События
В последние несколько лет возрождение из забвения опер русских композиторов-эмигрантов становится заметным трендом нижегородского театрального репертуара. В 2023 году на концертной площадке «Пакгаузов» силами солистов Театра оперы и балета имени А.С.Пушкина и Нижегородского русского народного оркестра имени В.А.Кузнецова состоялось возвращение на оперную сцену сочинения Александра Гречанинова «Добрыня Никитич».
На этот раз ожидаемую премьеру сопровождала почти детективная история. Кажется, невозможно предположить, что обычная рутинная работа дирижера по выбору репертуара для оперного класса выльется в музыкальное событие поистине мирового масштаба. Но именно так произошло в Нижегородской консерватории, когда в поле внимания молодого дирижера Евгения Скурихина, только начинающего свою активную профессиональную деятельность и увлекшегося творчеством Николая Черепнина, попала опера «Сват» (по пьесе Островского «Бедность не порок»).
Она была написана в 1929 году, уже в годы эмиграции композитора. Первый и единственный раз «Сват» был исполнен силами любительского кружка в Париже под фортепиано. Глазунов и Шаляпин, присутствовавшие на том представлении, приняли оперу с воодушевлением. Интрига с оркестровым исполнением оперы в Париже до сих пор не имеет доказанного подтверждения. Партитура сочинения не найдена и, возможно, не существует. Известно лишь о наличии клавира, изданного в типографии Митрофана Беляева в Лейпциге в 1930 году. Собственно, именно этому клавиру мы обязаны возрождением оперы.
В России «Сват» не исполнялся никогда. Версию для оркестра русских народных инструментов предложил нижегородской публике Евгений Скурихин. На основании клавира он за полгода сделал яркую выразительную партитуру, которая как нельзя более органично отражает сочные краски купеческого быта пьесы Островского. В этом варианте он предложил сочинение для постановки в оперном классе профессора Нижегородской консерватории Владимира Агабабова.
Так родился живой, задорный, энергичный, молодежный спектакль в формате semi-stage с купеческими поддевками и суконными жилетами, алой ситцевой рубахой приказчика и лихим картузом мальчишки-озорника, атласными платьями и цветными платками длиннокосых девушек на выданье и молодых игривых вдовушек. Спектакль создавался почти исключительно студенческими силами. Партии всех персонажей оперы исполнили ребята вокального факультета Нижегородской консерватории, воссозданную партитуру сыграл оркестр народных инструментов (художественный руководитель – Сергей Степанов), усиленный весомой группой перкуссии, которая добавляла остроты и «перчинки» в этот лубочный театр. Ударные предполагались самим Черепниным, согласно оркестровому составу, выписанному на одной из титульных страниц клавира.
Последовательный представитель русского музыкального модерна 1910-х годов, автор эстетски-утонченных балетов – античного «Нарцисса и Эха», пропитанного духом французского рококо «Павильона Армиды», апологет мирискуснического декоративного идеала и мастер дягилевской антрепризы, наследник тонкой петербургской звукописи своего учителя Римского-Корсакова, Черепнин в конце 1920-х демонстрирует настоящий стилистический переворот.
Вероятным толчком к этому стала заказанная композитору театром Монте-Карло оркестровка «Сорочинской ярмарки» Мусоргского и редакция одной из первых русских опер XVIII века «Мельник – колдун, обманщик и сват» Аблесимова – Соколовского, поставленная в Париже в том же 1929 году. О коннотации названий и говорить не приходится… А в озвучивании прозаического текста пьесы Островского, значительно сокращенной и представленной довольно схематично, Черепнин явно находился в зоне влияния экспериментов Мусоргского.
В «Свате» Черепнина все пропитано русским, правда, несколько балаганным музыкальным духом, где композитор мастерски балансирует между иронией и простодушием, молодецкой удалью и плачем-страданием, сентиментальностью и озорной веселостью. Музыкальная ткань сплетена как узорчатая стилизация элементов крестьянского и городского фольклора, соединенная квазинародными наигрышами. Здесь слышим и залихватскую частушку «Ах, бей в доску, поминай Москву»; лирическую протяжную песню «Красоты ея не можно описать»; свадьбишную песню девушек «Поблекнут все цветики во саду»; финальную величальную «Белой лебедушке, лебедю белому».
Дополнительный народный «аромат» и яркую сценическую колористику с аутентичными костюмами добавляет участвующий в исполнении фольклорный ансамбль консерватории «Демество» (художественный руководитель – Татьяна Татаринова). Святочные обряды (именно тогда происходит действие спектакля) обогащены настоящими крестьянскими колядками, записанными руководителем коллектива в Нижегородской области.
Консерваторский зал становится элементом сценического пространства, вовлекая зрителей в динамичный процесс спектакля. Здесь лихо проносится мальчик Егорушка (Мария Толмачева), созывая пришедший люд на представление, залихватски прохаживается с баяном молодой купчик Гриша Разлюляев (Артем Каляев), приезжает в гости фабрикант Африкан Савич (Максим Куванов).
Непростой декламационный вокальный материал оперы потребовал от исполнителей недюжинных профессиональных навыков. По словам дирижера, все совпало в этой постановке: и наличие нужных вокальных тембров – сочного густого баса-баритона Егора Шипова (Любим Карпыч Торцов, сват), яркого сопрано Марии Тювелевой (Любовь Гордеевна), характерного тенора Максима Куванова (Африкан Коршунов), почти змея-искусителя, язвительно подхихикивающего с призвуками ксилофонного тембра; лирического тенора, солиста Нижегородского театра оперы и балета Дмитрия Белянского (Митя), глубокого меццо Дарьи Гарькушовой (молодая вдова); а также обретение клавира, обнаруженного в Национальной библиотеке Франции и сложными логистическими путями прибывшего в Нижний Новгород.
Почти все удалось и в постановке. Пели и играли замечательно, от энергетики и старания в зале, кажется, летели искры, ощущалась полная самоотдача и вовлеченность в процесс всего музыкального коллектива.
К счастью, продолжение следует… Заявка на участие в фестивале музыкальных театров России «Видеть музыку» уже подана. Значит, команда соберется вместе, и вновь зазвучат веселые и грустные наигрыши возрожденного черепнинского «Свата», а, может быть, и других редкостей русского зарубежья.
