Персона
«Золотые руки, потрясающая музыкальность… техническая легкость и железная память», – так пишут критики об итальянском пианисте Джузеппе Андалоро, выступившем в России в рамках Фестиваля фортепианной музыки имени Ферруччио Бузони «Итальянцы в России», который проходил в Москве, Уфе, Красноярске, Благовещенске и Хабаровске при поддержке Президентского фонда культурных инициатив. Всего в проекте принимали участие восемь известных итальянских пианистов, среди которых Антонио Ди Кристофано, Синция Бартоли, Лоренцо ди Белла, Винченцо Бальцани, Паоло Франчезе, Сара Чианчилло и Джулиано Адорно.
Джузеппе Андалоро дал сольные концерты в Москве, Благовещенске, Хабаровске и выступил в Красноярске в сопровождении Красноярского академического симфонического оркестра под управлением художественного руководителя Санкт-Петербургского государственного музыкального театра имени Ф.И. Шаляпина Фабио Мастранджело.
Татьяна Эсаулова (ТЭ) поговорила с Джузеппе Андалоро (ДА) о его «музыкальной родословной», о том, кто из русских пианистов является для него эталоном, а также о впечатлениях музыканта от путешествия по России и причине, по которой для своих выступлений он выбрал музыку Фрескобальди и Рахманинова…
ТЭ Джузеппе, как вы стали участником проекта «Итальянцы в России»?
ДА Это случилось благодаря взаимному уважению, а также большой дружбе с пианистом, профессором Академии музыки имени Гнесиных Юрием Богдановым, с которым меня познакомил мой учитель – профессор Миланской консерватории Винченцо Бальцани во время летних мастер-классов в Италии. Есть еще один фактор, который касается моего личного огромного желания вернуться в Россию как можно скорее и расширить свою творческую деятельность в этой великой стране, которую я так сильно полюбил.
ТЭ Что главное в исполнительском мастерстве открыл вам учитель?
ДА Бальцани не раскрывает секретов. Он – человек-загадка! Но достаточно лишь слегка заглянуть в его глаза, чтобы узнать так много нового, как в музыкальном, так и в человеческом плане, да и о жизни в целом.
ТЭ Какие идеи лежат в основе концепции вашей программы, представленной в России?
ДА Прежде всего, я хотел исполнить Джероламо Фрескобальди, гениального итальянского композитора, которого я обожаю и которого, как мне кажется, знают и пытаются играть очень немногие пианисты. Бах – Бузони и Лист – в моем постоянном репертуаре. И еще мне очень хотелось исполнить в России сложную и трудную Сонату № 1 Рахманинова.
ТЭ С Красноярским академическим симфоническим оркестром и дирижером Фабио Мастранджело вы представили знаменитый Второй концерт. Когда он появился в вашем репертуаре?
ДА Концерт сопровождает меня с момента первых занятий с маэстро Серджио Фиорентино – давно забытого исполина, прекрасного пианиста, кстати, исполнителя полного собрания сочинений Рахманинова.
История любви с этим великим произведением началась уже с первого урока, когда я с волнением только начал знакомство с сочинением. Тогда маэстро взял в руки карандаш и написал на странице партитуры следующую фразу: «Рахманинов – это серьезно!». Кульминацией стала победа на Лондонском конкурсе в 2002 году (мне тогда было 20 лет) – я отправился в турне по Великобритании с Лондонским филармоническим оркестром именно с этим произведением. Затем последовали десятки концертов по всему миру, в том числе с таким известным дирижером, как Владимир Ашкенази и многими выдающимися оркестрами. Однако должен сказать, что исполнение Рахманинова в России, на его родине, имеет для меня совершенно иной характер: это, с одной стороны – уважение к русскому гению, а с другой – свобода, которой я могу по-настоящему предаться, испытывая чувство бесконечной любви к русской мелодии! При этом на мне лежит большая ответственность, ведь я должен донести эту любовь до русской публики с глубокой благодарностью и радостью.
ТЭ Что вы чувствуете, когда слушаете Концерт в исполнении самого автора?
ДА Запись очаровывает меня. Сожалею, что техника того времени была очень несовершенна, не только по звуку, но и музыкальному воплощению: многие темпы, несомненно, слишком быстры именно потому, что время прямой записи тогда было ограничено всего несколькими минутами.
ТЭ Насколько глубоко вы знакомы с творчеством других знаменитых русских музыкантов? Кто из них является для вас эталоном?
