События
Поколение теперь знает, в чьи руки попадет воздвигнутое ими здание. На прошедшей в «ГЭС-2» в рамках цикла «Истории музыки» (куратор – Дмитрий Ренанский) юбилейной мини-ретроспективе Александра Рабиновича-Бараковского его сочинения исполнял вовсе не Алексей Любимов. Что вроде бы удивительно, ведь он один из ключевых интерпретаторов этого выматывающего (для одних), идейно бесспорного (для других), занятно устроенного (для третьих) искусства, взаимодействующего с романтической эпохой и расцветшим тогда концертно-композиторским пианизмом.
Но удивление проходит, когда понимаешь возможную суть произошедшего: Любимов, без кураторского участия которого не было бы этой первой из ретроспектив (новый концерт к восьмидесятилетию Рабиновича-Бараковского, с несколько иным составом, пройдет в апреле в ДК «Рассвет»), кажется, «отпустил» от себя музыку друга-единомышленника. «Передал» следующим поколениям пианистов. Ушла «эзотерика». Область тайны («личного») сменилась областью культуры («общего»). Хорошо ли это? Победитель последнего конкурса Чайковского Сергей Давыдченко, к примеру, пока что старательно демонстрировал исключительно технические особенности «Грустной, порой трагической музыки» (1976), открывшей вечер и корреспондирующей с Четвертым экспромтом Шуберта из девяностого опуса.
Частый репертуарный гость превосходного пианиста Рабиновича-Бараковского, Шуберт не раз игран и Любимовым, который и теперь исполнил практически в финале концерта два Экспромта, включая упомянутый Четвертый. Арка? Перфекционисту Ренанскому, безусловно, это важно. А Шуберт оказался неожиданно (?) «сильвестровским», с минимумом динамических всплесков. За остальными действами на сцене, расцвеченной временами в духе нынешнего турне Мэрилина Мэнсона, Алексей Борисович наблюдал из зала, наравне со всеми, что также не испарить из памяти.
Специально приехала из Петербурга великолепная солистка оркестра Мариинского театра, доцент консерватории Мария Федотова, представившая мировую премьеру посвященных ей «Импульсов» (2020) для флейты соло. Причудливому «этюду» или «капрису» в начале второго отделения предшествовал долгий счет «Времени» (2000) до антракта. Более всего мне запомнилась третья часть композиции, своего рода «скан» токийских бессонниц автора, его наблюдений из окна небоскреба за бесшумным и непрерывным потоком автомобилей. Солировали в пьесе для фортепиано, челесты, скрипки и виолончели («обрекающей» нас, как утверждала Настасья Хрущева, на «вечный восторг») Павел Домбровский, Сергей Каспров, Марина Катаржнова и Ольга Демина – и в этой музыке им явно комфортно.
Юрий Фаворин, в свою очередь, неслучайно сыграл Мессиана, «Первое причастие Девы Марии» из «Двадцати взглядов на младенца Иисуса» (Рабинович-Бараковский первым в СССР исполнил этот цикл, в зале Гнесинского института в 1971-м). Таинственный, непредсказуемо «вмешивающийся» гул превратил и без того примечательную трактовку в подлинную «биомеханику».
В завершение же Сергей Каспров (ученик Любимова, многое и лучшее почерпнувший у мэтра, но идущий собственными тропами) и уже знакомый с творческой вселенной Рабиновича-Бараковского (российская премьера «Заклинаний») Арсений Тарасевич-Николаев идеально включились в «Популярную музыку» (1980) для двух роялей.
Концертный артхаус: таким, вероятно, странным для стороннего глаза сочетанием слов я бы определил услышанные сочинения, по своему звуковому и образному «нутру» определенно претендующие на репертуарность где бы то ни было, даже в традиционной стране. Но как поведет себя в этом плане музыкальная действительность – покажут следующие восемьдесят лет.
