Только смерть разлучит их

С октября 2022 года в состав «Новой Оперы» влилась труппа «Балет Москва»: теперь это структурное подразделение театра, сохранившее свое брендовое название и свою аудиторию. «Балет Москва» с самого начала наряду с проверенной классикой заходил на поле современного танца, и именно это направление представил спектакль хореографа Татьяны Багановой. Музыку по заказу театра написала петербургский композитор Настасья Хрущева, чья стилистика близка минимализму. Немноголюден и ансамбль солистов (рояль, струнные, барабан), которым руководит и играет на скрипке Павел Романенко. Но инструментальный саунд время от времени сменяет хор a cappella, которому предписано петь повторяющиеся слоги-формулы – своего рода сольфеджио в репетитивной технике. Хористы визуально «дублируют» мужчин-танцоров – все они одеты в серые шинели солдата Хозе. Эту задачу блестяще выполнила мужская группа Камерного хора Московской консерватории, которым петь наизусть такую (и гораздо более сложную фактуру) не впервые.

На сайте театра сформулирован концепт постановки и поставлен вопрос: «Кармен – кто она? Символ свободы или жестокий игрок без правил, легко ломающий чужие жизни? Или стереотип, навязанный почти двухсотлетней историей успеха? Понять это мы попробуем, отстранившись от оперного хита: в спектакле не будет знаменитых мелодий Бизе, ведь они и так звучат у каждого в голове». Для сценографа Ларисы Ломакиной «образ спектакля – это тоже пространство внутри головы, которое выстраивается как бесконечная лестница Маурица Эшера, “невозможный объект”, ведущий одновременно и вверх, и вниз». Красный цвет и его оттенки в костюмах Гали Солодовниковой – это символ агрессии и опасности, качеств, характеризующих Кармен. А еще героиня по ходу действия расслаивается на множество двойников, переживая состояния «упорства», «предчувствия», «неистовства» и «торжества».

Удался ли замысел создателей, интересно ли было слушать и смотреть спектакль, обсуждают московские и петербургские критики.

---

Евгения Кривицкая, главный редактор журнала «Музыкальная жизнь»

Пришла как обычный зритель, привлеченная броской афишей и интригующим заголовком. Ожиданий не было – просто желание увидеть и услышать месседж авторов. По факту «Кармен в моей голове» – спектакль-парадокс. В его основе – минимализм – музыкальный и хореографический, что, казалось бы, предопределяет заведомую повторяемость событий и, продолжая логическую цепочку, рассеивает внимание. Однако на сцене возникает энергетическое поле невероятно высокого напряжения – благодаря музыке, ее внутреннему напору. Да, Настасья Хрущева складывает свой нарратив из простых паттернов, но они чередуются в клиповом режиме, и за счет этого есть ощущение постоянной смены фокуса и планов.

За музыкой следует хореография Татьяны Багановой, и здесь хочется отметить не только разнообразную лексику движений, но и интересную драматургию мизансцен. Она «играет» с фигуративностью, уплотняя и разрежая сценическое пространство за счет количества танцоров: здесь есть свои соло, дуэты, шестерки, кордебалет, только «говорят» они на другом пластическом языке – акробатическом, даже с использованием цирковой техники (один из солистов был прицеплен на тросе, который срабатывал как бумеранг, оттаскивая артиста назад, в исходную точку).

В программке нет синопсиса либретто – зритель сам должен «сложить» историю в своем воображении, сам «придумать», зачем в начале дюжина девушек в телесных трико бросается в омут (волны имитирует колышущийся целлофан), что означают подъемы и спуски героев по пролетам лестницы (причем время от времени их движения закольцовываются и «отматываются назад»). Но когда многочисленные Кармен выходят в масках со зловещим оскалом скелетов, то трактовать это иначе, как Danse macabre, не получается. Спектакль эффектно завершается «выездом» пирамиды из шаров-апельсинов, на вершине которой виднеется одна из Кармен в этой самой маске и с ножом. Она кружится в финальном торжествующем танце, чей мотив стилизован под барочную павану. Шары выпадают из конструкции, и внутри обнаруживается корчащийся мужчина, затем другой… Что ж, вся эта эстетская история оборачивается банальным апофеозом феминизма?..

Анна Гордеева, музыкальный и театральный критик

Балет «Москва» начинает получать первые дивиденды от объединения с «Новой Оперой» – теперь возможны спектакли с масштабными декорациями (добавившиеся музыкальные возможности – это само собой). Первое, что поражает в свеженькой премьере, – именно декорация. Лариса Ломакина создала образ какого-то эшеровского города, в котором геометрия сломана и раздроблена, лестницы слишком круты и прижаты к заднику. Татьяне Багановой этот город потребовался, чтобы создать механистичный мир, отсылающий к компьютерным играм: появляющиеся на этих узких лестницах молодые люди равно размеренно движутся и вверх и вниз по пролетам, причем вниз – не разворачиваясь, спиной вперед. Труппа вышколена, движения абсолютно синхронны – компьютерное войско, без личностей, без помарок.

