Персона
Гнесинка, Молодежная программа Большого театра, знаменитый Россиниевский фестиваль в Пезаро, дебют в Венской опере и других крупнейших европейских театрах, статус одной из лучших в мире барочных певиц и мастеров бельканто нового поколения – карьера этой певицы стремительно развивается уже десять лет. В начале своего пути она была одной из первых, кому пришлось доказывать русской публике, что голос меццо-сопрано бывает разным, и право так себя называть есть не только у исполнительниц крепкого драматического репертуара.
Сегодня Василиса Бержанская (ВБ) вновь ломает стереотипы: о новых партиях, своем I Международном сибирском оперном фестивале и стремлении к тому, чтобы «опера шла в ногу со временем», она рассказала в интервью Сергею Буланову (СБ).
СБ Василиса, насыщенное расписание твоей жизни впечатляет. Сегодня ты в Вене, завтра в Сибири…
ВБ Последние лет десять я так и живу: Москва – Сибирь – Европа. Бесконечные перелеты, много нового репертуара. Свободного времени у меня почти нет, но мне это очень нравится.
СБ Теперь твою нагрузку дополнил новый оперный фестиваль в Новосибирске. Думаю, не так просто было его организовать?
ВБ Да, но мне помогает крепкая команда. Я уже давно понимала, что в этом регионе существуют все возможности для организации крупного музыкального проекта на высоком уровне. Моя главная идея – не идти по пути гала-концертов, а многогранно показать оперу как жанр, чтобы нашим искусством заинтересовалось как можно больше людей. К счастью, идею поддержал лично губернатор Новосибирской области. Кроме того, я хочу помочь местным юным талантам, ведь у них, в отличие от ребят из Москвы или Санкт-Петербурга, почти нет условий для общения с известными музыкантами – брать у них мастер-классы, спрашивать советы, что необходимо для профессионального развития и успешной реализации своего потенциала. В образовательной программе фестиваля были задействованы педагоги и коучи, с которыми я или работала ранее, или у которых сама занималась на разных этапах своего становления как певицы: это Рузанна Лисициан, Дмитрий Вдовин, Мзия Бахтуридзе, Алексей Франдетти, Вячеслав Стародубцев и многие другие. Эти выдающиеся люди поделились опытом с ребятами из Сибири.
СБ Тебе, наверное, самой во время учебы сильно не хватало подобных возможностей?
ВБ До Гнесинки я училась в Ставропольском краевом музыкальном колледже имени В.И. Сафонова в Минеральных Водах. У меня просто не было средств, чтобы поехать в Москву на мастер-класс, а к нам, к сожалению, почти никто не приезжал. Единственный раз приехала Елена Васильевна Образцова с концертом. Мне удалось уговорить ее послушать меня – того вдохновения, которое я получила от этой встречи, мне хватило как минимум на несколько следующих творческих побед. Моя семья с большим трудом искала возможности, чтобы организовать мне поездку в столицу на мастер-классы, непросто было и с поступлением в вуз. К счастью, мне улыбнулась удача, мои труды и настойчивость не остались незамеченными, и я сразу попала к Рузанне Павловне Лисициан, ее класс – абсолютная вокальная элита.
СБ Можешь подробнее рассказать об идее фестиваля «многогранно показать оперу»?
ВБ Опера должна идти в ногу со временем. В эпоху Россини, Верди люди ходили в оперу, как мы сейчас в кино, альтернатив особо не было, а сейчас у нас их слишком много, так что оперный театр и концертные залы далеко не на первом месте у большинства людей, если речь идет о проведении досуга. Опера, помимо хорошего вокала, должна быть яркой и интересной, и дело не в безумных режиссерских концепциях. Даже традиционное постановочное решение далеко не всегда получается удачным. Я, например, в восторге от нашей постановки «Сказок Гофмана» Оффенбаха в Мет: там никто в космос не улетает, ничего необычного не происходит, но режиссер Бартлетт Шер настолько все досконально продумал и зрелищно воплотил, что это очень впечатляет публику, и она потом хочет вернуться в театр. Должно быть именно так, ведь всегда есть серьезный риск – однажды побывав на плохом оперном спектакле, человек может разочароваться и больше никогда к нам не вернуться.
СБ Как раскрывают идею современного подхода к опере твои фестивальные программы? Например, «Барокко 2.0» с исполнением популярных советских песен, аранжированных в барочном стиле.
ВБ Я хотела совместить несовместимое для того, чтобы люди, которым с детства близки и понятны наши любимые песни, познакомились с барочным стилем – слушатели потом признавались, что раньше считали эту музыку скучной и нудной. Опять же, почему? Вероятно, столкнулись с неудачным исполнением: пятнадцатиминутные барочные арии нужно уметь петь с миллионом красок, надо уметь умело пользоваться состояниями аффектов, тогда барокко просто не сможет не впечатлить.
