Даже такие гранды, как Deutsche Grammophon, не могут ничего поделать с неумолимым падением популярности академической музыки. Без остатка продавшейся гроссмуттер немецкой звукозаписи, некогда задававшей тон для большинства лейблов, приходится пускаться во все тяжкие и, подобно вагнеровской Изольде, утопать, но не в «волнах блаженства», а в пучинах всевозможных маркетинговых ходов, доходящих подчас до абсурда. В последние годы студия стабильно ведет линию значительного «омоложения» списка артистов, заключающих с ней эксклюзивные контракты, в результате чего добрая половина их обложек теперь выглядит как в разной мере неудачные фотографии для портфолио начинающих моделей. Релиз подающего надежды Юлиуса Асала, похожего на Троя Сивана от мира пианизма, как нельзя лучше вписывается в новую концепцию DG.
Карьера Юлиуса Асала сравнительно недавно начала набирать большие обороты: после вереницы призовых мест в пианистических конкурсах второго ряда (например, серебряной медали конкурса Palma d’Oro, 2019) в 2022 году он записал свой первый студийный альбом с музыкой Сергея Прокофьева, где Четыре пьесы для фортепиано соч. 4 и «Мысли» соч. 62 соседствуют с переложениями отрывков из «Ромео и Джульетты», выполненными в том числе самим Асалом. Не очень понятной была не только концепция альбома, лишенная какой-либо логики и драматургии, но и довольно пресная игра пианиста. После подписания в 2023 году эксклюзивного контракта под крылом Deutsche Grammophon вышли несколько его синглов, включая авторское сочинение «32 декабря», запоминающееся разве что названием, и транскрипцию «Марса» (из симфонической сюиты «Планеты») Холста, которые суммарно набрали более четырех миллионов прослушиваний в Spotify. В этом году на свет появился второй студийный альбом Асала, скомпонованный исключительно из сочинений Скрябина и Скарлатти вперемешку с «Переходами», сделанными пианистом. Уже с первого взгляда становится понятно, что из не самого удачного дебюта музыкант и его менеджеры сделали выводы, но результат, к которому они привели, оказывается едва ли не более противоречивым.
В основу трек-листа легла незаурядная идея: отдельные сочинения из опусов и даже отрывки из Первой сонаты Скрябина вместе с клавирными сонатами Скарлатти выстроены в единую цепь, связывающую максимально далекие тональности фа минор и си минор подобно огромной модуляции на тритон, столь искомый и любимый Скрябиным интервал. В окружении фортепианных миниатюр русского демиурга «скромные» клавирные экзерсисы итальянского мастера засияли минималистичной и меланхоличной красотой, как если бы именно Скарлатти жил и творил на границе XIX и XX веков. Знаменитые фа-минорная (Kk. 466) и си-минорная (Kk. 87) сонаты можно назвать украшениями релиза, но не благодаря исполнению, а из-за исключительно высокого качества этой музыки, которую, как иногда кажется, ничем невозможно испортить. Юлиус Асал едва ли по-разному подходит к прочтению настолько непохожих композиторов, в результате чего его Скрябин звучит совершенно постно, без малейшего намека на фантазийность и спонтанность. Можно было бы предположить, что таким образом юный немецкий пианист пытается переосмыслить творчество русского композитора, но интерпретация Скарлатти говорит совершенно об обратном. Его он играет просто как Шумана с грязноватой педалью, романтической динамикой и агогикой, прибавляя в репризе немного украшений для придания налета барочности.
Даже принимая во внимание достоинства альбома, невозможно не задаться вопросом: неужели внешняя «красивость» стала настолько важна, что студии и пианисты могут пожертвовать целостностью не только опусов, но и единых сочинений, разрывая несчастные сонаты на куски? Стоит ли того количество прослушиваний на стриминге, чтобы превращать новые релизы в плейлисты, готовые для потребления их в качестве фона? Хоть эта тенденция и стремительно набирает обороты, пока рано говорить о том, получат ли альбомы-плейлисты большое признание у публики. Любая попытка привлечь нового слушателя к академической музыке похвальна – главное, чтобы никто не пачкал «Мадонну» Рафаэля.
