Бренд по имени Ирина Архипова

В 2025 году исполняется сто лет со дня рождения выдающейся русской певицы Ирины Архиповой (2 января) и пятнадцать лет с момента ее ухода (11 февраля). Ее называли «Царицей русской оперы», хотя блистательный старт ее карьеры начался с партии во французской опере – в образе роковой Кармен Ирина Архипова покорила и Большой театр, и многие другие сцены мира. Она заняла одно из заметнейших мест в витрине советского искусства: ее ставили в премьерные составы постановок зарубежных дирижеров, отпускали на гастроли на Запад. Она ввела моду на камерное пение с органом: ее знаменитая пластинка Ave Maria, записанная с органистом Олегом Янченко, открыла целый пласт сакрального репертуара.

Когда в 1966 году на Международном конкурсе имени П.И. Чайковского учредили номинацию «Сольное пение», то в жюри была приглашена Ирина Архипова, а после ухода из жизни А.В. Свешникова кресло председателя жюри было передано именно ей. Параллельно развивалась история ее собственного конкурса – имени М.И. Глинки, ставшего главным национальным состязанием вокалистов. Архиповой не только предоставляли свободу творчества, но и награждали всеми возможными званиями и премиями (народная артистка СССР, Герой Социалистического Труда, три Ордена Ленина и множество иных регалий).

Как молодая архитектор, проектировавшая дома, достигла таких высот совсем в ином виде искусства, сама Архипова описала в книгах «Музы мои», «Музыка жизни», «Бренд по имени “Я”». Чтобы понять, в чем секрет этой удивительной личности, мы обратились к известным артистам разных поколений c предложением поделиться своими воспоминаниями и суждениями о феномене Ирины Архиповой.

Ильдар Абдразаков, заслуженный артист Российской Федерации, руководитель Севастопольского театра оперы и балета

Ирина Константиновна сыграла огромную роль в моем становлении. Я поступил в Уфимский государственный институт искусств, и на третьем курсе меня приняли в солисты Башкирского оперного театра. Первой моей серьезной ролью в карьере стала партия Сурина в «Пиковой даме» в постановке Рустэма Галеева. На роль Графини он пригласил Ирину Константиновну Архипову, Германа пел Владислав Пьявко. Среди других солистов были задействованы лауреаты конкурса Ирины Архиповой, обладатели разных голосов. Мы виделись с ней во время каждодневных репетиций, и она, наверное, могла бы мне ничего не пояснять – стоя рядом с ней, я как губка впитывал каждое ее слово, каждый жест: как нужно держаться на сцене, как создавать образ героя, весь антураж артиста  – все это я на самом деле подглядел у нее. Не говоря уже о том, что в гримерной у нее всегда присутствовало все необходимое для правильного грима. После премьеры спектакля, после того, как Ирина Константиновна меня услышала, она пригласила меня на свой конкурс, приуроченный к 850-летию Москвы (1997).  Тогда я завоевал приз «Надежды». После этого я поехал на конкурс Глинки и принимал участие в других музыкальных соревнованиях, но между ними, благодаря Ирине Константиновне, я также выступил на организованном ею международном оперном фестивале «Ирина Архипова представляет». Он проходил в разных городах, не только в Москве: мы ездили в Смоленск, Казань, Осташков, Сургут, Ригу (на этом концерте была Элина Гаранча – когда мы пересекаемся, она до сих пор говорит: «Это тот самый Абдразаков-младший, я тебя помню!»). Вспоминаю поездку в Санкт-Петербург и как Ирина Константиновна тогда сказала мне: «Ильдар, мы едем в культурную столицу нашей страны. Ты там никогда не пел. Если публика тебя примет, если ты ей понравишься, значит, ты сможешь петь везде». Эти слова мне вбились в голову, и я сделал все, чтобы выйти на сцену, красиво спеть, не ударить в грязь лицом. С молодым артистом может произойти всякое – малейшее волнение, и это уже слышно в голосе. Но из этой поездки я хорошо запомнил, что в Петербурге другая, более искушенная публика, знающий слушатель. Я выложился на сто процентов, и после этого выступления меня пригласили на прослушивание к маэстро Георгиеву. Таким образом Ирина Константиновна постепенно открывала для меня большой путь в оперу.

