События
«Назад к авангарду вперед» – так была озаглавлена в этот раз тема совместного абонемента Московской филармонии и Фонда Николая Каретникова. Парафраз титула книги Марка Пекарского («Назад к Волконскому вперед», 2005) был превращен в третьем сезоне проекта Musica sacra nova в девиз/слоган/мем, подразумевающий возможность свободно перемещаться в лифте истории, не опасаясь потерять почву под ногами.
Самого Волконского в программах не было: его композиторское наследие, тем более в сакральных жанрах, невелико. Но, как пишет куратор концертных программ этого проекта Сергей Терентьев, «метафорическое присутствие» родоначальника отечественного музыкального авангарда, как и раньше, осеняет и вдохновляет музыкантов и слушателей сакральных опусов. При этом их хронологический и стилевой разброс весьма внушителен. В большинстве случаев музыка далеко уходит от Sturm und Drang’а героических лет авангарда, и на первый план выступают сочинения иных времен – 1970–1990-х. Пожалуй, единственным исключением стал Концерт для струнных инструментов Николая Каретникова (КЗЧ, 2 апреля). Законченный в 1992 году, он казался гостем из далекого додекафонного прошлого, которому композитор неизменно сохранял верность, невзирая на очевидную и неизбежную стилистическую эволюцию. Но львиная доля программ трех симфонических концертов принадлежала послеавангардным временам, когда «старшие» вступили в пору золотой зрелости, и на авансцену явилось поколение с послевоенными датами рождения.
Масштабы проекта существенно расширились благодаря появлению своего рода подводной части айсберга: симфонические концерты были дополнены четырьмя собраниями в Камерном зале филармонии, прошедшими с декабря по апрель. В итоге получилось священное число семь, порадовавшее не только количеством, но и наполнением программ.
«Лаборатория Musica sacra nova», как называлась параллельная программа абонемента, заметно обогатила общее творческое пространство цикла. В ней выступили авторитетные коллективы – «Студия новой музыки» и Московский ансамбль современной музыки, а также молодой Île Thélème Ensemble. Все три сыграли по-разному интересные программы, включившие не только сравнительно популярный репертуар вроде In croce Софии Губайдулиной или Trivium Арво Пярта, но и редкости – например, российскую премьеру «Тихой молитвы» неведомого у нас молодого шведа Якоба Мюльрада или кантикль «Авраам и Исаак» Бенджамина Бриттена, безупречно исполненный меццо Кристиной Поповой, тенором Иваном Бабкиным и пианисткой Натальей Соколовской. В этом отношении «гвоздем» камерной части цикла Musica sacra nova стал декабрьский концерт под названием «Лабиринт духовный», спетый вокальным ансамблем Terminus под началом его художественного руководителя и дирижера Сергея Терентьева. Обширная программа поразила своим размахом. От «книжных песен» XVII–XVIII веков из собрания Новоиерусалимского монастыря ансамблисты перешли к композиторскому творчеству, отечественному и зарубежному (Роман Леденёв, Аскольд Муров, Дмитрий Смирнов, Борис Тищенко, Артур Лурье, Хуго Дистлер, Густав Холст, Эрнст Кшенек, Петерис Васкс и другие), в общей сложности представив более двух десятков сочинений, включая российские премьеры. Камерные концерты, в которых исполнялась не только отечественная музыка определенного периода, но и опусы иной географической и исторической принадлежности, наметили новые горизонты будущей жизни Musica sacra nova.
В программах КЗЧ тоже встречались новшества. Одним из главных стала мировая премьера сочинения Алексея Сысоева «Реквием. Территория печали» (2024), созданного в рамках проекта «Ноты и квоты» Союза композиторов России. В его основу положен канонический текст католической заупокойной службы, интерпретированный свободно, без особой оглядки на традицию. Реквием посвящен Екатерине Антоненко и вокальному ансамблю Intrada, с которым Сысоев постоянно сотрудничает. Наибольшее впечатление на премьере произвело несравненное качество исполнения: трудно представить, что другой коллектив сумел бы столь безупречно спеть интонационно сложное и к тому же весьма протяженное сочинение. Сам же опус показался спорным, значительно уступающим более ранней Мессе Сысоева, которую тоже пела Intrada. Там аналогичная трактовка литургического текста «с чистого листа» неожиданно создала выразительный эффект диалога, как будто каноническое слово впервые исходит из уст новообращенных язычников.
Мотив обретения веры вообще не раз всплывал в концертах. Для советского искусства 1980-х это была одна из самых живых тем. Тогда к широкому показу допустили «Покаяние» Тенгиза Абуладзе, и «дорога к храму» стала одним из символов перестроечных надежд. Пафос обретенной чистой духовности, еще не тронутой скепсисом и разочарованием, вылился в стремление к полновесному художественному высказыванию. Это слышно во многих сочинениях, прозвучавших в цикле, в том числе и тех, что прямо не связаны с сакральной темой, как, например, Гимн II Николая Корндорфа, с его сияющими мажорными звучаниями, переливающимися в бесчисленных оркестровых красках. В Симфонии «Бысть» из цикла Алемдара Караманова апокалиптическая тема предстала в романной по размаху и по количеству деталей композиции, потребовавшей героических усилий от исполнителей (РНМСО и Федор Безносиков). Царственный ритуал развернулся во вневременнóм пространстве Шестой симфонии Авета Тертеряна, сакральный смысл которой раскрыло архаическое храмовое пение и размеренные удары тамтама в белом луче света. Запредельное отчаяние раздирающих аккордов духовых и скандированное скульптурно-отчужденное моление о спасении (чтец – Анатолий Васильев) настигло в Третьей симфонии Галины Уствольской. И, наконец, прозвучало то, что было создано задолго до всех этих сочинений, – кантата Credo Арво Пярта, в которой «дорога к храму» указана прямо и недвусмысленно, согласно словам Нагорной проповеди, положенным в ее основу.
Но главной героиней программы (ГАСО России имени Е.Ф.Светланова и Филипп Чижевский) стала София Губайдулина, памяти которой был посвящен заключительный концерт цикла. Ее «Свет конца» для большого оркестра, дантовского темперамента звуковое полотно, с адскими вихрями и провалами в бездну, увенчалось сиянием рая, блеснувшим на мгновение и тут же исчезнувшим с нашей грешной земли.