ДА Этот список пианистов занял бы целую страницу! Легко могу назвать Нейгауза, Горовица, Гилельса, а также Кисина, Гаврилова, Березовского… Но больше всего я люблю Рихтера. Мне кажется, в его интерпретациях есть обезоруживающая искренность и правда. И он, как никто другой, убедителен во многих отношениях. Часто я испытываю настоящую ностальгию и очень сожалею о том, что не родился на 80 лет раньше, чтобы услышать живое исполнение Рахманинова, а также Горовица и Рихтера, чьими записями я теперь просто наслаждаюсь!
ТЭ Расскажите немного себе: где родились, чем живете и увлекаетесь, как отдыхаете?
ДА Мое детство проходило в маленькой деревушке Делия, в провинции Кальтаниссетта, с населением 3000 человек. Это центр Сицилии. Первые уроки музыки с единственным местным учителем состоялись у меня в возрасте восьми лет. Вскоре мне организовали небольшой концерт: на центральной площади была установлена сцена, и я сыграл несколько легких пьес. Но я выступал перед всеми 3000 жителями нашей деревни!
С детства обожаю космос и астрономию, слежу за программами и теориями, читаю и изучаю теоретическую и квантовую физику, а также биологию и антропологию. В школе увлекался электроникой, причем настолько, что моему отцу пришлось купить мне несколько конденсаторов, резисторов, микросхем и так далее, потому что я сам хотел сделать радио. И мне это удалось, когда мне было двенадцать…
Мои родители живут на Сицилии, как и сестра Эстер. У меня растут две прекрасные маленькие дочки – Елена, ей шесть и Франческа, которой четыре года. Я люблю их всем сердцем и даже больше, чем музыку! В душе я простой человек, мне нужно совсем немного, чтобы расслабиться. Бокал вина с настоящим другом, тарелка пасты, но небольшая! (Смеется)
ТЭ Вы лирик или трагик?
ДА Лирик всегда! В греческом понимании «трагик» кроется в генетическом коде: «трагический элемент» – это первозданная сила, формирующая все творение.
ТЭ В вашем творческом багаже – лауреатство на известных международных конкурсах. Какой из них стал для вас самым важным?
ДА Первый Международный музыкальный конкурс в Сендае (Япония). Мне тогда было 19 лет. Прекрасное воспоминание и огромная любовь, зародившаяся тогда между мной и японской публикой, которой приходится меня «терпеть» до сегодняшнего дня (в общей сложности это 31 тур)! (Смеется)
Часто вспоминаю и Лондонский международный конкурс пианистов в 2002 году, который я уже упоминал. Но не менее важны и Конкурс Бузони в Больцано (2005), и Международный конкурс пианистов в Гонконге (2011), председателем жюри которого был Владимир Ашкенази.
ТЭ Что необходимо иметь пианисту в своем арсенале, если он принял решение участвовать в конкурсах?
ДА Если музыкант начинает с желания соревноваться, то это очень плохой старт! Соревноваться нужно в первую очередь с самим собой, со своей целью. Тот факт, что вас будут оценивать и ставить в один ряд с другими пианистами, не должен вас волновать. Вы должны надеяться на то, что жюри поймет вас и даст вам правильную оценку, что бывает не совсем очевидным и точным… Безусловно, необходим и важен технический арсенал, и выбирать программу нужно очень тщательно. Но не существует универсальной формулы, которая бы всем подходила.
ТЭ Когда вы сами судите конкурс, что для вас становится определяющим?
ДА То, что я вижу в искусстве, часто не совпадает с мнением моих коллег. Не говоря уже о возможных более или менее скрытых «отношениях» между кандидатами и их учителями, которые являются членами жюри.
Оцениваю, прежде всего, стиль и культуру, искренность исполнения, красоту звука и разнообразие. Ненавижу предсказуемые или «упакованные» выступления! И если даже несколько нот не в такт, это нормально, когда все остальное в порядке и компенсируется выразительностью и вдохновением. Идеальный вариант, когда находится абсолютный победитель, в отношении которого согласны все, например, Ван Клиберн на Конкурсе Чайковского в Москве в 1958 году. В нем никто не сомневался!
ТЭ Что сложнее достичь – совершенства в стилистическом воплощении или в овладении техникой?
