События
«Сильвия» Лео Делиба – странный балет. Вроде известная вещь. Удачная сценическая судьба – редко какое произведение может похвастаться, что большинство его воплощений вошли в историю. И все же это балет наследия без наследия. Историческая версия, которую поставил в 1870-е годы балетмейстер Луи Мерант, номинально продержалась долго, почти полвека, но многократно менялась и не дожила до наших дней. В XX веке за «Сильвию» брались Фредерик Аштон и Джон Ноймайер и сочиняли авторские полотна, используя музыку Делиба и оригинальный сюжет. То есть балет этот и существует, и нет: его всякий раз ставят заново.
В Перми уже была «Сильвия» – над ней работал Георгий Алексидзе. Но репутация произведения без корней дает свободу новым авторам. Поэтому хореограф Алексей Мирошниченко, который уже второй сезон, как вернулся в городской театр оперы и балета, мог позволить себе карт-бланш – что и сделал.
У «Сильвии» обычно менялась хореография, стилевая принадлежность, эпоха, по законам которой создавали спектакль, но не либретто и музыка. Мирошниченко поступил радикально. Из трехактного балета второй половины XIX века, в котором история главных героев развивалась от случайного знакомства до счастливого союза, вещь превратилась в двухактную мелодраму, скроенную по законам романтической эпохи. Действие начинается стремительно. Пышная помолвка, череда гостей, где-то на заднем фоне коварный брат правителя, танцы-танцы-танцы, как снег на голову отправка отважного и прекрасного главного героя Луция на поле боя, заговор, Сильвия уже обречена на безбрачие, чтобы во втором акте пострадать, встретить любимого вновь, нарушить клятву и поплатиться за это жизнью. То ли переиначенная «Жизель», то ли затанцевавшая «Аида». По краткому описанию может показаться, что это варварское разрушение балета. Однако Мирошниченко, хореограф, не единожды вгрызавшийся в особенности разных эпох, чтобы вернуть к жизни балеты, от которых осталось название и немного архивов, так демонстрирует искусство игры со зрительскими ожиданиями.
Балет второй половины XIX века? А по духу он романтический, и структура постановки будет об этом напоминать. Но Лео Делиб и Луи Мерант работали в одно время, например, с Петипа, «Сильвия» не так далека хронологически от его больших балетов с их чинным иерархическим порядком – и порядок танцев, их логика, значительная доля художественной условности напомнят привычные нам произведения конца XIX столетия. «Сильвию» ставил мастер английского драмбалета Аштон, его воплощение одно из самых известных – и поэтому танцевать античные персонажи будут, тщательно «проговаривая» телом все эмоции, транслитерируя мышцами все чувства, которые испытывают.
Пермяки отдали дань и статусу Лео Делиба как первого высококлассного балетного композитора, человека, который создал партитуру, на которую современники жаловались: дескать, так хороша, что танцовщики мешают слушать. Премьеру выпустил как руководитель и дирижировал премьерный блок Иван Худяков-Веденяпин, для которого это дебют в качестве музыкального лидера танцевального спектакля. Ранее он уже выпускал в Перми как дирижер-постановщик оперу «Похмелье» Георгия Федотова – музыку принципиально иного свойства, осимфониченный русский поп 2000-х. «Сильвия» показала, что Худяков-Веденяпин (как сотрудник театра, он ведет и оперные, и балетные спектакли, причем в диапазоне от «Сильфиды» Германа Северина фон Левенскольда до «Свадебки» Игоря Стравинского и «Ярославны» Бориса Тищенко) хорошо чувствует качества партитуры, требующиеся именно для пластической постановки. Его интерпретация музыки Лео Делиба (чтобы новая драматургия крепче держалась, по решению хореографа Алексея Мирошниченко балет составлен из перекомпонованных номеров «Сильвии» и делибовского же «Ручья») запоминается прежде всего балансом упругого ритма в дворцовых эпизодах и лиричной и все еще ритмово-четкой текучести в любовных и трагических сценах. Благодаря этому пермская «Сильфида» избавлена от недостатка, часто обнаруживающегося в спектаклях, которыми дирижируют музыканты, не специализирующиеся на балете. Недостаток этот – излишняя, мешающая танцу певучесть. Делиб предстает как по-хорошему удобный, «в ногу», автор XIX века, который в первую очередь писал для танцевальной сцены и благодаря мастерству сделал вещь более интересную, чем только фон для спектакля.
В то же время Худяков-Веденяпин включается в игру с эпохами и их духом, предложенную Мирошниченко, и превращает музыку в психологический инструмент. Там, где либретто предписывает героям до поры не открывать чувства, дирижерская интерпретация подсказывает зрителям, насколько насыщен эмоциональный план, что таится за выверенными движениями, – разом в духе зрелого Вагнера, современника Делиба (к 1876-му, когда «Сильвия» впервые вышла на сцену, только что полностью написано «Кольцо»), и драмбалета XX века, где музыка добавляла действию глубины.
Так, пермская «Сильвия» и хореографически, и музыкально превратилась в многослойную конструкцию, срез на невидимом дереве, разом показывающий «кольца» разных эпох.