СБ Ты на этом концерте в оригинале спела какую-то барочную арию?
ВБ Да, в финале я исполнила Agitata da due venti из оперы Вивальди «Гризельда», но все равно перевела ее в «Песню о веселом ветре» Лебедева-Кумача, еще раз поиграв с доступностью восприятия барочной музыки. После этого концерта, кстати, кто-то уже собрался лететь ко мне в Москву, в «Зарядье», на «Альцину» Генделя, а кто-то – в Санкт-Петербург, на уже «серьезный» барочный концерт. А одна моя коллега призналась, что никогда не выходила настолько вдохновенной после концерта барочной музыки, как в тот вечер, и, наконец, она приняла решение, что должна снова вернуться к этому жанру и полюбить его. Также это абсолютно новый взгляд на наши любимые советские песни.
СБ Как в Сибири восприняли твой эксперимент с партией Татьяны из «Евгения Онегина» Чайковского? Вы с Игорем Головатенко исполняли отдельные сцены.
ВБ Эксперимент – это «Барокко 2.0», а Татьяна – мой обдуманный шаг в новый репертуар. У меня большие планы на эту роль. Весь фестиваль я провела так же, как презентацию своего нового амплуа: я перехожу в сопрано, казалось бы, что-то новое, но в моем случае – это хорошо забытое старое, ведь свои первые профессиональные шаги я делала именно как сопрано. Сейчас мой график расписан до 2029 года. Подписанные контракты – это мои обязательства перед театрами, поэтому в ближайшие несколько лет мне предстоит плавный переход из одного репертуара в другой. Но дело в том, что я уже несколько лет чередую меццо-сопрановые роли с сопрановыми. На будущее беру контракты только на сопрановый репертуар, поскольку дальнейшее развитие в сторону драматического меццо-сопрано абсолютно противоречит моей природе, а мне в последнее время уже начали предлагать Амнерис и другие роли такого плана. К примеру, недавно очень именитый дирижер предложил мне спеть Далилу. Я, естественно, отказалась, как бы мне ни хотелось поработать с этим дирижером.
Несколько лет назад поняла для себя, что как меццо-сопрано уже спела все подходящие роли, и дальше можно только идти по пути бесконечного повторения. Для меня же важно развитие.
Физиологически у меня всегда был высокий подвижный голос, но в юном возрасте я уже могла на хорошем уровне петь как меццо-сопрано европейского типа – этот голос крайне востребован в барокко и бельканто. В России до сих пор такой тип голоса многие не признают, хотя ни драматическое «русское меццо», ни, наоборот, сопрано не подходят, например, для таких ролей, как Семирамида или Джованна Сеймур. Они требуют так называемого «длинного голоса» с плотными низом и серединой, с очень свободным верхом и хорошей подвижностью голоса; плюс, естественно, необходима хорошая выносливость, эти роли – проверка на «вокальное здоровье».
СБ Да, привычное русскому уху меццо-сопрано не сможет спеть Семирамиду, но ведь и ты по тем же причинам мудро не претендуешь на Марфу в «Хованщине» или другой низкий меццо-сопрановый репертуар, не только русский. Увы, не каждый певец может адекватно оценить тип своего голоса и его возможности.
ВБ Безусловно. Однако как сопрано я смогу петь не только Татьяну, но и чуть позже Лизу в «Пиковой даме», Наталью в «Опричнике», Гориславу в «Руслане и Людмиле». У меня голос очень выносливый, я его как в спортзале «тренирую», и сейчас с педагогом много работаю над новым репертуаром, он требует некоторых изменений в вокальной технике.
Мне с детства приходилось всего добиваться упорством – само собой ничего не случалось. Росла я в небольшом городе в провинции, меня воспитывала только мама. И сейчас, когда я смотрю на ребят, которые перед вечерним концертом с одной требующейся от них арией экономят силы и поют на репетиции вполголоса, мне искренне это не понятно. Режим «я себя поберегу» сегодня не работает, нужно уметь справляться с серьезными нагрузками. Многие не осознают, что наша профессия – не только путешествия и выступления, на нас лежит огромная ответственность: необходим вечный самоконтроль.
СБ Если вернуться к музыке, интересно, как ты искала путь к интерпретации монооперы Таривердиева «Ожидание» для исполнения на своем фестивале.
