События
Сотрудничество коллектива Теодора Курентзиса с Александром Сладковским началось с прошлого года, когда музыканты выступили в Государственной капелле Санкт-Петербурга с сочинениями Дворжака. Оркестр, вроде бы заточенный на своего основателя, оказался открыт творческим посылам Александра Сладковского, и по итогу стало ясно, что музыканты получили взаимное удовольствие, публике открылись новые смыслы, а концерт получил одобрительную критику. Теперь musicAeterna вернулся на сцену Капеллы вновь с монографической программой, состоящей из Скрипичного концерта №1 и Десятой симфонии Дмитрия Шостаковича. Зайти на поле Шостаковича, которое постоянно возделывает Курентзис, – шаг серьезный. Но ведь и у Сладковского своя большая история погружения в музыку этого композитора. Дирижер называет Дмитрия Дмитриевича в числе своих «покровителей»: ведь именно с его Десятой симфонией Сладковский стал лауреатом III Международного дирижерского конкурса имени Прокофьева, а в 2017 году осуществил амбициознейший проект, записав все симфонии и инструментальные концерты Шостаковича.
Программа выбрана по максимальному уровню сложности. Обе партитуры крайне непростые и для исполнения, и для восприятия: диссонантные эпизоды, крайне напряженные эмоционально, чередуются с долгими извилистыми мелодиями, в которых легко увязнуть. К счастью, Сладковский точно выстраивает драматургию, а присущий ему эмоциональный стиль дирижирования обостряет контрасты и приходится здесь как нельзя кстати. Он многое позволяет оркестру, понимая, что перед ним музыканты-личности, и где-то сводит жесты до еле заметных колебаний руки, до ободряющей улыбки, задающей импульс к действию.
Его соратником в диалоге с Шостаковичем стала концертмейстер musicAeterna Ольга Волкова. В ее портфолио Первый скрипичный концерт давно, и, по ее словам, она с шестнадцати лет играла его многократно.
Концерт, написанный в 1948 году, с особой силой репрезентирует образы демонического зла. В исполнении солистки и оркестра запомнились скорбно-сочащаяся (определенно, не героически-устремленная, как в других интерпретациях) мелодия Ноктюрна, колючие фразы с рассекающими воздух ударами смычка в Бурлеске и Финале. Но сердцем концерта явилась Пассакалия и особенно каденция, подводящая к финалу. Известно, что первый исполнитель сочинения Давид Ойстрах чуть ли не умолял Шостаковича дать скрипке передохнуть после каденции, настолько она эмоционально и физически истощала силы. В игре Волковой не чувствовалось никакого усилия: она расчетливо выстроила путь восхождения от затаенного звучания до мощнейшей кульминации, одержав победу во всех смыслах. Так что закономерен восторг публики, трижды вызвавшей ее на бис. Ольга исполнила знаменитый финал Сонаты №2 Эжена Изаи, чей цикл из Шести сонат для скрипки соло также входит в ее постоянный репертуар.
В Десятой симфонии драматизм музыки усиливался акустикой зала Санкт-Петербургской капеллы, которую можно в полной мере прочувствовать только живьем, когда звук обволакивает пространство вокруг плотным слоем. Громкие фрагменты ощущались здесь в несколько раз значительнее, особенно в Скерцо, где тромбоны и трубы соревновались в гротескном каноне. Показалось, что дирижер сознательно укрупнял медленные разделы, такие как начало первой части и финала, выстраивая саспенс, как в фильме ужасов, и колдуя с темпами и динамикой. Особенно впечатляли моменты, когда вступала тяжелая артиллерия меди, заставлявшая слушателей буквально вжиматься в кресла. Сладковский, всегда слышащий в классике отголоски сегодняшнего дня, безусловно, сумел приблизить к нам содержание Десятой симфонии, сделав ее «про здесь и сейчас».
После всех перипетий последовал бис, который воспринимался не столько как приятный бонус, а скорее как послание. Дирижер счел необходимым разрядить обстановку и сыграл всем известный Вальс из Сюиты для эстрадного оркестра Шостаковича. Сладковский подчеркнул лирику и меланхолию музыки: казалось, что еще медленнее и неторопливее, чем обычно, проходили куплеты, будто музыканты приходили в себя от только что пережитого катарсиса.