Спектакль «Кармен в моей голове», для которого музыку специально написала Настасья Хрущева, вообще убирает понятие «личность» – личность персонажа, личность танцовщика. С момента выхода книжки Проспера Мериме, с первых нот, раздавшихся в Опера комик, публике привычна мысль, что Кармен – женщина исключительная. Что она одна способна так поменять судьбу бедолаги Хосе. И в театральной традиции – что оперной, что балетной – история о Кармен практически всегда ставилась для выдающихся артисток (в экстремальных версиях типа Мэттью Боурна – артистов). Есть Кармен – и есть кордебалет; что Майя Плисецкая, что Ана Лагуна выделялись на общем фоне, как молния на черном небе. В спектакле Татьяны Багановой все иначе. Главная мысль спектакля – все женщины в своем роде Кармен. Буквально каждой хочется повергнуть мужчину к своим ногам, пнуть его, врезать так, чтобы скорчился, – и с удовольствием смотреть на то, как он едва ползет. Поэтому нет одной Кармен и одного Хосе – есть толпа женщин и толпа мужчин, воспроизводящих в парах одни и те же движения. Движения эти выстроены со всем багановским талантом – инженерным талантом, можно сказать. На сцене в процессе предъявления этой нестихающей женской агрессии возникают фантастические чертежи из человеческих тел – и тут можно устроить овацию труппе, артисты которой способны собраться в такие конструкции. Спектакль становится праздником технологии – и в смысле декорации, и в смысле работы артистов. Но смотреть его не очень-то интересно. Потому что мне лично в театре всегда прежде всего интересен человек – и в качестве персонажа, и в качестве исполнителя, а не вымуштрованное безликое подразделение и не компьютерная картинка, зачем-то созданная из живых людей.

 

Владимир Жалнин, музыкальный журналист и музыковед

«Кармен в моей голове» – натянутая до предела струна. Все в этом спектакле подчинено аффекту, движению и неумолимому танцевальному ритму. Хореография Татьяны Багановой изобретательна и точна. Из тел танцовщиков она создает сочные, почти барочные картины, живые и пульсирующие. Восхищаюсь, с каким бесстрашием артисты «Новой Оперы» идут на сложные поддержки и рискованные прыжки, успевая при этом проживать драматическое напряжение роли.

Сценическое пространство освоено хореографом полностью – не только планшет сцены, но и наклонная плоскость перед ней, а также бесконечные лестницы, уводящие вглубь. Безупречная сценография Ларисы Ломакиной – оммаж голландцу Маурицу Эшеру и архитектурным фантазиям каталонца Рикардо Бофилла – работает как продолжение танца, его отражение и опора.

Множество танцовщиков – все они Кармен и Хосе – метафора, которая может быть рассмотрена через самую разную оптику. Так, через хореографию проговариваются отношения в паре – как поединок. Это и бой тореадора с быком, и душевные раны, нанесенные кинжалом, и формула «только смерть разлучит нас». Хореография буквально прорастает из музыки – Баганова тонко следует за ее ритмическими виражами, создавая необычные ансамбли. Многократные повторы действий танцовщиков на лестницах, к примеру, точно рифмуются с настойчивыми музыкальными паттернами.

Для балетной партитуры Настасья Хрущева ограничилась камерным ансамблем – две скрипки, рояль, фортепиано, перкуссия. Минимумом средств она добивается сильнейших эмоций. Не последнюю роль сыграло то, что музыкальным руководителем постановки выступил Павел Романенко – чуткий музыкант и дирижер. В балете периодически звучит вокал: от мужского хора (Камерный хор Московской консерватории) до финальной баллады (сопрано Валери Шанталь Кпадону) на поэтический текст Джона Китса, триумфальной и отчаянной. Хоровая краска – рабочий инструмент, апробированный Хрущевой в спектакле «Фунт мяса» в БДТ. Но также это и точка диалога с оперой Филипа Гласса «Эйнштейн на пляже». Как и в «Эйнштейне», пространство спектакля освобождено от нарратива – есть лишь чувственное восприятие, плотность переживаний и приглашение зрителя к аналитике.

Кармен – значит, красный. Балет дышит этим цветом: от глубокого брусничного до сангрии, алого и кроваво-красного. Костюмы, созданные Галей Солодовниковой, не просто эффектны – они идеально вплетены в хореографическое повествование. Визуальный язык спектакля – это и коррида, и многофигурные картины испанского барокко, и эстетика кинолент Педро Альмодовара. То, что начинается как драма, может обернуться  ироническим жестом, а затем снова вернуться на круги своя.

Тата Боева, музыкальный и танцевальный критик

«Кармен в моей голове» – флагманская премьера не только по формальным критериям (статус команды, вложенные ресурсы, мировая премьера), но и по концепции и результату.

Татьяна Баганова сочинила для «Балета Москва» спектакль, традиционный идейно для себя и близкий к революционному, почти скандальный в нынешнем общественном дискурсе. «Кармен в моей голове» – жесткий и концентрированный разговор о том, что есть насилие в отношениях мужчин и женщин, как оно возникает и как отличается, если смотреть на него глазами участвующих. Баганова разворачивает конструкцию, похожую на «Последнюю дуэль» Ридли Скотта, триптих об отношении к насилию с точки зрения трех разных участников. «Моя голова» – голова Хосе, который в новелле Мериме рассказывает всю историю романа/«романа». Пластическое решение с яркой эротизацией, раздвинутыми женскими ногами как основной фигурой, представляет сюжет с точки зрения мужчины. Баганова показала страшную картину межгендерных отношений. То, насколько резко они решены, – часть авторского высказывания, очень важного сегодня.

Настасья Хрущева сочинила партитуру, которая передает взгляд и ощущения самой Кармен. Музыка звучит напряженно, будто часовой приступ тщательно сдерживаемой панической атаки, порой удушающе, отсылает к приемам классических психологических хорроров о насилии вроде хичкоковского «Психо» – и это одно из сильнейших танцевальных сочинений последних лет. Подобные работы, буквально срощенные с хореографическим решением, его формой и сутью, крайне редко появляются на российской сцене. «Балет Москва» и «Новую Оперу» можно только поздравить с таким удачным заказом.