Персона
Однажды об Александре Николаевне Пахмутовой кто-то удачно сказал, что каждый русский человек наверняка знает хотя бы двух композиторов – Чайковского и Пахмутову. Возможно, это необычное сравнение, но все-таки очень точное. Иногда мы даже не представляем себе, что у невероятного количества известных и любимых песен, давно прошедших испытание временем, один автор. «Нежность», «Мелодия», «Надежда», «Как молоды мы были», «Беловежская пуща», «Я не могу иначе», «Трус не играет в хоккей», «Команда молодости нашей», «Герои спорта» – это все написала Александра Пахмутова. Большинство песен появились в счастливом соавторстве с ее супругом, поэтом Николаем Добронравовым, а среди редких «исключений» – «Песня о тревожной молодости» на стихи Льва Ошанина, «Хорошие девчата» и «Старый клен» на стихи Михаила Матусовского, «Поклонимся великим тем годам» на стихи Михаила Львова.
Секрет успеха музыки Александры Пахмутовой разгадать довольно сложно. Почему она близка многим из нас, и воспринимаем мы эти песни, оригинальные и не похожие друг на друга, с необыкновенной теплотой и сердечностью? И сама эта хрупкая миниатюрная женщина как личность навсегда стала неотъемлемой частью российской культуры и истории. Не случайно музыка Александры Николаевны востребована и сегодня – она звучит, многие песни поют молодые исполнители, в том числе и оперные артисты, появляются новые композиции, такие как «Зачарованная даль», например.
Увы, сегодня массовая культура отходит от высокого качества музыки, от красивой и выразительной мелодии. Однако песни Александры Пахмутовой не устаревают, уже более полувека объединяя разные поколения.
«Музыкальная жизнь» поздравляет легендарного композитора с 95-летним юбилеем, который Александра Николаевна встречает на сцене, в великолепной творческой форме и в бодрости духа! В последнее время она практически не дает интервью: за большую жизнь сказано уже очень много. К красивой дате мы публикуем высказывания Александры Николаевны из печатных и телевизионных интервью разных лет о песне, процессе сочинения, жизни и судьбе.
О всеобщем признании
Я никогда не думала о собственном значении. Всегда была доброй, веселой, общительной, не считала себя какой-то особенной – просто живу, соображаю, работаю. И ни о чем не жалею. Быть может, только о потерянном времени.
Безусловно, я рада, что люди ко мне относятся с уважением, это замечательно и очень ценно. Но был в моей жизни и период, когда началась перестройка, и я отдыхала от всеобщей любви: никто не писал, никто не звонил. Говорили, что мы пойдем в капитализм, а ваши песни нам там не нужны. Куда делась любовь? Да, так было. Почему сейчас вновь поют наши старые песни? Разные причины. Думаю, это не только ностальгия.
Моя жизнь пришлась на очень яркое время в стране: выиграли войну, сказали правду о ГУЛАГе, запустили спутник. И тогда народ решил: «Да мы все можем!» И началось: целина, Братская ГЭС… На мерзлой земле палатки. Днем люди работают, ночью поют. А мы были влюблены в этих людей, писали для них. Потом космос начался. Песня совпала с тем, что нужно государству, а значит, государственным телеканалам, радио. Сегодня, мне кажется, я в лучшем случае преподавала бы музыку внукам Абрамовича.
О песне
Однажды я спросила Шостаковича: «Почему вы так плохо к песне относитесь?» На что он ответил: «Нет, ну почему же? Есть хорошие песни. Например, у Шуберта!»
В самом песенном жанре заложены особенности, отталкивающие от него серьезных музыкантов. Например, кажущаяся быстрота работы и легкость успеха. Ведь композитор-песенник получает от жизни гораздо больше, чем музыкант, который, допустим, пишет оперу или симфонию. Можно создать прекрасное сочинение, которое один раз исполнят в консерватории, слушатели похлопают, а потом забудут. А если композитор напишет удачную песню, ему отдадут свою любовь миллионы людей.
С песней бывают связаны и такие причудливые, невероятные повороты судьбы… Допустим, человек, не имеющий никакого музыкального образования, вдруг сочинит мелодию, по которой потом сходит с ума вся страна! И у композитора, годами слепнущего над сложнейшими партитурами, столь легкий успех вызывает недоумение.
Мой консерваторский профессор, Виссарион Яковлевич Шебалин, будучи музыкантом очень глубоким, никогда и ни на кого не навешивал ярлыков. Он оценивал песенный жанр, прежде всего, как музыкант. И находил, например, что Соловьев-Седой более самобытен, несимметричен, более неординарен, чем Дунаевский.
Сегодня, к сожалению, роль песни изменилась. Все брошено на самотек и на продюсеров. Раньше написанная композиция через одну-две недели звучала на всех радиостанциях. Иногда спрашивают, сколько платили за песню, когда ее приносили на радио, и гонорар кажется слишком малым, порой даже вызывает снисходительную улыбку. А на самом деле это было очень много. Объясню, почему. Если комиссия принимала произведение, ты в тот же миг оказывался свободен от дальнейших организационных хлопот – заботы брало на себя государство. В мое распоряжение предоставлялись оркестр и солисты. Они учили текст и музыку, делали запись, и уже через несколько дней она попадала на все радиоточки, начинала звучать по всей стране. Такое отношение было к песне – внимательное и трепетное. А сейчас произведение с трудом пробивается к слушателям.
О творческом процессе
Моя жизнь – работа, и отделить одно от другого невозможно. Особый настрой, вдохновение, душевный подъем – все это пустые высокие слова. Известно, сколько сил и времени великие отдавали своему делу. Конечно, я не сравниваю себя с ними, но знаю: иначе ничего не добьешься.