Как-то, в 1994 году, она позвонила мне и предложила приехать в Москву на конкурс Чайковского – в качестве слушателя. Я несколько дней жил у нее, так как тогда у меня не было возможности остановиться у кого-то из знакомых или снять номер в гостинице. Думаю, мало кто из нынешних исполнителей такого уровня, как Ирина Архипова, смог бы сейчас пригласить в столицу молодого певца из глубинки, чтобы просто дать ему возможность посмотреть на других и получить некоторое представление о том, как происходят подобного рода мероприятия. Таким образом, Ирина Константиновна готовила меня к своему конкурсу, подготавливала меня к важному этапу в жизни – видимо, она поверила в меня и дала дорогу – сама предложила приехать и сделала все, чтобы я чувствовал себя комфортно в большом городе, в котором я был до этого всего один раз, и то в детстве. По вечерам мы с ней пили чай с бубликами и обсуждали будущих лауреатов. Ее интересовало мое мнение, так как на Конкурсе Чайковского выступали и ее ученики. Это было незабываемо, душевно. Можно сказать, что она отнеслась ко мне по-матерински. Я бесконечно благодарен ей также за ценные профессиональные советы, за то, что рассказывала мне о нюансах вокальных законов, которым я изо дня в день следую и передаю этот опыт уже следующему поколению оперных певцов. Мы много беседовали с Ириной Константиновной о жанре русского романса, и она рассуждала о том, что сподвигло того или иного композитора написать романс, какие события в жизни этому способствовали, – Ирина Архипова обладала энциклопедическими знаниями, и слушать ее было всегда захватывающе интересно.

Ольга Бородина, народная артистка России, солистка Мариинского театра

Ирина Константиновна Архипова всегда была моей любимой певицей еще со школьных лет. Ее подход к пению и музыке очень близок и моему пониманию. Она была очень умной. Получившая архитектурное образование, тщательно продумывала и выстраивала все свои роли и выступления. Притом что в своей исполнительской манере Архипова всегда отличалась сдержанностью, артистизма ей было не занимать, я считала ее потрясающей актрисой. Ее энергия шла больше изнутри, как я это чувствовала. Это было очень схоже с моими ощущениями. Я не так часто с ней встречалась, поскольку она жила в Москве, а я в Петербурге, но она приняла самое активное участие в моем становлении, в моей жизни, начиная с Конкурса имени Глинки, после которого мы стали с ней общаться. Она прониклась ко мне и на конкурсы, куда ее приглашали в качестве члена жюри, например, в Нью-Йорк и Барселону, она меня брала с собой как «представителя от Советского Союза». Это было очень почетно и ответственно. У нее было много друзей и за рубежом, все ее очень любили.

Периодически, когда я приезжала в Москву, останавливалась у нее, была однажды и на даче. К молодым талантам она относилась по-доброму, хотя и ревность иногда проскальзывала, конечно. Я всегда с большой теплотой о ней вспоминаю и до сих пор помню ее смех – очень смешной, когда глаза сохраняли строгое выражение, а рот смеялся. Это было очень необычно. Она была очень строгая и даже строго смеялась. Этого не забыть никогда. Она умела любить, ценить, помогать очень талантливым людям. А уж как она любила Владислава Пьявко, словами не описать. Она умела любить и прощать, и это тоже редкое качество для певицы такого масштаба.

В голосе Архиповой сочеталось все, что я люблю. Он, может быть, не был такой богатый по обертонам, как у Богачевой или Образцовой, но сочетание всего остального было намного выше. В культуру пения, продуманность, сделанность, выверенность вкладывалась душа. Кумиров я себе не сотворяла, но Ирина Архипова – это отдельная статья по всем параметрам. Ее Кармен, «Песни и пляски смерти» – да, они другие, но для меня ее прочтение – это стопроцентное качество. Она была эталоном в русской музыке, сколько камерного репертуара она прекрасно исполнила и записала. Не гналась за количеством партий, прекрасно знала свое место, предназначение. И еще, ей мало было того, чтобы оставить неизгладимый след в искусстве: Ирина Константиновна воспитала многих прекрасных певцов, дав им возможность дороги в жизнь, а это было совсем непросто в то время. Она умела увидеть настоящие таланты и поддержать их.

