События
Примеров, когда дирижерская и композиторская профессии успешно совмещались в одном лице, в истории музыки немало. Одним из первых можно назвать Люлли, за ним Баха и Генделя, в романтическую эпоху – Мендельсона, Вагнера, Листа, на рубеже XIX–XX веков – Дебюсси, Малера, Рихарда Штрауса, в наше время – Кшиштофа Пендерецкого… И это лишь самые громкие прецеденты.
Поэтому, когда главный дирижер ГАСО Республики Башкортостан Дмитрий Крюков обратился к сочинению музыки, его опыты были встречены с интересом и пониманием. Молодой маэстро к 35 годам успел продирижировать огромным количеством базовых партитур от Бетховена до Малера, Брукнера, Шостаковича, сумел успешно проявить себя и как оперный дирижер (в том числе и на главной сцене страны, в Большом театре России), и естественно, что у него возникло желание попробовать себя в смежной деятельности.
Сам Дмитрий Крюков скромно подчеркивает, что не считает себя композитором, что его путь складывался по-особенному: «Все произведения я создавал в связи с конкретными задачами». Так, симфоническая картина «Урал-батыр» по мотивам музыки Хусаина Ахметова была им написана, «чтобы Госоркестр Республики Башкортостан мог иметь в афише еще одну пьесу на башкирские народные темы и в то же время музыку, доступную восприятию самой широкой публики». Затем Дмитрий Крюков сочинил оригинальный опус – «Легенды древнего Урала», продолжая развивать тему включения башкирского фольклора в симфоническую ткань. «Признаюсь, я вначале пытался увлечь этой идеей современных башкирских авторов, но не получил творческого отклика, – рассказал автор. – И решил сам сделать такую партитуру, воспевающую национальные эпические мотивы и образы. Я ориентировался на оркестровые стили Бородина, Равеля, отчасти Густава Холста и Джона Уильямса. Аналогичный импульс побудил меня создать сочинения для кларнета с оркестром, чтобы в наших программах с участием выдающегося кларнетиста Артура Назиуллина мы могли показать всю палитру возможностей этого инструмента не только на примере Концерта Оскара Наварро».
И вот теперь Первая симфония. Признаться, не устаешь удивляться творческой фантазии композиторов. Дмитрий Крюков придумал необычный формат звучания, впервые сделав два антракта внутри симфонии. Конечно, его произведение идет примерно час пятьдесят минут, но все же для целостного восприятия так разбивать цикл, может, и не стоило (антракты сделали после первой и второй частей, а третья и четвертая звучали уже подряд).
Судя по всему, автор волновался, как будут восприняты его идеи, и решил подстраховаться. Опасения оказались в итоге беспочвенными: слушатели были увлечены симфонией. Кроме того, по традиции Дмитрий Крюков предварил исполнение подробными комментариями, разложив по полочкам свой замысел: «Я хотел охватить огромный период времени этим произведением – жизнь цивилизации, возможно, галактики. Первая часть – это погружение в древность, в архаику».
Перед слушателями развернулись эпические картины бескрайних просторов, красочных пейзажей немного фантастического характера, но по-своему прекрасных и замечательно сыгранных ГАСО РБ. Музыканты с любовью и тщательностью играли музыку своего главного дирижера, явно поддерживая и разделяя его энтузиазм. В партитуре, написанной с тонким знанием возможностей каждого инструмента, функционала каждой из оркестровых групп, были максимально ярко высвечены достоинства и сильные стороны ГАСО РБ.
На вторую часть упал отсвет брукнеровской стилистики, о чем автор также открыто заявил в преамбуле (упомянув в качестве модели знаменитое «вагнеровское» Адажио из Седьмой симфонии Брукнера). В третьей части вновь наступает черед башкирского фольклора, неисчерпаемого источника вдохновения для Дмитрия Крюкова. Ему в Трио противопоставлены так называемые греческие лады, встречавшиеся ранее, как уточнил Крюков, у Римского-Корсакова, у Шостаковича. Здесь же они становятся мелодической основой раздела, и в целом можно даже подумать о неоклассике, так как слушателей окутывают приятные, чуть загадочные мелодии, кружащиеся в непрестанном повторении.
В финале, как предупредил автор, должны развернуться картины апокалиптической трагедии. Но длинная кода, в которой звучность постепенно затопляет зал, воспринимается скорее как торжественное и грандиозное шествие, как утверждение величия Башкортостана. Неслучайно крики «браво» и восторженные овации ожидаемо хлынули с отзвуком последнего аккорда. Соборность, дух единения явно сплотили аудиторию, почувствовавшую гордость, что в их городе родилось такое мощное произведение.
Направление «новой простоты» не изобретение Дмитрия Крюкова: примерно каждые 30-40 лет, после витка авангардных экспериментов наступает «усталость» и потребность в доступном (что отнюдь не является синонимом «примитивном») художественном высказывании. Как раз на такой позиции стоит и наш автор. «Мне захотелось, чтобы музыка возвращалась к людям, – объясняет Дмитрий. – Да, я создал эпическое полотно, в русле моих любимых композиторов Брукнера и Малера, но при этом, несмотря на глобальные заявки, я пытался, чтобы музыка была понятна абсолютно любому человеку – из маникюрного салона, продавцу из “Пятерочки”, самому неподготовленному слушателю. Конечно же, меломаны смогут считать тут и более глубокие смыслы. Но прежде всего я стремился погрузить слушателей в мощь оркестровых красок, погрузить в своего рода длинную медитацию». Что ж, попытка удалась, и, возможно, если бы Брукнер был башкирским композитором, он написал бы что-то близкое к тому, что услышал Дмитрий Крюков.
