Персона
В Нижегородском театре оперы и балета поставили последнюю оперу Римского-Корсакова «Золотой петушок». За интерпретацию, казалось бы, детской сказки, вскрывающей взрослые проблемы, взялась Ангелина Никонова (АН) – известный кинорежиссер с недавних пор начала работать и в оперном жанре. Пару лет назад она дебютировала в Гамбурге в тандеме с дирижером Кентом Нагано, а российское музыкальное сообщество открывает для себя это новое имя только сейчас. Своими мыслями, идеями и «планами на оперу» режиссер поделилась с музыкальным критиком Сергеем Булановым (СБ). И, конечно, главная тема интервью – концепция спектакля «Золотой петушок», который вызвал споры и неоднозначные отзывы.
СБ Ангелина, в Гамбурге вы ставили «Леди Макбет» Шостаковича, а в Нижнем Новгороде – «Золотого петушка» Римского-Корсакова. Возможно, в другом случае я бы не спрашивал режиссера, какая опера ему ближе, но у вас, думаю, есть ответ на этот вопрос.
АН Мне интересен человек. Именно поэтому мне ближе глубокие психологические истории, где раскрывается сложный внутренний мир героев, где мы анализируем их взаимодействие с миром внешним. В этом плане опера «Леди Макбет Мценского уезда» была мне ближе. И, получив предложение поставить «Золотого петушка», я очень удивилась и долго думала, как вписать эту оперу в свою «систему». Изначально история о царе Додоне казалась мне довольно простой. Потом я поняла, почему меня выбрали для создания этого спектакля: именно в наше время такая сатирическая история особенно сложна для воплощения.
СБ Как известно, судьба у «Золотого петушка» была незавидной сразу с момента создания, и впоследствии мало какая постановка обходилась без скандала.
АН Да, «шлейф» от постановки Кирилла Серебренникова ощутим до сих пор. Я не люблю провоцировать скандалы. Тем не менее почти все мои работы вызывают турбуленцию – и всегда по разным причинам. Я от этого сильно устаю.
СБ Вы были тогда в России? Видели его постановку?
АН Я в России живу всю жизнь, у меня был лишь недолгий период, когда я училась в Америке – много лет назад. «Петушка» в Большом театре я не видела, но слышала, что происходило вокруг спектакля.
Сегодня во мне все противится относительно трактовки сюжета этой оперы в современном ключе. Я ощущаю нас уязвимыми в век информационной войны: каждый может стать оружием или бомбой, не дай бог. Использовать искусство для политических высказываний, мне кажется, недопустимо. В Гамбурге журналисты провоцировали меня на различные высказывания в контексте «Леди Макбет» – я намеренно говорила, что у меня миротворческая миссия. Хочу, чтобы зритель пришел в театр и на три часа погрузился в потрясающую музыку, в красоту постановки. После таких моих слов, вынесенных в заголовки газет, начался скандал… В Европе и Америке, как мы видим сейчас в связи с «Оскаром» или Евровидением, окончательно подтянули искусство под политические цели.
СБ Что касается «Золотого петушка», все же эту оперу вполне можно счесть политическим высказыванием самого Римского-Корсакова. Полагаю, и Пушкина. Вы не чувствовали сопротивление материала?
АН Я, в отличие от них, живу в мире, который может взорваться каждую секунду. Вряд ли наши предшественники предполагали, что можно будет нажать на кнопку, и мы все взлетим. То, что заложено в материале, я сейчас отчасти гашу своей «водой»: может быть, потому что я женщина и стремлюсь избегать накала страстей, если считаю его опасным.
СБ Тогда что, на ваш взгляд, в «Золотом петушке» вам позволило придерживаться такой концепции?
АН Художественный руководитель театра Алексей Трифонов поставил передо мной две главные задачи – популяризировать оперу и «омолодить» зрительный зал. Я старалась выстроить диалог с молодым зрителем, а работа с неокрепшими умами подростков должна быть аккуратной.
Сребролюбие, тщеславие, властолюбие – все, что есть в Додоне, сейчас не просто встречается на каждом шагу, это бич. Недавно в Калининграде на Молодежном форуме, куда я была приглашена в качестве спикера, 300 человек, отвечая на вопрос, кем они хотят стать, сказали – блогерами. Они мечтают набрать как можно больше подписчиков, чтобы быстро разбогатеть, не имея конечной цели. Им интересно такое «крепостничество» и обладание душами, легкие деньги. И многие, действительно, идут за блогерами, не зная куда. Тупик. Мне хотелось постановкой «Золотого петушка» дать молодежи возможность посмотреть, чем может обернуться слепой бег за успехом.
СБ Почему вы не захотели чисто визуально показать все это в спектакле?
АН Я показала, но не прямо, не в лоб, и все поняли.
СБ Я, например, не понял.
АН Подростки считали, а вы уже сформированная личность, ваши цели сложнее. Я как раз через сказку показала «добрым молодцам урок». Разговор с молодыми людьми был для меня важнее, чем все остальное.
