Для знаменитого американского режиссера Питера Селларса (ПС) постановка «Королевы индейцев» Пёрселла в Перми – российский дебют. Беседа Ольги Русановой (ОР) состоялась еще до премьеры, по телефону, в горячие августовские репетиционные дни.
ОР Питер, добрый день! Мы счастливы, что вы приехали в Россию и согласились принять участие в этом проекте. Почему, можете объяснить?
ПС Пермь меня просто потрясла, я ужасно рад работать с Курентзисом. Это уникальный человек, один из самых талантливых в мире. То, как его оркестр и хор musicAeterna интерпретируют барочную музыку – абсолютно уникально. Это потрясающий этап моей жизни. Вообще, мне кажется, круто – освободить музыку Генри Пёрселла от британских исполнительских традиций, даже, если хотите, штампов. Тут, в Перми, такое звучание, такая глубина, которая идет от русского хора. И – богатый, плотный звук барочного оркестра. Ну, надо же – в России… Потрясающе!
ОР Питер, это действительно ваш первый приезд в Россию?
ПС Я был здесь в 1976 году, восемнадцатилетним юношей. Приезжал в Москву на встречу артистов кукольных театров, где познакомился с потрясающими художниками из Латвии, Польши, Румынии, из советских республик – отовсюду. Меня переполняли чувства. Я был просто ошарашен русской культурой и в университете стал изучать русскую литературу. Россия с тех пор – часть моей культуры.
ОР И с тех пор больше вы у нас не бывали?
ПС Мне выпала одна «историческая неделя» в начале 1980-х. Я оказался в Театре на Таганке перед отъездом Юрия Любимова из СССР. Это просто удивительно, но я посмотрел семь последних спектаклей репертуара, с теми знаменитыми актерами. И снова это перевернуло мою жизнь. Считаю, я получил невероятный профессиональный опыт.
ОР Вы мечтали о «Королеве индейцев» целых 25 лет (!) Что такого особенного для вас в этом проекте?
ПС Все знают, что Генри Пёрселл – удивительный, уникальный композитор, как Шуберт или Моцарт. За 35 лет своей короткой жизни он создал невероятное количество произведений, выходящих за рамки всего, что сочиняли в то время другие. Он воссоздал особый внутренний мир человека, это глубокие личностные переживания. В то же время он вписался в коммерческую ситуацию своего времени. И создал в результате то, что каждому проникает в сердце.
Этот человек – загадка. Работая в театре каждый день в течение последних пятнадцать лет своей жизни, он написал всего одну настоящую оперу – «Дидону и Энея». А вот другие его произведения мы даже не знаем, как определить.
«Королева индейцев» – его последнее сочинение, он умер во время работы над ней. Эта музыка подобна последней сонате Шуберта или «Реквиему» Моцарта. Один из тех музыкальных шедевров, что способен написать лишь музыкант, заглядывающий в будущее. Но ее особенно никогда не исполняли, она ведь не была завершена. Не было ни одной редакции, которую можно было бы поставить в театре. Поэтому для меня это особый проект, которого я ждал 25 лет.
И особенно важным он стал для меня, когда я переехал в Калифорнию и начал работать с чикано – американо-мексиканскими художниками, которые рассказывали мне о смешении культур. Что значит для европейской культуры смешаться с культурой Латинской Америки? Каков момент первого контакта, когда разные люди сталкиваются? Что при этом происходит? Это вообще важнейшие сюжеты мировой истории, встречающиеся и сегодня чуть ли не каждый день – в реальном мире в эпоху глобализации. Да, эта история стара как мир и вместе с тем очень современна. История создания новой расы людей, смешанной расы, метизации – не западная и не антизападная, а такая, где все являются частью всего. Я об этом думал на протяжении двадцати пяти лет, думал в связи с возможностью завершения неоконченной semi-оперы Генри Пёрселла. И вот в прошлом году, во время работы с Теодором Курентзисом над «Иолантой» в Мадриде и родилась идея этого проекта. После приглашения Теодора я стал работать – и создал новую версию, и это будет мировая премьера. Всего лишь с опозданием в несколько веков. Но по расписанию (улыбается)…
ОР Питер, мы в России знаем об индейцах в основном из приключенческой литературы – романов Майн Рида, Фенимора Купера. Но для вас, американца, это совсем другая, гораздо более близкая история. Или я ошибаюсь?
ПС Да у вас та же история здесь, даже в Пермском крае, – та же тема смешения культур, когда одна культура завоевывает другую. В данном случае я говорю о более древней шаманской, языческой культуре и христианстве, например. Слияние шаманства и христианства – глубокий, сложный процесс. И мы видим результат. Получилась странная смесь – языческая мистика проникла в христианство и, наоборот, – в шаманской культуре появилась христианская идея прощения и любви.
Самое трудное – первое столкновение культур. Тут всегда появляются насилие и непонимание, жестокость и скорбь, много шокирующего. Так до сих пор происходит во всем мире. Войска вторгаются в чужие страны, людей насильно обращают в другую культуру… и решения по вашей стране принимаются в сотнях километров от вас. В нашем спектакле история, конечно, очень давняя, но актуальная по сей день. У нее есть глубокий эмоциональный посыл, важный для всего мира сегодня.
ОР О да! А что до визуальной стороны вашего спектакля?
ПС Я живу в Лос-Анджелесе, и это в некотором роде проявляется и в постановке. Над образами спектакля работает знаменитый художник из Лос-Анджелеса Гронк, на творчество которого повлияли одновременно и искусство древних цивилизаций, и граффити. Вы увидите как будто немного Лос-Анджелеса – здесь, в спектакле в Перми. И вместе с тем художник красками рассказывает историю: вы почувствуете ее жестокость и вместе с тем – милосердие. В костюмах использованы мотивы и ткани из Гватемалы…
Интересен и текст сам по себе. Музыка сменяется у нас монологами никарагуанской писательницы Росарио Агиляр из книги, которую она написала в 1980-е годы. Она пыталась представить события через женский взгляд. Поэтому все тексты произносят женщины. Сначала произносится слово, потом музыка, а потом уже идет танец. Музыка, танец, музыка, танец, потом слово, слово… Сама эта структура необычна. Что-то подобное было еще у Стравинского – смесь разговорного театра, танца и оперы. Все перемешано, но ни одна из форм не главенствует над другой. Это равные отношения.
ОР Питер, расскажите про ваши другие проекты, чем еще вы сейчас занимаетесь?
ПС Должен признать, что «Королева индейцев» – это единственный проект, которым я занят постоянно: ем, пью, дышу, но думаю о нем. После Перми я продолжу свою работу в Берлине над театрализованной версией «Страстей по Матфею» Баха в Берлинской филармонии, затем вернусь к «Королеве индейцев» в Мадриде (премьера намечена на 5 ноября). А затем с Теодором Курентзисом будем ставить «Тристана и Изольду» Вагнера там же, в Teatro Real. Получается, сезон у меня пройдет под знаком Курентзиса. Кстати, «Тристана» мы делаем с художником видеоарта Биллом Виолой, который тоже живет в Лос-Анджелесе.