ВБ Все обычно опираются на хрестоматийную версию Покровского, ставят лавочку и фонарь, начинают «страдать». Я, дирижер и режиссеры этого вечера искали новое решение. Мы добавили заранее снятый видеоконтент. Также работала камера и в моменте транслировала мои крупные планы, что, безусловно, усиливало визуальное впечатление. Получился самый настоящий фильм-опера, но здесь и сейчас. Что касается музыкальной составляющей, то в звуке я постаралась максимально отойти от оперного звучания, для меня важно было сделать его «простым, жизненным, понятным, приземленным», в какой-то степени «по-таривердиевски» песенным, за исключением крайне драматических моментов.
Во втором отделении этого же вечера мы исполнили сцены из «Евгения Онегина» Чайковского, чтобы показать на контрасте два разных мира внутри русской оперы.
СБ Любопытно, что для образа Татьяны ты выбрала неожиданный брючный костюм.
ВБ Да, не случайно. Хотела таким образом подчеркнуть отсутствие привязки к конкретной эпохе, потому что история Татьяны Лариной и Евгения Онегина может произойти с каждым и в любой момент. Избранные сцены мы объединили «рассказом Татьяны» – будучи в возрасте, она вспоминает историю своей жизни с высоты прожитых лет, такую «связующую» роль исполняла драматическая актриса.
СБ Сейчас в твоей карьере буквально друг за другом идут заметные премьеры в ведущих театрах мира, но если выделить что-то одно, наверное, центральным событием все же было открытие сезона в Ла Скала? Ты пела Прециозиллу в «Силе судьбы» Верди.
ВБ Да, но еще был дебют в Мет, конечно. И я рада, что в следующий раз я вернусь в этот театр уже в новом амплуа, с партией из сопранового репертуара. Что касается Ла Скала, то любой певец мечтает, чтобы его имя ассоциировалось с открытием сезона 7 декабря. Милан – да и вся Италия – в этот день только об этом и говорит. Спектакль транслируется на многомиллионную аудиторию. Мне кажется, такого нет ни в одной другой стране мира. Всегда подбирается мощный состав: в этом году пели Анна Нетребко, Брайан Джейд и Людовик Тезье. Конечно, это огромное счастье работать с такими коллегами и таким дирижером, как Риккардо Шайи. Сам спектакль имел большой успех. Режиссер Лео Мускато придумал интересное постановочное решение: в каждом акте действие разворачивалось в четырех разных эпохах, что работало на редкость убедительно и, главное, хорошо считывалось зрителями. Именно такой подход к опере мне импонирует. Не очень радикально, но с необычным решением.
СБ «Альцина» Генделя в зале «Зарядье» – твой дебют в этой партии?
ВБ Да, но раньше я уже исполняла арии из этой оперы в концертах. Кстати, барокко я уже давно пою как сопрано, но никто этого особенно не замечает, как и то, сколько сложнейших россиниевских опер я спела как сопрано. Просто многие до сих пор не очень хорошо знают этот репертуар. «Альцина» – одна из трех моих любимых опер Генделя, наряду с «Агриппиной» и «Юлием Цезарем». Кстати, все эти три оперы я исполню в ближайшем будущем.
СБ Ты видела в Большом театре постановку Кэти Митчелл, перенесенную из Экс-ан-Прованса?
ВБ Да! Мне очень понравился тот спектакль, я даже несколько раз на него ходила, очень хотелось вернуться и пережить эти эмоции вновь: и музыка гениальная, и воплощение было талантливым. Как раз тогда я познакомилась с дирижером и крупным специалистом по старинной музыке Андреа Марконом, мы с ним до сих пор много работаем вместе, а недавно записали оперу Вивальди «Арсильда».
СБ Позади десять лет твоей успешной карьеры как меццо-сопрано, впереди уже в подробностях очерчен новый путь. Размышляешь ли о том, насколько поменялась и внутренне, и как артистка? И внешне с точки зрения стиля ты, я замечаю, сильно менялась.
ВБ Мне не свойственна саморефлексия, все происходящее со мной мне кажется естественным и логичным и единственно возможным в данный момент, а не меняться – невозможно. Конечно, я сейчас и я десять лет назад – это два разных человека. Я начинала свой путь, можно сказать, еще ребенком, который просто очень сильно хотел петь. Мне повезло с педагогами и близкими людьми, меня направляли, поддерживали, а с опытом я постепенно начала больше прислушиваться к себе, чему крайне важно всем научиться. В данный момент я такая, как есть, вот с такими планами и мыслями, которыми поделилась в этом интервью. А если мы с тобой поговорим еще через десять лет, мы вновь оба будем другими людьми. Сейчас для меня важно, что я знаю, как находиться во внутреннем балансе с собой, знаю, чем могу или не могу пожертвовать и к чему я должна прийти.
