События
Придворные интриги, политические противостояния, окрашенные любовными драмами, – излюбленные темы в опере, провоцирующие композиторов на монументальные многочасовые эпопеи. Два таких европейских блокбастера вернул в прошлом сезоне в афишу Мариинского театра Валерий Гергиев, поставив «Пуритан» Беллини и «Гугенотов» Мейербера.
Теперь в Музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко показали премьеру «Анны Болейн» Доницетти – четырехчасовую трагедию о женах английского короля Генриха VIII. Если перенести сюжет в наше время, то легко можно было бы поставить историю в духе сериала «Содержанки». Женщины пытаются всеми средствами заполучить в мужья олигарха, но счастья этот статус не приносит. Богатый, но крайне ревнивый и ветреный Генрих VIII быстро охладевает к очередной избраннице и стремится избавиться от нее, чтобы жениться на ее же компаньонке, родственнице или подруге. В случае с Анной Болейн он придумывает изощренную ловушку, заманивает в нее ненавистную жену и обвиняет ее в измене. Та сходит с ума, но это не останавливает бывшего мужа (ему уже к этому моменту пэры благополучно дали развод), который справляет свадьбу и празднует триумф.
Но режиссер Сергей Новиков и художник Иван Складчиков не пошли по «легкому пути», а решили показать пышность исторических реалий XVI века – интерьеры, костюмы, сценографию, в основе которой – зубчатые стены средневекового замка. По ходу действия они трансформировались в разные пространства – внутренние королевские покои, лесную поляну, где король охотился в сопровождении двух белоснежных борзых. Появление живых собак на сцене вызвало ожидаемое оживление и умиление – благородные животные слегка тушевались, но держались с достоинством.
Началу спектакля предшествовал небольшой видеотизер (Дмитрий Иванченко), показанный на финальные такты увертюры: в нем раскручивается предыстория Анны Болейн, которая отвернулась от своего возлюбленного лорда Перси, чтобы отдать сердце и руку британскому королю. Неудачная беременность отвратила от Анны Генриха VIII, переключившего свое внимание на ее фрейлину Джейн Сеймур.
Около 360 костюмов из парчи, бархата, украшенные дорогой вышивкой, – глаз не оторвать от внешнего облика героев этой истории. «Как художнику мне неинтересно одевать людей в костюмы из современных модных магазинов, – говорит Иван Складчиков. – Мне кажется, попытка осовременить спектакль должна начинаться со взаимоотношений героев, а не с того, чтобы переодеть их в современные одежды. Отказываясь от историзма, мы убиваем ту эстетику, ради которой зритель идет в театр. Я имею в виду широкого зрителя, который хочет видеть на сцене Анну Болейн в эпоху Анны Болейн».
Но вокальный результат заставил задуматься, а точно ли культура бельканто уже освоена повсеместно в России? Конечно, Хибла Герзмава (Анна Болейн) выделялась в первом составе и техническим мастерством, и актерским воплощением разных состояний героини. Особенно запомнилась сцена сумасшествия, где Анна вспоминала родной замок и безмятежные дни юности – голос Хиблы Герзмава звучал трепетно и нежно, передавая упоение и в то же время ностальгию по утраченному счастью.
А вот первый выход Ларисы Андреевой насторожил – голос звучал сдавленно и резко, но затем певица справилась с премьерным волнением и в целом убедительно показала противоречивый характер Джейн Сеймур. Она вроде переживает, что «отбила» мужа у своей повелительницы, но при этом настаивает на официальном статусе и законности отношений с королем. Желание спеть как можно ярче, эмоциональнее привело к тому, что по стилистике манера Андреевой скорее соответствовала более поздней эпохе Верди.
Благородно, хотя и не везде безупречно выглядел Чингис Аюшеев в роли лорда Перси. Он, как и Андреева, набирал качество к концу оперы, и в финальных объяснениях с Анной, а также в сцене в тюрьме (где он отказывается от помилования) пел свободно и с чувством. Меньше всего порадовал Габриел Де-Рель – его тип голоса, диапазон не слишком соответствовали партии короля Генриха VIII. Скорее всего, выбор этого артиста, внешне импозантного, был связан с попаданием в типаж. В королевских камзолах он выглядел словно сошедшим с полотен Ганса Гольбейна-младшего, рисовавшего и Генриха, и некоторых его жен.
Перед премьерой внезапно заболела Полина Шароварова, которая должна была выйти в брючной партии Сметона – английского «Керубино», юного пажа, влюбленного в королеву Анну. Заменившая ее солистка-стажер театра Маргарита Глазунова использовала свой шанс на сто процентов – Сметон у нее получился наивным, романтически настроенным юношей, который в конце переживает настоящую трагедию. И всю эту амплитуду чувств Маргарита передала актерски и вокально отлично. Был на высоте в роли Рошфора и Антон Зараев, который в исторических драмах чувствует себя как рыба в воде.
Вся вокальная «надстройка» была тонко и точно поддержана Симфоническим оркестром МАМТ под управлением его руководителя Феликса Коробова. Конечно, у Доницетти часто встречается незамысловатое сопровождение, но в малом количестве нот и таится сложность – все прозрачно, требуется выдержать баланс, подчиниться фразировке певцов, «не задушить» их. Феликс Коробов как раз хорошо понимает отличие бельканто 1830-х годов от позднеромантического итальянского стиля второй половины XIX века (в его дирижерском портфолио – целый комплект поставленных опер Верди) и поэтому сознательно «прибирал» оркестр, лишь в редкие минуты (как, к примеру, в роскошной увертюре) позволяя музыкантам прибавить обороты. В аккомпанементе оркестра было много изысканной детализации, соло, сравнимых с искусным шитьем и богатыми орнаментами на костюмах и платьях певцов. Это все вместе и создало ощущение гармонии и волшебства театра, несмотря на жестокий реализм сюжета.
