Персона
Монография «Соцреалистический “большой стиль” в советской музыке (1930-1950-е годы)» и этно-балет «Куллустай Бэргэн», на основе якутского эпоса, опера «Роман с контрабасом» и кантат «Сергей Радонежский» – эти полюса маркируют широту и насыщенность интересов санкт-петербургского композитора, музыковеда, педагога Игоря Воробьева (ИВ). В канун своего 60-летия санкт-петербургский мэтр рассказал Марине Воиновой (МВ) о своей музыке, об учителях и многозадачности как стимуле в творчестве.
МВ Игорь Станиславович, позвольте поздравить вас с юбилеем! Вы очень разносторонний человек: композитор, исследователь, пианист, организатор разнообразных проектов (в частности, известного фестиваля «От авангарда до наших дней»). Помимо композиторской деятельности вы очень интенсивно заняты как педагог и ученый-музыковед, а также председатель Диссертационного совета Санкт-Петербургской консерватории. Как удается сочетать столько важных занятий, и какое место занимает для вас композиторское творчество?
ИВ Спасибо за добрые слова. Мне кажется, все перечисленные сферы деятельности – части одного целого. И я с трудом представляю, как из моей жизни что-либо было исключено. К тому же множество разнонаправленных творческих задач исключает творческий кризис. Если не идет дело с композицией, можно переключиться на музыковедение и т.д. А судить, что оказывается в центре, наверное, стоит со стороны. Борис Асафьев, например, думал, что он в первую очередь композитор. Самооценка довольно часто ошибочна.
МВ Кто из отечественных композиторов, ваших педагогов или коллег повлиял на вас в большей степени? Ощущаете ли себя последователем академических традиций русской музыкальной культуры?
ИВ Наибольшее влияние на меня оказал мой учитель Игорь Ефимович Рогалев. Я и сейчас ловлю себя на том, что говорю его словами со своими студентами. Именно он внушил понимание того, что музыка – это увлекательная игра, что она не существует вне внутреннего и внешнего артистизма, что музыкальное произведение, как хороший актер, должно захватывать слушателя. Относительно русской традиции: конечно. Несмотря на общемировую тенденцию к нивелированию роли традиций вообще, считаю, что национальное начало остается наиболее узнаваемым фактором стилеобразования. Современные техники могут придать ему нужную огранку. Но сама по себе техника без осознания собственных истоков – лишь конструкция, лишенная внутреннего содержания.
МВ В вашей музыке чувствуется связь с национальными истоками русского фольклора. Почему эта тема так близка вам?
ИВ Частично я уже ответил на этот вопрос. Хотел бы лишь добавить, перефразируя Гаврилина: это чистый источник. А современной академической музыке как раз и не хватает чистоты.
МВ Расскажите, пожалуйста, о вашем участии в проектах Союза композиторов России, что наиболее значимо и памятно?
ИВ Я почти тридцать лет занимался фестивальной деятельностью, круг моих интересов неизбежно был связан с организацией концертов, проводимых на альтернативной основе. Но все же какие-то эпизоды памятны. Преимущественно они связаны с фестивальными и научными проектами Ростовской и Саратовской организаций. Несомненно, заслуживают внимания фестивали «Пять вечеров» и «Петербургские дожди», в которых исполнялась моя музыка.
МВ Вы много путешествуете по России, ваши сочинения исполняются в самых различных городах страны и ближнего зарубежья. Самый частый гость вы, конечно же, в Москве. Скажите, пожалуйста, можно ли говорить сегодня о феномене композиторской школы и отличительных чертах, например, московской и петербургской школ?
ИВ Мне трудно судить о современном состоянии московской и петербургской школ. В 1990-е годы им был нанесен заметный ущерб. Кто-то ушел из жизни, кто-то уехал. Эти школы зиждились на определенных принципах преподавания в консерваториях, непререкаемом авторитете мастеров, общей атмосфере бытия музыкальной культуры. Затрудняюсь сейчас выделить подобного рода авторитеты. Об атмосфере и вовсе не говорю: современная академическая музыка поставлена в условия не жизни, а выживания. Конечно, есть много прекрасных композиторов. Но есть ли единство в этом сообществе, необходимое для развития школы?
