университете, и многие ваши ученики добиваются серьезных успехов. В чем секрет педагогического метода? Вы строгий профессор?
ДЗ Строгий или нет, это, наверное, виднее со стороны. Своей задачей считаю помочь раскрыться таланту конкретного ученика и не мешать ему развиваться, направлять его и помогать ему в этом. Именно вследствие этого все мои ученики (смею надеяться) – с «лица необщим выраженьем». Хотя в том, что касается трудолюбия и отношения к своему делу, я, наверное, строгий. Считаю, что одного таланта мало, надо посвятить нашему трудному инструменту свою жизнь.
ЕК Вам приходилось консультировать площадки, филармонии на предмет установки или реконструкции органов? В СССР существовала специальная комиссия в Министерстве культуры, которая курировала этот процесс. А как сейчас обстоит дело?
ДЗ Да, мне приходилось много раз быть консультантом при строительстве новых органов и реставрации и реконструкции исторических инструментов, как у нас в стране, так и за рубежом. У нас сейчас дело обстоит с этим по-разному, но зачастую неважно. Открытые конкурсы на лучший проект нового органа проводятся крайне редко. Часто какая-то органная фирма приходит в проект через «заднюю дверь». И когда при этом у проекта еще и нет органного консультанта, то результаты могут быть далекими от тех, которые могли бы получиться в обратном случае. Спасает такие проекты от полного фиаско только то, что орган – такой инструмент, который априори производит большое впечатление своим звучанием на непосвященную публику. А то, что результат мог бы быть значительно лучше, – это остается за кадром. А потом органисты имеют дело с неудобным для управления дизайном пульта, с недоделанной интонировкой. Органные мастера мучаются с недоступностью для обслуживания важных частей органа и т.д. Кроме того, раньше кандидатура органного мастера подбиралась заранее, и при заказе органа он направлялся на стажировку на ту органную фирму, которая изготавливала орган. Мастер присутствовал при этом процессе на фирме, а затем участвовал в установке органа в зале и знал его с первого гвоздя и как свои пять пальцев. А сейчас об этой возможности не только не думают, но мало кто о ней даже знает. Ни одна органная фирма, даже из самых лучших, без пристального контроля прыгать выше головы не будет и всегда найдет, на чем сэкономить. Бизнес есть бизнес.
ЕК Ваше отношение к электронным органам, которые все чаще закупаются в концертные залы и особенно в церкви, где также проводятся концерты?
ДЗ Я, возможно, несколько старомоден в этом вопросе, но по-прежнему считаю, что никакой, даже самый продвинутый и навороченный электронный орган никогда не заменит живого звучания духового органа. Другое дело, как домашний инструмент для занятий он в наше время просто незаменим в обычной городской квартире. Также если в учебном заведении не хватает духовых органов для занятий, то и электронный орган будет неплохим подспорьем. Но обучаться только на электронном инструменте – это будет не совсем полноценное обучение. Вообще, здесь вмешиваются вопросы цены и обслуживания органа. Конечно же, купить электронный орган гораздо дешевле, он не требует большого места для размещения и больших затрат в обслуживании. Но, с другой стороны, и срок службы у него несравненно меньше. Технологии совершенствуются, и электронные органы быстро устаревают морально (помимо естественного износа). Если же электроорган устанавливается в зале или в соборе, то хорошая акустика (при ее наличии) может скрадывать искусственность его звучания. Так что, как всегда в нашей жизни, есть в этом свои плюсы и минусы. Главное, по моему мнению, не обманывать публику и не вводить ее в заблуждение, что часто происходит у некоторых организаторов, а честно предупреждать, что она идет слушать именно электронный орган, а не духовой.
ЕК Играете ли вы современную музыку – сольную или ансамблевую, и есть ли композиторы, которые, возможно, писали что-то для вас лично?
ДЗ Да, такие композиторы есть, это в основном мои бывшие ученики, которые хорошо пишут для органа, так как хорошо знают все его особенности. К сожалению, большинство концертных организаторов сейчас не жалуют включение современной музыки в концертные программы. Они боятся отпугнуть этим публику. Есть и еще одна причина, более прозаическая: за исполнение современных сочинений надо платить солидные отчисления РАО, а это лишние расходы для концертных залов и соборов, к которым они не готовы.
ЕК Уже несколько лет вы выступаете вместе с вашим сыном – пианистом Евгением Зарецким. Расскажите о вашем сценическом тандеме?
ДЗ Евгений, будучи учеником ССМШ при консерватории, занимался в органном классе у замечательного преподавателя Регины Каменщиковой, и весьма успешно. Однако в годы учебы в Санкт-Петербургской консерватории, где он сейчас уже преподает сам, он полностью сконцентрировался на фортепиано. И дуэт наш родился благодаря счастливому случаю: один из фестивалей «Орган плюс» (орган в различных ансамблевых сочетаниях) захотел сделать концерт органа в тандеме с фортепиано. А мы как раз уже думали на эту тему и собрали к тому моменту неплохую коллекцию нот для такого состава. И поскольку как солистов мы друг друга, разумеется, прекрасно знали, то нам не составило труда сыграться вместе. Тем более я сам в свое время заканчивал консерваторию и по классу фортепиано тоже. Сейчас у нас есть в арсенале две разные программы, и мы время от времени откликаемся на приглашения, если совпадают наши гастрольные календари.
ЕК Всегда, когда упоминается орган, люди, как правило, восхищаются этим инструментом. Но можно ли говорить, что статус органиста в России сравним – финансово, медийно – с пианистами, скрипачами, вокалистами?
ДЗ К сожалению, так сказать нельзя. Статус органиста у нас несравним ни по каким критериям со статусом ведущих дирижеров, скрипачей, пианистов, вокалистов. И это при том, что профессия органиста – штучная. Да даже взять, например, репетиционный график в наших филармонических залах с органами, где также базируются оркестры, хоровые коллективы – они всегда будут на первом плане, а органные репетиции – по остаточному принципу, зачастую только поздно вечером или рано утром, а то и ночью, в отличие от тех же известных пианистов и скрипачей. Хотя должен сказать, что в последнее время что-то стало потихоньку меняться. В том числе и благодаря «Музыкальной жизни», выступившей соучредителем престижной премии «Органист года», которая вручается с 2020 года и уже привлекла большое внимание средств массовой информации к нашей профессии.
