События
Перформативность и утилитарность, концептуальность и отсутствие смысла: музыка Эрика Сати – родоначальника многих, иногда эстетически противоположных друг другу направлений – соткана из парадоксов. Сати знаменит, его гносиенны и гимнопедии уже давно перешли в разряд популярной классики, но некоторые его произведения и факты биографии не перестают удивлять и по сей день. Нынешним летом исполняется сто лет со дня смерти композитора, и в «несезонное» время вряд ли стоит ожидать большого количества мероприятий по этому поводу. Несмотря на популярность, в России предтеча современной музыки – вероятно, из-за своей эксцентричности и противоречивости – еще не окончательно вошел в пантеон хрестоматийных классиков и по-прежнему остается в тени своих последователей, например Кейджа.
Исправить эту несправедливость решили музыканты Île Thélème Ensemble, относительно молодого коллектива, известного разнообразием репертуара и концептуальностью выступлений. В ДК «Рассвет» они представили посвященный Эрику Сати концерт Petite musique sentimentale, в основу которого легла взаимосвязь классического и современного в самом разном их понимании. Программа получилась в духе самого композитора: очень смелой и эклектичной вплоть до совмещения академического исполнения с аналоговым кинопоказом и даже пересмотра привычного формата концерта.
В аннотации музыка Сати сравнивалась с зеркалом, отражающим внутренний мир самого автора. Однако по случаю его смерти более уместной кажется цитата Оскара Уайльда о том, что искусство на самом деле отражает только зрителя. Концерт был нарочно выстроен как визуальный эксперимент: слушатель здесь превращается в наблюдателя, без которого перформанс теряет смысл. Просторное помещение бывшего цеха разделила на две части черная ширма. По одну сторону находились зрители, по другую – невидимый рояль и, предположительно, пианистка Наталья Соколовская, художественный руководитель ансамбля. Концерт открылся импрессионистским по своему характеру оммажем композитору. Произведение Ива Дауста Petite musique sentimentale для рояля и электроники (1984) составляют цитаты фортепианных сочинений Сати, недосказанные и словно растворяющиеся в воздухе. Помимо них, из колонок звучала запись шума городских улиц: скрип качелей, танцевальная музыка, разговоры, гудки транспорта. Подзвучка рояля создавала необычный эффект: зритель слышал музыку одновременно и из колонки, и из-за ширмы с разницей в долю секунды. Сюрреалистичность нахождения в пространстве на границе записи и живого присутствия (а есть ли на самом деле за ширмой пианист?) подчеркивалась и визуально. В центре зала в свете прожектора сидела сопрано Пелагея Куренная и выразительно смотрела в пустоту – словно сошедшая с экрана на сцену актриса немого кино, красноречиво изображающая выраженную в музыке меланхолию и тоску по безвозвратно ушедшей жизни, от которой остались лишь обрывки звуков.
К более далекому, но также абстрактному прошлому отсылала симфоническая драма Сати «Сократ» (на текст трех диалогов Платона) в версии для голоса и фортепиано. В ДК «Рассвет» это редко исполняемое сочинение звучало второй раз: три года назад его поставили команда Montecchi VS Opera и режиссер Елизавета Корнеева, превратив музыкальное произведение в мультижанровый спектакль. Но в камерном исполнении «Сократ» окончательно лишается какого-либо драматизма. Сати взял за основу блеклый и невыразительный перевод Виктора Кузена с целью создания серьезного, как ему казалось, произведения, отражающего дух «белой Античности». Этот цвет (или отсутствие цвета) композитор очень любил и, по его собственному свидетельству, употреблял в пищу только белые продукты. Взятая им на вооружение идея бесцветной античной культуры, однако, не более чем миф, не имеющий ничего общего с реальной Древней Грецией, где скульптуры и здания были ярко раскрашены. Возможно, именно поэтому «Сократ», лишь условно связанный с классической традицией, звучит современно, а камерная версия сочинения и вовсе представляется постмодернистской шуткой: симфоническая драма без героев и оркестра, написанная в духе вымышленной эстетики. Это сочинение – пример неоклассицизма, родоначальником которого принято считать Сати, хотя сам композитор избегал использования каких-либо «измов» по отношению к собственному творчеству. Так или иначе, Île Thélème Ensemble делает акцент на очень своеобразной и вольной интерпретации Сати истории и традиции: далее в программе звучат «Сарабанда» и «Средневековая песня», объединенные в единый цикл, – старинная европейская музыка, переосмысленная современником импрессионистов.
Игру со смыслами и жанрами продолжили короткие эксцентричные опусы: «Три выдающихся вальса для измученного денди», «Вещи, увиденные справа и слева (без очков)» – словно отсылка к эксперименту с ширмой, и «Кинематограф» в версии для фортепиано соло. Эта музыка была написана для дадаистского короткометражного фильма Рене Клера «Антракт» (1924), задуманного буквально как антракт к балету «Спектакль отменяется». В атмосферу начала ХХ века зрителей, пришедших в ДК «Рассвет», погружали при помощи аналогового кинопоказа, однако на пленке не оригинальный фильм, а абстрактные линии, сменяющиеся хроникой, – одновременно дань уважения старине и демонстрация передовых технологий времен Сати.
Совсем по-другому прогресс и современность осмыслены в сочинении Павла Полякова Seven Gymnopedies для альта, рояля и электроники. В хрупкой и тревожной музыке, временами напоминающей дроун и эмбиент, отражена потеря позитивистского мироощущения, а вместе тем и чувства истории. От оригинала здесь – только вневременное впечатление. Деконструированные гимнопедии Сати плавно переходят в придуманные Поляковым и заканчиваются седьмой, написанной в 2025 году. Интермедии между частями произведения представляют собой своеобразные белые пятна – то, что остается, когда ноты уже сыграны, а всевозможные эксцентричные идеи уже использованы.
Спустя много лет после смерти Сати еще один эксцентричный француз, возможно, вдохновившись творчеством композитора, создаст удивительное произведение на стыке модернизма и постмодернизма. Роман Жоржа Перека «Исчезание» написан без единой буквы «е» – самой используемой во французском языке. На месте предполагаемого звука и смысла зияет белая пустота – нечто похожее происходило и с концертом, который на глазах у зрителей начинал куда-то исчезать. Во время первой гимнопедии в аранжировке Алана Арнольда на стене шли титры с программой концерта и именами исполнителей – как в кино, только теперь фильм стал действительностью, привнеся в нее ощущение сюрреалистичности. Исполненная после этого первая гносиенна, таким образом, стала своеобразной сценой после титров, финальным штрихом, благодаря которому картина приобрела полноту смысла. Скорбность и выразительность, с которыми Наталья Соколовская сыграла одно из самых известных произведений Сати, вернули зрителя к изначальной идее концерта – смерти автора и медленному растворению его искусства в жизни.
