In memoriam
Умер московский блюзмен Юрий Каверкин. Словосочетание «московский блюзмен» все еще кажется странным, но уже давно имеет и право на существование, и смысл. Да, Юра жил в Москве и играл блюз; играл, потому что блюз был одной из двух главных в его жизни стихий. Есть такое выспреннее выражение: «дышал музыкой». На самом деле выспренним оно лишь кажется, в нем заложена удивительная простота и органика. Человек не дышит как-то специально: дыхание — органически присущее ему свойство. Вот и Каверкину блюз был присущ органически. Он и блюз были настолько естественным целым, что на каждом его концерте момент собственно начала невозможно было уловить. Только Каверкин раскрывал гитарный чехол, как вдруг ты понимал, что звучит уже третья вещь. Это, кажется, и концертом-то в традиционном понимании не было, что отчасти приближало Юру к каким-то протоблюзменам, певшим под гитары где придется: создавалось впечатление, что он просто присел, и все мы собрались вокруг – и начался блюз.
Но у Каверкина блюз при этом не был каким-то любительским, самопальным: все, кто в эти дни вспоминают о музыканте, говорят о глубоком понимании жанра, об уникальных аранжировках, которые он придумывал, об особенном гитарном аккомпанементе и намеренно «грязноватых» соло, которые Юра играл большим пальцем (никогда медиатором!)… И об уникально свободном обращении со временем: когда выступление заканчивалось, было ощущение, что прошло полжизни, а оказывалось — всего каких-то два часа. В этом отношении Каверкина можно было сравнить, пожалуй, разве что с Джей Джей Кейлом (при всей их разности): он был столь же спокоен, негромок, почти что интимен и никого ни к чему не обязывал, не привлекал внимания, но от его игры невозможно было оторваться. Вот это «необязывание», наверное, называют скромностью. Да, он был скромным, и за этой скромностью стояли врожденная интеллигентность (хотя рассказы его о тбилисском детстве и юности изобиловали весьма авантюрными подробностями!), непоколебимое чувство собственного достоинства, доброта – столь же непоколебимая. И любовь к людям и к музыке. И к своим подопечным.
Вот тут пришла пора поговорить о второй стихии, которой дышал Юрий Каверкин, о герпетологии, которая была его основной профессией. Да, он любил, изучал и разводил пресмыкающихся, умел видеть в них грацию и красоту, он писал о них непонятные профанам, но очень ценные для профессионального сообщества статьи… Неочевидное сочетание интересов в случае Каверкина казалось совершенно органичным, естественным. Каким было, в общем-то, все, чем он занимался.
Да, Юра Каверкин был классическим представителем так называемой клубной сцены, хотя с удовольствием и успехом выступал на больших фестивалях, в том числе и за рубежом. Иностранные блюзовые музыканты, приезжая в Россию, любили играть с ним в концертах, не говоря уж о джемах. Но где бы он ни выступал, он оставался самим собой. Именно такие люди, как мне кажется, формируют реальность.
Спасибо, Юра.