МВ Известно о вашем увлечении литературой, в частности поэзией. Некоторые стихи изданы и даже стали основой для ваших вокальных сочинений. Расскажите, пожалуйста, откуда такой интерес к слову?
ИВ Все благодаря родителям и учителям. Отец собрал в свое время большую библиотеку классики. Учителя по литературе и истории в Ленинградском хоровом училище также приложили руку к моему развитию. Например, благодаря Анне Александровне Малиной, учительнице по русскому и литературе, я познакомился еще в 7-8 классах с не входившими в школьную программу произведениями А.Платонова, М.Булгакова, А.Ахматовой, А.Вознесенского, В.Солоухина. У меня был друг детства Вадик Данилевский, сын известного литературоведа. В училищные годы мы соревновались с ним в написании стихов, пьес, ставили домашние спектакли. Ходил я и на занятия в литературные объединения, мечтая о карьере литератора. Вообще, в восьмом классе я собирался расстаться с музыкой и готовиться к поступлению в университет на филфак. Отец отговорил. Но ведь литературные опыты не были напрасными. Они позволили мне профессионально заниматься музыковедческой деятельностью. В конечном счете сблизили в дальнейшем с кругом замечательных писателей и поэтов, среди которых Виктор Соснора и Виталий Шенталинский.
МВ На вашем юбилейном авторском концерте в Малом зале Санкт-Петербургской филармонии прозвучат сочинения для фортепиано, разнообразные ансамбли и необычные составы. Избранные сочинения отражают ваши любимые жанры и направления творчества? Расскажите, если можно, подробнее о концепции концерта.
ИВ Программа концерта сложилась в двух ракурсах. Во-первых, прозвучат сочинения, написанные в разные годы. Самое раннее из них – «Контррельефы» для фортепиано, самое позднее – «Музыка льда» для скрипки и арфы. Таким образом, представляется траектория композиторской биографии от и до. Во-вторых, раскрываются две ипостаси стиля (если я могу судить о наличии собственного стиля): лирико-драматическая и празднично-комическая. Первая основана на языке традиций русской школы, в том числе Валерия Гаврилина. Неслучайно вокальный цикл на стихи советских поэтов так и называется «Пять романсов и вокализ памяти Валерия Гаврилина». Вторая – на переинтонировании фольклорных прообразов. Здесь больше театральности, сценичности.
МВ Немногие композиторы сегодня могут похвастаться театральными премьерами. Вами создано немало сценической музыки, и все произведения без исключения увидели свет, были исполнены. Что вас притягивает к этому жанру?
ИВ Не совсем так. Мое самое главное сочинение, песенная опера «Маленький принц», еще ждет своего часа. Публично из нее были исполнены только отдельные сцены и симфоническая сюита. Действительно, жанры театральной музыки, возможно, наиболее близки мне. Опера воплощает не только мое представление о сценической, синтетической основе музыкального искусства, но и позволяет реализовать мое ощущение вокальной пластики. Балет – иная сфера интонирования. Хореографическая пластика сродни вокальной с точки зрения ее выразительных возможностей.
МВ Не все любят говорить о планах, и все-таки, есть ли задумки будущих проектов или сочинений?
ИВ Хочется начать большую работу для театра или оркестра. Когда-то я задумал симфонию-ораторию «Протопоп Аввакум». Однако масштаб задачи не соответствовал возможностям. Материал этой ненаписанной симфонии лег в основу поэмы для баяна и струнных «Отче», которая прозвучит на авторском вечере. Одним словом, будем искать соответствие масштаба и возможностей.
МВ Желаю вам творческих успехов!