ДА Если оттачиваешь стиль, подходишь к этому правильно и начинаешь быть его частью, т.е. становишься человеком, который как бы «живет в этом доме», то и техника становится лучше. Если посвящаешь себя только технике со «спортивным» уклоном, то никуда не попадешь, разве что в цирк. Поэтому меня совсем не удивляет великолепная «акробатика» многих современных пианистов, особенно молодых. А вот уметь петь на фортепиано – это одна из первых технических трудностей…
Добавлю, очень часто большая техническая оснащенность современных музыкантов не сопровождается воплощением истинной творческой идеи автора, не представляет настоящего искреннего видения музыки, а это должно быть всегда! Также полагаю, что с чисто художественной точки зрения и не в последнюю очередь – с экспрессивной сделаны огромные шаги назад…
ТЭ Вы – в числе восьми итальянских пианистов разных поколений, принимающих участие в проекте «Итальянцы в России». Как сейчас развивается итальянская пианистическая школа?
ДА Не думаю, что в наше время можно говорить о «национальных фортепианных школах» так глубоко, как это было возможно в прошлом. Несомненно, многие из нас – выходцы из школ определенного типа, с историей за плечами. Моя «музыкальная родословная» (мои учителя – Винченцо Бальцани и Серджио Фиорентино) идет от Ференца Листа и Сигизмунда Тальберга. Считаю, что сегодня ключевым фактором становится индивидуальность, а также оригинальность исполнения.
ТЭ Ваш первый приезд в Россию состоялся в ноябре прошлого года. Вы стали хедлайнером известного виолончельного фестиваля Vivacello под руководством Бориса Андрианова, где исполнили свою оригинальную транскрипцию из балета «Весна священная» Стравинского для двух виолончелей и двух фортепиано. А сейчас вы работаете над транскрипциями?
ДА В октябре в Японии и Китае я представил несколько своих сольных транскрипций – в основном рок- и поп-рок-групп (Queen, King Crimson, Emerson Lake and Palmer), джазовых исполнителей, таких как Keith Jarrett, а также опер Пуччини. Но пока хочу остановиться и провести некую «ментальную чистку», чтобы иметь возможность развивать новые музыкальные идеи.
ТЭ Вы также сотрудничали с одним из самых известных актеров современности, Джоном Малковичем?
ДА Нереальный и удивительный опыт. Меня пригласили присоединиться к группе музыкантов Techno Bohemians, но не в качестве пианиста, а в качестве клавишника. Я должен был интерпретировать, а также сочинять определенные сэмплированные звуки. Это была современная партитура для ансамбля и голоса, а голосом был сам Джон Малкович.
В перерыве между репетициями он попросил меня прогуляться с ним по Флоренции. Во время прогулки мы зашли в очень дорогой магазин одежды, и он неожиданно выбрал для меня костюм и рубашку. Я примерил все. Он сказал, что я выгляжу великолепно, и что мои мокасины – единственная вещь, которую я должен сохранить. Он подарил мне этот ультрашикарный костюм и рубашку и то же самое сделал для других музыкантов. Милый, безмятежный и спокойный человек… Совсем другого Малковича мы увидели вечером на концерте! Я был в недоумении от его ярости, невероятной экспрессивности и динамического заряда.
ТЭ В какой точке мира находится «ваш зал» и «ваш рояль»?
ДА Трудно ответить. Думаю, что самый красивый зал для меня еще не случился. Однако до сих пор, спустя 15 лет, вспоминаю невероятный блеск и красоту звука рояля Steinway в зале Kitara в Саппоро (Япония)!
ТЭ Ваше любимое место в Италии…
ДА Люблю Италию от Альп до Сицилии. Это такая интересная страна! Но мое сердце, конечно, на юге, на Сицилии – моей родине, на острове с богатой историей и контрастами.
ТЭ Какие у вас впечатления от путешествия по России?
ДА Москва завоевала мое сердце еще в прошлом году. Она входит в пятерку самых красивейших столиц мира. Даже не знаю, как описать свои ощущения, это очень сильное и глубокое чувство. Более 90 театров в одном городе! Я все сказал! С детства я привык к перелетам, много путешествую. Мне жаль, что в данный момент нет прямых рейсов из Италии. Считаю это глупым и несправедливым как для итальянцев, так и для русских. Меня очень тепло встречала публика в Красноярске, Благовещенске и Хабаровске. Мне понравились не только природные красоты – река Енисей в Красноярске, Амур в Благовещенске и Хабаровске, но и золотые купола церквей и храмов, и не в последнюю очередь – необыкновенная еда и напитки; и, конечно же, люди. Я поистине счастлив, что принес свое искусство, свои небольшие музыкальные знания и сердце в эту удивительную страну!