СБ Какой комплекс идей вы тогда оставляли для взрослой аудитории?
АН Взрослые несут в себе Шемаханскую царицу и Додона в таком количестве, что каждый без проблем видит свое. Мне понравилось, что многим зрителям стало жалко Додона в нашем спектакле. Я хотела, чтобы он оставался человеком до последнего. Поэтому я решила хотя бы на несколько мгновений сделать горевание Додона по сыновьям настоящим: да, музыка очень быстро подчеркивает преувеличенность горя, но я слышу, что перед этим кратковременная точка искренности его чувств все же есть. Если в какой-то момент в человеке накопленные отрицательные качества достигают критической отметки, человек теряет себя, перестает быть человеком. Однако если мы настойчиво отказываемся от них, мы погибаем. Для меня «Золотой петушок» об этом.
СБ У вас пока только две оперные постановки. С какими трудностями вы сталкивались, переходя от кино к опере?
АН Собственно, есть одна трудность, из-за которой я никогда не хотела быть театральным режиссером. Я не понимала, как эти бедные люди сидят на премьере, когда на сцене может произойти что угодно. В кино ведь можно контролировать абсолютно все: я «монтирую» будущий фильм уже на этапе написания сценария и в момент съемок четко знаю, каким будет результат.
СБ Я увидел в буклете эскиз декораций первого действия с отличной расстановкой всех элементов и ощущением пространства за счет, можно сказать, практически раскинувшихся вдаль садов Версаля на заднем плане. И очень удивился, что ничего подобного на сцене не было. Почему так получилось? Не удалось перенести задумку в масштабы театра?
АН Планировалась видеопроекция, но мы были вынуждены в этот раз отказаться от нее по техническим причинам. Мне пообещали, что в следующем сезоне спектакль в этом плане обязательно будет доработан.
Однако мы умышленно хотели, чтобы царство Додона смущало и всем хотелось оттуда сбежать: например, боковые арки неровные, и в целом безвкусное пространство, стильно организовать которое царю не помогли ни деньги, ни возможности. А как иначе? Не прекрасную же страну надо было создавать.
СБ У вас не было проблемы с тем, как решить комические эффекты?
АН Когда на премьере люди смеялись, я даже подумала, что, может быть, не нужно провоцировать их на смех так часто? Мне не хотелось делать комедию, но я оставляла ровно столько комического, сколько предполагала музыка. Иногда я намеренно не обыгрывала текст, если это не подчеркивается в музыке: допустим, когда хор поет, что царь похож на осла, обезьяну. Было бы слишком. В третьем акте я просила, чтобы Додон не прерывал физический контакт с Шемаханской царицей ни на секунду, – он уже в ее власти и через нее видит мир, но мне не хотелось это высмеивать. Жезл для убийства Звездочета ему передает она – он идет на этот шаг не самостоятельно.
Мне также показалось уместным вплести в спектакль идею предательства: Додон у меня предает Полкана. И я полностью убрала тему мужского соперничества.
СБ Да, иногда лучше убрать что-то ради центральной идеи. Барри Коски, спектакль которого вы наверняка смотрели, например, сделал акцент на роли народа во всей этой истории.
АН У меня абсолютно иная интерпретация, но на меня произвел впечатление его спектакль. Когда режиссеры переносят действие в неожиданный мир – это интересно и подобные абстракции возможны, я не против такого эксперимента, но сейчас у меня были другие задачи. Все, кто видели, например, мой фильм «Портрет в сумерках», скажут вам: «Она осознанно выбрала такой путь с “Золотым петушком”». Я умею ставить по-разному.
СБ У вас не было желания, возможно, мизансценически дать понять, что кто-то из людей пытается преодолеть страх перед Додоном?
АН Преодолеть страх и что дальше сделать? Для любых резких движений нужно иметь максимальную осознанность. Очень мало людей, которые по-настоящему могут вести за собой массы. Большинство – ведомые, и отчасти искусство это сделало с людьми. Сначала театр, а потом кино подхватило идею манипуляции зрительским сознанием. Вот еще почему я специально ухожу от этого: мне такая власть не нужна. Я не хочу, чтобы люди пошли за моими идеалами. А если я не права? Режиссура – ответственное дело.
Вы посмотрите, какой в обществе невыносимый градус ненависти друг к другу. Если есть возможности погасить ложные страсти, я буду использовать их любой ценой и продолжать служить искусству.
СБ Не сомневаюсь, что вы хотите дальше заниматься оперной режиссурой. Какие-то планы есть? Что хотите поставить?
АН Мне хочется свободы от ассоциаций и сделать то, что еще не было поставлено, – и старинные забытые оперы, и особенно я бы хотела сделать спектакли по новым, специально написанным произведениям. К сожалению, на практике это скорее исключение и уже не является традицией – сегодня мы обязательно должны преодолевать такие самоограничения.