Работать бывает очень трудно. Почему? Потому что, когда композитор пишет симфонию – его никто не трогает, он сидит и пишет, и так же оперу, квартет. Когда человек пишет песню, и если у него есть хоть одна удача, особенно в советское время, начинается шум вокруг: фестивали, конкурсы, интервью, и при этом образе жизни работать очень трудно.
Партитуру для оркестра я всегда делаю сама, от начала до конца. Каждому музыканту я должна написать его партию. Мне это интересно и важно. Многие композиторы сами не делают инструментовок. Жаль, ведь материал в таких случаях бывает куда более интересен, чем его реализация. Для меня же работа над партитурой – один из самых радостных моментов, потому что оркестр может открыть глубинный смысл и подтекст песни. К примеру, для участия в одном из своих авторских концертов я приглашала Государственный симфонический оркестр СССР в Колонный зал, где публика скорее привыкла к звучанию оркестров эстрадных. И я не просто перенесла голоса своих партитур с пультов эстрадного оркестра на пульты симфонического, а переоркестровала все произведения специально именно для этого состава с его огромным струнным квинтетом, грандиозным масштабом звучания, великим «грузом» классических традиций и выдающимися инструменталистами в каждой оркестровой группе. Звучание такого оркестра, без электроники и непременной ритм-машины – это другая философия.
Электроника и так называемые «современные» ритмы большей частью механистичны в своей основе, в них есть прекрасная жесткость и гипнотизирующая агрессия. Как это часто бывает, мы, влюбившись в очередной западный феномен, берем самое поверхностное. Так мы научились конструировать успех, «ладушки» на стадионах и во дворцах спорта с неизбежными дымами, топотом, свистом. Я думаю, может быть, уже настала пора уходить от так легко завоеванной стадности…
Об инструментальной музыке и «крупной форме»
Мою музыку в основном знают по песенному жанру. Но ведь у меня много и других произведений. Некоторые могу назвать: Концерт для трубы с оркестром, «Русская сюита», увертюры, кантаты, хоровые сочинения и вокальные циклы, музыка для детей и к кинофильмам.
В середине 1970-х годов в Большом театре шел балет «Озаренность» на мою музыку – спектакль о молодежи. Я с радостью ходила на репетиции, артисты давали заряд бодрости – такие молодые, смешливые, задорные. Главные партии замечательно танцевали Александр Годунов и Нина Сорокина.
Однако к иным жанрам мне суждено было прийти значительно позднее, все началось именно с песни. Самая первая называлась «Походная кавалерийская». Наверное, в ней ощущалось что-то подражательное. И неудивительно. Песни Дунаевского, Блантера и многих других композиторов были у всех на слуху. Но и в той, первой песне пробивалась романтическая интонация, ставшая в дальнейшем свойственной многим моим песням.
О классической музыке
Люди мало знают хороших произведений и замечательных композиторов. Вот мой брат, простой рабочий человек, который имел прямое отношение к заводскому цеху, так он приходил на работу и весь день напевал Песенку Герцога из оперы Верди «Риголетто». А почему напевал? Потому что эта музыка звучала постоянно и везде. Сколько музыкальных фильмов было. «Музыкальная история» с Сергеем Лемешевым – это же какой фильм! Простой паренек, шофер с красивым голосом становится настоящим артистом. Сейчас подобного мало.
Нужно привлекать внимание молодежи к этой музыке. Кто-то скажет: «Молодежь говорит, что ей неинтересно!» Ну и что?! Не нужно опускать руки. Пусть молодые люди послушают эту музыку еще раз, и еще раз. Ведь для того, чтобы по достоинству оценить великое, выдающееся литературное произведение, надо просто много читать. Тогда появится интерес не только к сюжету, но и к таинству слова. С музыкой то же самое.
Я очень люблю музыку, поэтому знаю, сколько есть академических произведений, которые лучше, чем мои, но при этом совсем не звучат нигде.
Мои сверстники и я, мы буквально жили в Большом зале консерватории, знали все его тайные ходы, знали, как без билета пройти на любой концерт. Для нас это был Храм, и остался таковым на всю жизнь.
О жизни и счастье
Помимо работы, конечно, существует сама жизнь с ее бедами и радостями. Когда-то бывает хорошо, когда-то приходит беда. Пожалуй, моя судьба сложилась счастливо.
Что было бы лучшим подарком для меня на любой праздник? Возможность просто спокойно посидеть вечером на кухне: съесть что-нибудь вкусное, заварить чай с мелиссой. Вечер на кухне – мой праздник.
Мне комфортно в обычной домашней одежде. И косметику я предпочитаю повседневную, потому что она более декоративна, чем праздничная. Часто вспоминаю Мопассана, который говорил, что от женщины должно пахнуть чистотой, в крайнем случае – хорошими духами. Мне нравятся естественные запахи. И цветы я люблю те, которые растут под ногами: мать-и-мачеху, лютики, ноготки… Летом Николай Николаевич всегда приносил мне с базара ромашки. Цветы – очень благодарные существа: розы, которые я привожу с концертов, стоят у меня долго.
О будущем
Уверена, в России среди молодежи есть очень одаренные люди, которые могут сочинить замечательную музыку, и прекрасные песни в том числе. А вот что будет с этими родившимися произведениями, сказать не могу. У меня нет реальной возможности помочь им, вывести на простор, привлечь внимание. Песня – жанр особенный, она связана с жизнью и влияет на жизнь, объединяет людей в едином порыве. Как сейчас можно этого добиться? Я не знаю. Нам действительно песня строить и жить помогала. Помимо сочинений профессиональных, существовала мощная бардовская песня – с великолепными поэтами, они же часто выступали в роли композиторов. Теперь, как говорят, другие времена – другие песни.
