События
Жаль, что концерт был сборный, а не монографический, и пока единственный даже в таком роде – имеющий все шансы затеряться в череде юбилеев. Шёнбергу повезло больше: его ни с кем не делят, играют разными периодами и составами. Повезло ли Шнитке, поднятому на государственный щит, вопрос, но музыка звучит вовсю, не только в Москве, пускай и с повторами сочинений (отдельная тема для обдумывания: почему из множества партитур Альфреда Гарриевича исполняются в основном «потертые»). С Айвзом в его юбилейном году ситуация печальнее. Сказать, что его творчество представлено хоть сколько-нибудь объемно, нельзя никак – если мы говорим о здешних широтах (не об Америке, где как раз множество событий с меткой Ives 150). Программа недавнего выступления РНО была «заряжена» лишь парой самых известных вещей Айвза: это «Три места в Новой Англии» и «Вопрос, оставшийся без ответа» (для полного комплекта хитов не хватало «Центрального парка в темноте»).
Нормальный концерт – иного определения здесь не придумать. Короткий, хоть и в двух отделениях. Кристиан Кнапп, дирижер нешаблонный, был в этот раз не то чтобы в ударе и запомнился скорее исполнительской манерой (хотя кого сегодня удивишь визуальными странностями). Но Российский национальный оркестр под его управлением удачно сменил «лицо», оставив «холод» и «сушь» своему художественному руководителю Александру Рудину (дирижерские достоинства которого по-своему несомненны). Удивительно и приятно не сбоила медь – «больное место» здешних симфонических коллективов. Флейтовый ансамбль (во главе с царственно фланировавшим по антрактной сцене Максимом Рубцовым) также не оставил публику без ответа. Равно как и солистка МАМТ Лилия Гайсина, обладательница довольно редкого голоса (колоратурное сопрано), находящаяся сейчас едва ли не в лучшей своей вокальной форме. Правда, музыка Барбера в данном случае («Ноксвилл, лето 1915 года» по соседству с Айвзом) настолько монотонна и малоразвертываема, столь улыбчиво-цветиста одновременно, что порой казалось: сидишь на северокорейском партийном концерте.
Завершала программу симфония «Доктор Атом» Джона Адамса, на которого полистилист Айвз оказал немалое влияние (вспомним в этой связи остроумную музыкальную «автобиографию»/мистификацию Адамса «Мой отец знал Чарльза Айвза»). Повлиял Айвз и на Шнитке, в не меньшей степени, чем Бернд Алоис Циммерман: вторая часть «Трех мест в Новой Англии» – яркая тому иллюстрация. Проведем также параллели между Айвзом и Шёнбергом: многие испытали воздействие, но прямых последователей нет, – и процитируем Денисова, писавшего об Айвзе: «яркий композитор со своим моделированием мира; заимствовать его нельзя». Браться за «Атома» в сегодняшней России рискованно: тему «Доктора» открыл и, можно сказать, закрыл Федор Леднёв, чей дирижерский нерв, детальная моторика, взрывная эмоциональность и в то же время сдержанность европейского интеллектуала только на пользу и опере Адамса, и ее «скромному дайджесту» – симфонии, скроенной «по мотивам», вдали от сюжетной логики. Разумеется, этот красочный концертный вариант музыкальной трагедии можно убедительно предлагать публике и вне воспоминаний о «большом брате Атоме» (вновь обосновавшемся в «Новой Опере»: второй премьерный блок). Кристиан Кнапп неплохо справляется с этой ролью, но все же…