Мария Баракова, победитель международных конкурсов имени Глинки, имени Чайковского, обладатель премии Casta Diva в номинации «Взлет»

Ирина Архипова – особое имя для меня. Как я всегда говорю, в моей жизни есть три певицы, которые сильно повлияли на мою судьбу. Это Ирина Архипова, Ольга Бородина и Альбина Шагимуратова. Когда я еще училась в Новосибирском колледже, именно пение Ирины Константиновны стало для меня эталоном, образцом в моем обучении. Она и по технике была близка моей природе, и, главное, меня подкупал ее интеллектуальный подход – она певица большого ума, большого таланта. Я росла на ее записях, она буквально «сопровождала» меня в студенческие годы. А когда я пришла в Молодежную оперную программу Большого театра, то мой педагог Дмитрий Юрьевич Вдовин тоже напоминал об Архиповой. Как-то он мне сказал на уроке: «Что ты шатаешься из стороны в сторону? Встань как будто ты восьмая колонна Большого театра! Посмотри, как Архипова поет на записях. Она стоит не шелохнувшись». А я ведь все эти записи прекрасно знала. Поэтому этот совет сразу помог мне «сложить пазл», и все пошло гораздо успешнее, когда я стала внедрять в свою практику приемы, какие-то идеи Ирины Константиновны. Затем в моей жизни был Международный конкурс имени Глинки, основателем и многолетним председателем жюри которого была Архипова. Я выиграла его в 2019 году, а затем буквально через два месяца стала победительницей среди вокалистов на Международном конкурсе имени Чайковского, где Ирина Константиновна была председателем жюри с 1974 по 1998 год. То есть получилось, что она в моей жизни идет параллелью, и я безумно этому счастлива.

Мои более старшие коллеги по Молодежной программе, первые выпускники Дмитрия Вдовина в Академии хорового искусства, были лично знакомы с Ириной Архиповой – я им всем по-хорошему завидую. Вот если бы я могла с ней встретиться, то задала бы ей вопрос: «Как оставаться такой непоколебимой? Быть верной себе, идти вперед и сохранять холодную голову и горячее сердце». Потому что меня восхищает, как рационально она подходила к изучению и исполнению своего репертуара, и с каким темпераментом это все спето. Не только оперная, но и камерная певица. Ведь это большая редкость, когда оперный артист еще очень силен и в камерном жанре. Это тоже показатель глубины образования, певческого и человеческого интеллекта.

Что касается ее записей, то зная многие, я для себя ставлю выше других три ее оперных партии: Любашу из «Царской невесты», Любаву из «Садко» и Марфу из «Хованщины». Когда я сама готовила Любаву для постановки Дмитрия Чернякова в Большом театре, то изучала первоисточники, читала книги о Римском-Корсакове, о его «Садко». Конечно, переслушивала записи, и когда обнаружила, что есть видеозапись старого спектакля Большого театра, то счастью моему не было предела. Мне важно не только слушать, но и видеть, как выражают свои эмоции певцы. А за Архиповой невероятно интересно наблюдать, поскольку я считываю не только чувства, которые она передает, но технологические нюансы, анализирую, почему здесь она сделала такой поворот головы, этот жест. Она ведь все рассчитывала, будучи умной певицей. И я вижу не просто картинку, а ее мыслительный процесс на сцене. В этом она для меня один из эталонов, которому я следую всю творческую жизнь.

