События
В программе XVII Международного фестиваля «Музыкальная коллекция», который проходил в северной столице с 30 мая по 28 июня, было много ярких событий, достойных освещения. Однако одно мероприятие хочется выделить особо – 21 июня в Большом зале Петербургской филармонии прошел концерт «Алхимия русской ностальгии», подверстанный к абонементу «Классика. Новое». Концептуально он сложился в диалог эпох, стилей и даже полов. Специально по заказу филармонии Настасья Хрущева, ученица Сергея Слонимского, автор шести балетов, написала пьесу для симфонического оркестра, получившую название «Книга меланхолии». Публике предстояло сначала оценить результаты творческих поисков композитора, а затем выявить связи актуальной музыки с традициями русской классики в лице Чайковского – его Первый фортепианный концерт, самая ходовая конкурсная вещь, был поставлен во второе отделение, хотя обычно именно популярные произведения с солистом-инструменталистом идут в начале.
«Книга меланхолии» являет собой симфонию тоскующих феноменов и категорий души. Чайковскому меланхолия была знакома не понаслышке – как каждому из присутствовавших в зале знакома родная улица. Так что это чувство задало тональность всего вечера. Проводником в мир академической музыки выступил Ярослав Тимофеев. В своем вступительном слове к каждому из отделений он лаконично, но информативно рассказывал о том, чего публике стоит и не стоит ожидать от услышанного. Как оказалось, между Настасьей Хрущевой и Петром Ильичом гораздо больше общего, чем может показаться на первый взгляд.
«Книга меланхолии» – музыка предельных эмоциональных состояний, правильных, практически барочных аффектов. Фортепианная партия здесь становится центральной, порою словно разлагая звуковую материю на атомарные компоненты меланхолии. Она осуществляет не просто эмоциональную аритмию, но и экзистенциальный дискурс, в котором пласты человеческого опыта и рефлексии сочленяются через призму многократно артикулированных гармонических построений и ритмических сложностей. Репетативность мелодий и ритмов – фундамент этого произведения. Симфоническое сопровождение оказалось воплощением греческого techne как практического искусства – с безупречной точностью и чуткостью ко всем нюансам солирующего инструмента. Диалектика между фортепиано и оркестром в данном случае представляет собой своего рода гегелевскую триаду, где тезис и антитезис сливаются в синтезе, обладая перманентной динамикой и пространственной тектоникой. В каждой из частей (всего их 27) – одна большая общая тема, как фрактал, который стремится к самоподобию, так и меланхолия в каждой из частей похожа сама на себя.
Что касается Первого фортепианного концерта Чайковского, поставленного в пандан к сочинению Хрущевой, то этот символ русского академизма прозвучал, как и должен был – серьезно и уверенно, – в исполнении Академического симфонического оркестра филармонии под руководством Юрия Лебедева и пианиста Мирослава Култышева. Для биса солист оставил один из этюдов-картин Рахманинова, и эта миниатюра стала логическим завершением вечера в меланхолических тонах.
Санкт-Петербургская филармония имени Д.Д.Шостаковича смогла осуществить очень важную и нужную инициативу – дать возможность публике слушать новую музыку живьем, в зале, в превосходном исполнении, а не в записи – и это ценный опыт. В следующем сезоне в абонементе «Классика. Новое» обещают Лучано Берио, Кшиштофа Пендерецкого, Александра Радвиловича – неплохие планы, способные привлечь в зал интеллектуальную аудиторию.