Феликс Коробов, народный артист России, главный дирижер МАМТ имени Станиславского и Немировича-Данченко

Мы познакомились с Ириной Константиновной давно и фактически случайно. Был сборный гала-концерт, где она пела маленький номер из «Кармен» Бизе, и я, тогда, в конце 1990-х, еще очень молодой дирижер, имел это счастье пятиминутного общения с величайшей певицей. До этого я никогда вживую ее не слышал. Родившись и учившись вначале в Свердловске, я знал ее по пластинкам. Каково же было мое удивление, когда спустя почти полтора года дома раздался телефонный звонок, и я услышал в трубке чуть хрипловатый голос: «Добрый день, это Архипова». Тогда впервые она меня позвала в жюри Конкурса имени Глинки, который тогда проходил в Челябинске. Я поблагодарил и стал объяснять, что, к сожалению, у меня в эти сроки, спектакли, постановка. На что она императивно сказала: «Вы мне очень здесь нужны. Приезжайте хотя бы на первый тур». Я сдался, поехал, и этот конкурс остается одним из самых ярких воспоминаний за всю мою историю работы в жюри Конкурса имени Глинки, коих было немало. Тогда был феноменальный состав – Юрий Мазурок, Мати Пальм, Владислав Казенин, Мария Биешу, Николай Голышев. Невероятная компания! Мы жили за городом и, возвращаясь с прослушиваний, еще долго общались, делились впечатлениями. И конечно, главой этих посиделок была Ирина Константиновна.

Ее главный принцип в оценке певцов на Конкурсе имени Глинки: она нещадно ругала педагогов – за неправильную программу, за плохо наученного ученика, – но при этом благостно относилась к конкурсантам. Никогда не забуду, как в ее царствовании на Конкурсе Глинки на следующий тур пропускалось на пять, на десять и иногда на пятнадцать человек больше, чем положено по регламенту. Архипова каждому старалась помочь, дать шанс показаться еще раз. Ее требовательность сочеталась с доброжелательностью.

С тех пор мы с ней общались и дальше в жюри Конкурса имени Глинки, я по ее просьбе принимал участие в юбилейных концертах. Незабываема аура общения ее круга, где разговоры велись о серьезнейших вещах в искусстве. Этот опыт дружбы с Ириной Константиновной всегда согревает мое сердце. Я храню в памяти ее образ – выдающейся певицы, педагога, человека, уникальной личности.

А если оценивать ее вклад в вокальное искусство, то главное – она никогда не была просто поющим голосом. При совершенно потрясающих вокальных данных, умении, школе она, прежде всего, большая драматическая актриса. Это то, что актуально в наши дни в оперном театре, когда только красивое пение никому не интересно. Мы ждем от певцов действия, драматизма, характера и артистизма. У нее эти качества присутствовали изначально, и поэтому ее искусство по-прежнему современно.

Екатерина Семенчук, солистка Мариинского театра, обладатель премий «Золотая Маска», Casta Diva

Мне не довелось лично общаться с Ириной Константиновной, но, безусловно, для меня это очень значимая фигура и артистка. Мне очень импонировало все, что исходило от Ирины Константиновны, – как она себя подавала, как выглядела, как пела. Восхищало, каким огромным репертуаром она владела, ее умение быть органичной в самых разных стилях, ее работоспособность. Она была перфекционисткой, стремилась точно передать все, что заложено автором в нотах. Знаю, что она всегда очень серьезно готовилась к своим концертам – мне рассказывали те, кто был рядом с ней. Что меня особенно поражало в Архиповой – это высочайшее качество исполнения любого сочинения, за которое она бралась. Она держалась спокойно на сцене, никак не выказывая волнение, которое сопровождает любого артиста. Ей были присущи большая культура, внутренняя организованность во всем.

Из ее записей мне особенно важна пластинка с романсами Сергея Танеева. Вообще, Ирина Константиновна открывалась для меня через камерную музыку – романсы Чайковского, Метнера, Танеева, который меня поразил и благодаря ее исполнению я полюбила этого композитора. И то, что она пела много камерной музыки, где требуется большая детализация, влияло и на ее подход к опере. Тембр голоса, характер личности, музыкальная глубина, невероятная фразировка, понятная, исходящая из сердца, – она была большим мастером.